За воротами дымил большой завод
Шрифт:
Так, вокруг Нижнего Тагила возникло множество спецпосёлков. Расскажу об одном из них – посёлке Белогорка.
Летом 1930 года в Нижний Тагил стали прибывать многодетные семьи раскулаченных крестьян. В местах, где они прежде жили, у них при раскулачивании было конфисковано всё имущество. Их размещали в ветхих бараках и старательских казармах на болоте у подножия горы Белая. Место безлюдное и малопригодное для проживания из-за известковых осыпей и редкого леса. Голод, грязь, повсюду сновали крысы и хомяки. Надвигались уральские морозы. В семьях спецпоселенцев дети – мал мала меньше – болели и умирали. Все мужчины принялись валить деревья, осушать болота, строить дома. Работали днём и ночью. Дома ставили по единому стандарту, с двумя окнами на улицу. В центре избы русская печь. В новом доме заселяли обычно четыре семьи – в каждом углу семья.
Спецпоселенцы
В 1937 году по чьему-то доносу ночью приехал отряд НКВД, у некоторых поселенцев при обыске нашли и отобрали охотничьи ружья, а владельцев ружей объявили террористами и куда-то угнали. Не пришла ни одна весточка. Люди как в воду канули. Вероятно, их расстреляли.
В годы Великой Отечественной войны многих поселенцев уравняли в правах с обычными гражданами. Мужчины уходили на фронт, остальные переселялись в более удобные места. К 1980 году село вымерло. Оставленные дома разрушались.
Однако и в годы войны новые спецпоселенцы продолжали прибывать в ещё больших количествах. Это было обусловлено возросшими потребностями в рабочих кадрах для эвакуированных из центральных областей заводов. Сюда было эвакуировано 11 предприятий из западных областей страны, а местные заводы спешно были перепрофилированы на выпуск продукции военного времени. Например, каждый третий танк Т-34 в армии был изготовлен на Уралвагонзаводе. Тогда же здесь стали создаваться так называемые научные шарашки, в которых трудились инженеры и научные работники, арестованные по сфабрикованным делам.
В ноябре 1941 года для строительства второй «сверхлимитной» очереди Ново-Тагильского металлургического завода и объектов рудничного хозяйства был создан исправительно-трудовой лагерь Главпромстроя НКВД, по иному – Тагиллаг НКВД, одно из крупнейших лагерных образований на территории Урала с центром в городе Нижний Тагил. Только в 1943 году в лагерях Тагиллага от болезней и голода умерли 7090 человек, или 21% от общего числа всех заключённых. Кого сюда только ни ссылали: советских немцев с Поволжья и военнопленных немцев с фронтов, и наших военнослужащих – солдат и командиров, побывавших в плену в немецких концлагерях, да и уголовников разных категорий сюда привозили. Жили они в ужасных бытовых условиях, как правило, в бараках, которые сами и строили. Тагиллаг просуществовал до 1953 года.
Наверное, с тех времён осталась такая вот песня, кто автор песни – я не знаю.
Я помню Казанский вокзал,
И 48-й скорый поезд,
Как шли по перрону в вагон,
Чтоб ехать в невиданный город.
Как шли по перрону в вагон,
Чтоб ехать в невиданный город.
И вот перед нами Урал,
На склонах и сосны, и ели,
Наш поезд в тоннели въезжал,
Мы быстро к Тагилу летели.
Наш поезд в тоннели въезжал,
Мы быстро к Тагилу летели.
Наш поезд пришёл в шесть часов,
В Москве это только четыре,
Здесь солнце стоит высоко,
Но трубы его закоптили.
Здесь солнце стоит высоко,
Но трубы его закоптили.
В Тагиле в воскресный денёк,
Стоит беспробудное пьянство,
В содружестве здорово пьют,
Рабочий, солдат и начальство.
В содружестве здорово пьют,
Рабочий, солдат и начальство.
Будь проклят ты, Нижний Тагил,
Столица забытого края,
Сюда забираться легко,
А как выбираться, не знаю.
Сюда забираться легко,
А как выбираться, не знаю.
В Нижнем Тагиле сохранился дом, в котором жил Булат Окуджава с 1935 по 1937 год. Отец Булата, Шалва Степанович Окуджава в 1932 году был отправлен из солнечной Грузии парторгом ЦК в Нижний Тагил на строящийся Уралвагонзавод. Семья – бабушка, мама, двое детей
Булат и младший брат – приехала позже. Булату было 10 лет. Сначала жили на Вагонке, Булат учился в школе № 40, дружил с одноклассниками. В 1935 году отца Булата избрали первым секретарём Тагильского горкома партии и членом Свердловского обкома. Им дали квартиру в центре города. Булат учится вначале в старой школе № 5 при Введенской церкви, потом переходит в построенную новую школу № 32. У него появились новые друзья. Казалось бы, живи и радуйся. Но в 1936 году отец Булата попадает под каток репрессий. Его по доносу арестовали с обвинением в участии в правотроцкистском заговоре. Отца и мать исключили из партии. Позднее семья узнает, что отца расстреляли. Мать Булата вместе с бабушкой и детьми едут в Москву, там их приютили родственники. Но в 1938 году мать тоже арестовали и отправили в Карагандинский спецлагерь для жён «изменников родины», откуда она вернулась домой только 17 лет спустя, в 1955 году. Булата от ссылки в детский дом спасли многочисленные родственники. Дальше из его биографии мы знаем, что он воевал, с фронта вернулся живым, стал всенародным бардом, и мы его песни пели в молодости и сейчас поём.В атмосфере большой химии
Нам с моей подружкой Алёной повезло. Мы приехали в Нижний Тагил в период хрущёвской «оттепели» и «большой химии». Именно в это время на заводе пластмасс был создан мощный инженерно-научный корпус. Производственные объекты вводились один за другим: цех пластификаторов, инструментальный, первая очередь цеха пентаэритрита, цех себациновой кислоты, цех пульвербакелита и так далее. Директор завода Егор Фёдорович Власкин был назначен сюда 1 января 1960 года, за два года до нашего с Алёной прибытия. «Человек большой воли, организатор от Бога» – такую характеристику ему давали. У него не было химического образования, окончил он Уральский политехнический институт с дипломом инженера-
механика, но, будучи директором, смог собрать хорошо отлаженный коллектив химиков-профессионалов в центральной заводской лаборатории и на производстве. Свой рабочий день он часто начинал с объезда всех цехов и подразделений завода. Ежедневно устраивались радиопланёрки. При нём открыли вечерний факультет технологии пластмасс и синтетических смол в Нижнетагильском филиале Уральского политехнического института, а в средней школе № 2 в Сухоложском посёлке был организован профориентировочный класс, в котором учеников обучали инженеры завода пластмасс.
Ну и нам с Алёной надо было вливаться в заводской коллектив и проявлять себя в своей специальности знающими, хорошо разбирающимися в производстве людьми. Предстояло набираться опыта, опять учиться, но уже на практике.
Перед экзаменом по технике безопасности не особо трусили, но всё же волновались. В университете мы всего один семестр слушали курс «Процессы и аппараты в химической технологии» и в основном работали в лаборатории, а тут экзамен у нас принимал исполняющий обязанности главного инженера завода Владимир Петрович Потапов, в отличие от нас, лабораторных химиков, технарь до мозга костей. Не помню, как сдавала экзамен Алёна, а мне достался билет «Техника безопасности при работе на высоте, устройство подмостей, стремянок, подъёмников, лебёдок», как будто я собиралась работать на верхотуре. Я помнила главное правило сдающего экзамен: никогда не говорить «не знаю», а что-нибудь молоть языком, отвечая на вопрос, ну хотя бы по этому билету сказать про ремни безопасности, нескользящую обувь. Владимир Петрович был настроен благожелательно, много говорить не дал. Алёну и ещё несколько девчонок отправил в таинственную для нас лабораторию непрерывных процессов, где начальником был тоже таинственный, ни разу не встреченный нами Пётр Сергеевич Иванов. Мы видели в конференц-зале большой транспарант, на котором было написано, что инженеры завода Иванов П. С. и Дёмкин В. М. за выдающееся изобретение награждены большой золотой медалью ВДНХ.
Мне бы попросить Потапова не разлучать меня с подружкой: дескать, мы вместе приехали, вместе живём и хотим работать вместе. Но я посчитала такую просьбу детски несерьёзной. «Куда пошлют, туда и пойду» – решила.
– Хотите работать мастером в новом цехе пульвербакелита? – обратился ко мне Потапов.
Я кивнула головой, но Алёна ткнула меня в бок и прошептала:
– Люси! Обалдела? Какой из тебя мастер?
А вслух сказала:
– Владимир Петрович! Ей нельзя работать в шумных цехах по состоянию здоровья. У неё есть соответствующая медицинская справка.