За все надо платить

Дверной звонок вывел ее из задумчивости. Кили выглянула в окно и узнала машину Фила Страттона. «Неужто этому конца не будет?» — с досадой подумала она. И вдруг ее осенило: она же сама просила его прийти поговорить с Диланом!

Кили подошла к двери и открыла. Фил стоял на пороге со скорбным видом.

— Могу я войти, миссис Уивер? — спросил он.

Кили сделала приглашающий жест, Фил прошел в гостиную и сел на диван. Кили подхватила Эбби и устроилась в кресле напротив него, держа дочку на коленях.

— Вы пришли поговорить с Диланом? — спросила она.

Фил нахмурился и помедлил, словно не зная, с чего начать. Наконец он сказал:

— Нет, это по поводу Морин Чейз.

— А в чем дело? — опасливо спросила Кили.

— Расскажите мне еще раз, зачем вы к ней отправились. Вы, кажется, хотели расспросить ее о каких-то телефонных звонках?

Кили тяжело вздохнула.

— Послушайте, детектив, когда мы с вами беседовали в доме Морин, вы мне сказали, что она, по всей видимости, преследовала моего мужа. Я очень хотела этому верить. Всем сердцем. Но, очевидно, это не тот случай. Тут нечего ходить вокруг да около… Вскоре после нашего с вами разговора я узнала, что, скорее всего, у них был роман и что она была с моим мужем в вечер его смерти. Так что, если вы именно к этому ведете, можете не утруждаться. Мне уже все известно.

Фил бросил на нее удивленный взгляд. Кили нахмурилась.

— Вы этого не знали?

— Честно говоря, нет.

— Что ж, непреложных доказательств у меня нет, но… это очень похоже на правду. Полагаю, теперь вы можете изменить ваше мнение о причинах,толкнувших Морин на самоубийство…

— Это не было самоубийством.

Кили вздрогнула.

— Простите?

— Она не покончила с собой.

— Но я ее видела! — возмутилась Кили. — Вы и сами видели…

— О, она бесспорно мертва. Но она не добровольно ушла из жизни.

Кили почувствовала, что ее пробирает ледяная дрожь. Эбби, заметив, как напряглось тело матери, испугалась и захныкала. Кили машинально принялась укачивать ее.

— Почему вы так говорите?

— Мы получили новые убедительные доказательства, подтверждающие, что это было убийство.

— Убийство?! Но это невозможно! Она была…

— Я знаю. В гараже, в машине с включенным двигателем.

— И в этом… туалете, — с гримасой отвращения напомнила Кили.

— Мы считаем, что этот туалет на нее кто-то надел, — сказал Фил.

Кили заставила себя вспомнить Морин. Неестественно красная, почти бурая кожа, свадебный наряд, криво приколотая к волосам вуаль.

— Тапочки! — вдруг воскликнула она.

— Простите?

— Меня это тогда еще слегка смутило, но… все было так ужасно, что я просто ничего не соображала. Но эти тапочки… Теперь, когда вы сказали… Теперь я вспоминаю, что тогда еще удивилась, с какой стати ей вздумалось надевать подвенечное платье с домашними тапочками.

— Очевидно, кто-то ее одел, — повторил Фил.

Кили нахмурилась.

— Вы хотите сказать, что она была уже мертва, когда ее усадили в машину?

Фил покачал головой.

— Нет, она не была мертва. Она действительно умерла от отравления угарным газом. Вот почему у нее кожа была такого ужасного цвета.

— Я вас не понимаю, детектив, — вздохнула Кили. — Вы меня совсем запутали.

Фил нетерпеливо поморщился.

— Дело в том, что, поскольку теперь это официально признано убийством, мы обязаны заново допросить всех возможных подозреваемых и свидетелей. Вы готовы прийти в участок и ответить на вопросы?

— Конечно, если это необходимо.

— Просто для чистоты протокола: вы готовы пройти тест на детекторе лжи?

Глаза Кили яростно сверкнули.

— С радостью, — ответила она. — Хоть сейчас. Давайте.

Фил вскинул руки в знак примирения.

— Достаточно того, что вы согласились. У вас есть алиби. Я уже поговорил с вашим соседом, мистером Уорнером. Я разыскал его у старшей дочери в Бостоне. Он подтвердил, что в момент смерти Морин Чейз вы были дома. Так что сейчас меня интересует только одно: вы никого не видели? Может быть, кто-то проехал мимо вас на подъездной аллее или по дороге к дому Морин?

Кили снова заставила себя вспомнить тот вечер.

— Нет, — сказала она. — Но, понимаете, я была очень расстроена. Я ведь ехала туда объясняться с ней по поводу этих телефонных звонков. Я не смотрела по сторонам.

— Вы что-нибудь трогали? Может быть, что-то выбросили?

— Я трогала Морин Чейз! Я пыталась спасти ей жизнь…

Фил кивнул.

— Я это знаю.

Некоторое время они просидели в молчании. Потом Кили заговорила:

— Я все-таки не понимаю, детектив. Если она не была мертва, как им удалось ее одеть? Как они усадили ее в машину? Она была сильной женщиной. Сомневаюсь, что она пошла на это по доброй воле.

— Ей сделали укол, — со вздохом ответил Фил. — Патологоанатом нашел след от укола шприцем у нее на шее.

— От укола шприцем? Вы хотите сказать, что кто-то подкрался к ней и уколол? Да разве это возможно?

— Мы считаем, что этого человека она знала. Она впустила его в дом, ни о чем не подозревая.

— Нет, я не понимаю. Вы хотите сказать, что кто-то пришел к ней в дом со шприцем наготове? А потом представил все так, чтобы это выглядело как самоубийство?

— Да, он хотел, чтобы это выглядело как самоубийство. Но мы не думаем, что убийство было спланировано заранее.

— Не было спланировано? Но кто же просто так ходит с полным шприцем в кармане? Впрочем, это, конечно, мог быть наркоман, — предположила Кили, размышляя вслух. — Морин, наверное, успела засадить немало наркоманов за время своей карьеры. Но я не верю, что она могла вот так запросто впустить в дом какого-нибудь знакомого ей потребителя героина.

— Да нет, все было не совсем так… — перебил ее Фил.

— Откуда вы знаете?

— Тут все дело в лекарстве. Результаты анализов уже получены. Это был инсулин.

— Инсулин… — прошептала Кили.

— Он вызвал у нее шок. Мы полагаем, что убийца был диабетиком и носил инсулин с собой. Я хочу сказать: если бы он специально отправился туда с намерением оглушить ее какой-нибудь дозой, к его услугам была целая куча других лекарств. Но инсулин — вещь довольно-таки специфическая. Должно быть, мысль об убийстве пришла ему в голову внезапно, а инсулин у него всегда был при себе. Что с вами, миссис Уивер?