За звездным горизонтом
Шрифт:
— Да, — согласился Гордей, — так все думали…
— Ты тоже это видишь, да?
Гордей выдержал небольшую паузу. Огляделся. Да, в кажущемся хаотичным нагромождении «стержней» прослеживался определённый порядок. Тут, вблизи, это становилось очевидным. Он сделал несколько снимков, чтобы потом проанализировать конструкцию. А ещё тут не было никаких следов разрушений. Ни беспорядочных изломов, ни явных признаков взрывов или столкновений.
— Вижу, — ответил Гордей, — Но всё равно это могила… только хорошо сохранившаяся. Иначе они бы давно отреагировали на наше приближение.
— Не факт, —
Гордей посмотрел на Захара, чтобы понять, серьёзно он или шутит. Шлема скафандров были прозрачными — затемнение не требовалось, ближайшая звезда всё ещё мало выделялась среди других светил. Захар не улыбался. Наоборот, хмурил брови, тревожно глядя вперёд — туда, где свет нашлемного фонаря едва рассеивал тьму внутренних помещений чужого корабля.
— Значит, надо быть осторожнее, — сказал Гордей.
— Ребят, если есть такие соображения — надо делиться с остальными как можно раньше, — в разговор вмешалась Берта.
— Я только что подумал, — ответил Захар, — сразу поделился. Канал открытый ведь?
— Открытый, — подтвердила Берта, — Лиля? Саша? Приняли?
— Да, — тут же ответил Александр.
Гордей про себя отметил это «Саша». Интересно, они раньше общались близко, или это Берта налаживает контакт?..
Они двигались довольно быстро. Гордей приноровился делать длинные прыжки, едва отталкиваясь от поверхности и затем снова цепляясь за неё, активируя магниты на подошвах, чтобы скорректировать курс. Корпус корабля постепенно закрывал звёзды, надвигаясь как чёрная пелена.
— Проверка связи, — произнёс Захар через пятнадцать минут, когда открытый космос был виден только через хитросплетение «стержней».
— Принимаю, — тут же ответила Берта, и добавила: — вторая группа? Приём первой есть?
Последовала пауза.
— Ясно. Включаю режим ретрансляции, — продолжала Берта, — корпус не радиопрозрачен, как и следовало ожидать. Прямой связи между группами нет.
— Принято, — ответил Александр.
— Принято, — повторил Гордей.
— Ребят, вторые, что у вас?
— Странная штуковина. Похоже на оптический сенсор, очень сложный. Я пытаюсь лазерным сканером считать параметры оптики, — ответил Александр.
— И ещё что-то вроде панели разъёмов, — добавила Лиля, — только очень сложная. Тут множество контактов. Вроде проводники, но есть и что-то похожее на оптоволокно. Я сделал снимки, Гордей, глянешь потом.
— Принято, — ответил Гордей.
Какое-то время они продолжали двигаться молча. Лучи фонарей вырывали из темноты переплетения «стержней», кое-где скреплённые относительно тонкими металлическими полосками. Впереди была такая же картина: никаких признаков того, что этот трубчатый лабиринт где-то должен закончится.
— Что думаешь? — спросил Захар, оглядываясь, — как инженер, в смысле? Где тут может быть обитаемый отсек?
— Возможно, мы не найдём вход с этой стороны, — ответил Гордей.
— Почему?
— Логично предположить, что эти штуковины — что-то вроде двигателя. Тогда мы находимся в двигательном отсеке. А жилые помещения должны
быть от него защищены.— Какого типа может быть этот двигатель?
Некоторое время Гордей молчал, сопоставляя увиденное с теоретическими знаниями.
— Точно не могу сказать. Возможно, что-то связанное с гравитационными волнами, — предположил он, — тут явно нет никаких признаков чего-то реактивного. Значит, остаются волновые технологии.
— Логично, — ответил Захар.
Они продолжали движение. Через пару километров «стержни» начали истончаться, пока не превратились в тонкие прутья толщиной с человеческую стопу. Двигаться стало не так удобно — но опасения Гордея относительно того, что «двигательный» отсек мог быть изолирован от остальных помещений объекта не подтвердилось
«Стержни» упирались в конструкцию, напоминающую ячейки сот. Сами ячейки представляли собой неправильные многоугольники с разным количеством углов. Их размер варьировался от пары десятков сантиметров до десяти метров, по прикидкам Гордея. Человек в такие ячейки мог легко пройти, даже в скафандре.
— Постой, — сказал Захар, когда они вплотную приблизились к ячейкам, — тут может что-то быть. Надо замеры провести.
Он достал из набедренного контейнера магнитный датчик и счётчик Гейгера, поместил приборы на телескопический щуп и медленно двинул его в сторону ближайшей ячейки.
— Фон немного повышен, — прокомментировал он показания, — но не критически. Магнитное поле тут есть, но тоже слабенькое.
— Интересно, откуда… — подумал вслух Гордей.
— Я двигаю дальше, — сказал Захар, — ты контролируй обстановку. Если всё нормально — продвигаемся.
— Добро, — кивнул Гордей.
Захар нырнул в ближайшую крупную ячейку. Посветил нашлемным фонарём вглубь помещения. Там, на расстоянии около пятидесяти метров, виднелось что-то вроде огромного чёрного кристалла с острыми гранями, которые отливали радужным блеском, который наводил Гордея на мысли о рефракции. «Кристалл» был метров тридцать в диаметре, и оказался не единственным — похожие образования виднелись со всех сторон.
— Всё в норме? — спросил он.
— Да. Двигаемся дальше, — ответил Захар.
Гордей собирался уже вслед за напарником нырнуть в ячейку, как в шлемофоне, сквозь шипение помех, послышалось:
— Дв… огр… на… уле…
— Стоп, — сказал Гордей, — ты слышал?
— Что? — переспросил Захар.
— Похоже, Берта вызывает. А мы вышли из зоны приёма. Тут сильные помехи.
— Ясно. Возвращаемся, — сказал Захар, включая реактивный двигатель на ранце.
— Берта, приём, — вызывал Гордей, — нас слышно?
— Гр… дв…
Он тоже активировал свой ранец, чтобы двигаться быстрее.
— Группа один, на связь, — наконец, пробилось сквозь помехи отчётливо. Голос Берты был необычно взволнованным.
— На связи, — ответил Гордей.
— Немедленный возврат, — с облегчением сказала Берта, — к объекту по возможности не прикасаться, образцы не брать.
— Что случилось? — вмешался Захар.
— Нашу систему пытались атаковать, — ответила Берта, — внешний контур навигационного компьютера вырубился по протоколу. Кажется, успели, тройное резервирование сработало. Сейчас система изолирована и дезактивирована.