За Золотыми воротами

Как птица летает?

…Деревья обступили старый деревянный дом. Из его окон виден близкий пруд, ранней весной бледно-голубой ото льда, а осенью густо засыпанный яркими жёлтыми листьями. К вечеру, когда солнце опускается совсем низко, стволы деревьев тоже горят, как зажжённые факелы.

Из этого дома когда-то выбегал маленький мальчик.

Всё на земле ему было удивительно! Вот поляна, усыпанная шишками. Семена попали в почву, поднялась зелёная поросль. Шагу нельзя ступить, чтобы не задеть какую-нибудь будущую сосенку.

Вот мальчик остановился, задрав голову.

— Что ты увидал, Николенька? — спрашивает мать.

— Птицу.

Птицы интереснее всего! Каждую секунду тугой воздух взрезают острые ножички крыльев. Короткий писк, свист, щёлканье. Даже не понимая их языка, чувствуешь, что они перекликаются, как дозорные на высоких мачтах. Вот ворона пересекает облачное небо, распластав крылья. И, право, ворона тоже красивая птица, не хуже всех других.

Мальчик вырос, стал студентом, потом профессором. Его уже называли Николаем Егоровичем. Но подъезжая к родительскому дому, что в тридцати верстах от Владимира, он всё так же пытливо оглядывался вокруг.

Мучила прежняя загадка: почему воздух держит на себе летящую птицу? Тетради испещрены цифрами, чертежами. Птица тяжелее воздуха в двести раз, а человек в восемьсот раз! И всё-таки люди мечтают о завоевании воздуха! Но если им летать, то как?

Николай Егорович Жуковский сказал:

— Человек полетит, опираясь не на силу своих мускулов, а на силу своего разума!

Первые лётчики поднимались вверх на странных сооружениях из лёгких жёрдочек, обтянутых парусиной. Эти летательные аппараты назывались аэропланами, но они были похожи скорее на больших неуклюжих стрекоз или на хрупкие этажерки, чем на современные самолёты. То была начальная пора воздухоплавания.

…А профессор Жуковский всё продолжает наблюдать парение птиц и чертит линии их полёта. Его называют отгадчиком тайн. Одна из открытых им тайн такова: полёту птицы помогают два воздушных потока: один — прямой, горизонтальный, а второй — обтекающий тело птицы, похожий на круговое завихрение вокруг неё. Скорость у этих воздушных потоков разная. Именно они и держат птицу в воздухе.

Конечно, это не так просто понять. Для этого надо много учиться. Но если бы мальчик Николенька с детства не был так любознателен, не задумывался над всем тем, что мы видим каждый день вокруг себя, он, может быть, не стал бы великим учёным, которого Ленин назвал «отцом русской авиации».

…Как часто мы следим за полётом воздушного лайнера высоко в небе. Или слышим по радио о рейсах самолётов марки «ТУ». Они летают по всему миру! А ведь их конструктор Андрей Николаевич Туполев был учеником Жуковского!

В Военно-Воздушной академии имени Николая Егоровича Жуковского учились многие замечательные инженеры. Закончил эту академию и первый космонавт планеты Юрий Гагарин. Он не раз, наверно, всматривался в портрет могучего старика с седой бородой. Если бы тот мог знать далёким весенним днём 12 апреля 1911 года, когда открывал первый русский воздухоплавательный съезд, что ровно через пятьдесят лет, в тот же самый день, 12 апреля 1961 года, человек взлетит уже не в воздух, а поднимется гораздо выше: на земную орбиту, в космос!

^{Дом-музей Н. Е. Жуковского.}

…А старый деревянный дом вблизи Владимира сохранился. Так же теснятся вокруг него деревья. Когда подымается ветер, их ветви надуваются зелёными парусами. Будто паруса флота, который стоит наготове…

Теперь здесь музей знаменитого учёного.

^{Кабинет Н. Е. Жуковского в доме-музее.}

Трактор родился!

Однажды бродила я по владимирским улицам и подошла к большому заводу. В проходной спрашиваю:

— Что здесь делают?

Мне ответили:

— Тракторы.

— Можно посмотреть? Дадите пропуск?

Мне ответили:

— Пропуск дать можно, только за один день вы наши цеха не обойдёте. Надо неделю ходить, не меньше.

Я согласилась. Тракторы делать — это ведь не игрушки мастерить. Каждую деталь надо отлить из металла, отштамповать под кузнечным прессом. Каждое колесо обуть в резиновую шину.

Двор завода такой большой, что по нему на тележках-автокарах ездят. Даже светофор стоит. А между цехами — целые улицы.

В одном цеху огромный молот бухает. Кузнец в толстых рукавицах держит щипцами раскалённый брусок железа. Опустится молот — и приплюснет брусок, так что искры брызнут во все стороны.

^{Владимирские тракторы известны во многих странах мира.}

А вот и сборочный цех. Над головой движутся лебёдки и подъёмные краны, под ногами ползёт железный настил конвейера.

…Устанавливают мотор, крепят колёса. С соседнего участка подаётся готовая кабина.

В окнах кабины появляется стекло.

И вот уже готовые тракторы стоят рядами.

Но настоящая жизнь трактора начинается не на заводском дворе, а в поле, на пашне.

Владимирские тракторы трудятся во многих странах мира. Но больше всего тракторов, конечно, на своих, владимирских, полях.

Художники

…Мальчик подошёл ближе к картине и удивился: на что тут смотреть? Краски лежали густо, толстыми мазками. Будто проехались колёса по вязкой глинистой земле, а вмятины, борозды и колдобины засохли. Ему хотелось потрогать корявый холст пальцем.

— Ты не понимаешь, — сказали родители. — Отойди подальше.

«Ну, и уйду с этой выставки», — обиженно пробормотал он про себя. Надул губы, поплёлся к выходу.

От дверей обернулся — и не поверил глазам. Видал он небо над крышами, но такое изумрудное — никогда! И деревья во дворе растут, но разве у них такие рыжие пламенные листья? Оказывается, краски могут сверкать!

Какое-нибудь впечатление становится особенно важным, переломным в жизни. Дети во Владимире так много видят вокруг красивого, что немудрено — их самих тянет к искусству.

…На спаде крутого переулка (город весь стоит на холмах), в глубине яблоневого сада, малоприметный дом. Мальчик полюбил его. Это детская художественная школа.

Никто не спросил его: хочет ли он стать художником? Он и сам этого не знал. Он просто старался не отставать от других: лепил из пластилина весёлых львов, хотя они были похожи у него на поросят, и рисовал синие вазы.

^{Живописны окрестности Владимира!}