Забавы агрессоров

Несмотря на строгую иерархическую структуру клана, Викторо очень любил общаться с молодыми, только что обращенными вампирами. Он выбирал себе пару-тройку любимчиков из числа свежего пополнения, поселял у себя в доме и проводил с ними гораздо больше времени, чем с казначеем и прочими высокопоставленными персонами своего маленького королевства. Конечно, питомцев Донато терпеть не могли его ревнивые помощники, и как только в апартаментах Викторо заводилась новая пассия, участи надоевшей игрушки было не позавидовать. Лишенные покровительства вампиры через некоторое время бесследно исчезали, лишь некоторым из них удалось удержаться в самом низу иерархической пирамиды клана, но и те были навеки лишены надежды подняться хотя бы на ступеньку выше.

Аламез знал, что любимчики Лорда активно пользуются предоставляемыми им привилегиями и веселятся ото всей души, не отказывая себе ни в маленьких, ни в больших удовольствиях. Ночь была чудесной, вряд ли избранники Лорда усидели бы дома. Именно в этом и заключался план моррона: захватить одного из фаворитов и с его помощью проникнуть во дворец.

Небольшая лодка мерно покачивалась на волнах освещенного сотнями огней канала. Подрабатывающий извозом рыбак явно не дорожил своей жизнью, только этим можно было объяснить, что на борту находилось вдвое больше положенного пассажиров, да еще на корме возвышались старые ящики, пропахшие дегтем и рыбой. Спутники Дарка беспечно болтали на филанийском и увлеченно щелкали затворами фотокамер. Глупым туристам было невдомек, что лодка перегружена и что они вот-вот могут пойти ко дну.

Часы на Кламиосе, знаменитой часовне постройки двенадцатого века, пробили два ночи. Как водное, так и автомобильное движение в центре города было оживленным, пожалуй, даже оживленней, чем днем. Тысячи туристов со всех сторон Старого Континента стремились в Варкану не только для того, чтобы поваляться на престижных пляжах, но и мечтая полюбоваться величественными архитектурными ансамблями прекрасного города, вдохнуть ночной воздух древней столицы; воздух, полный любви, романтики, поэтики и неповторимого шарма.

Скопившиеся в узких каналах лодчонки то и дело толкались бортами, но варканские лоцманы водных такси были настоящими виртуозами своего дела, им как-то удавалось избегать при столкновениях переворотов и серьезных повреждений корпусов. А гостями города небольшие аварии воспринимались весело, как экзотические приключения, как неотъемлемая часть местного колорита. Они просто не догадывались, сколько хищной рыбы шныряет под мирной гладью воды.

В четверть третьего утлая лодчонка наконец-то причалила. Чуть не столкнув в воду какого-то толстячка в пестрой рубашке и шортах наизнанку и осторожно подвинув его не менее упитанную женушку, Дарк первым из пассажиров посудины выбрался на мостик пирса. Всего двадцать шесть шагов сквозь толпу, набежавшую с других лодок, и сорок семь ступенек вверх по лестнице, и глазам моррона предстала площадь Гариолла во всей ночной красе. Зеркально гладкая мостовая, от которой отражался свет сотни разноцветных огней, четыре крупных магазина, работающих в основном по ночам, с десяток маленьких кафе, где нельзя было найти свободного места, море туристов, многоголосый хор, выводящий непонятно какую песню, неизвестно на каком языке. Все это великолепие полноценной ночной жизни немного обескуражило Аламеза, он очень давно не бывал в людных местах и не принимал участия в народных гуляньях. Но, получив несколько ощутимых толчков в спину, а заодно и парочку нелестных эпитетов в свой адрес, Дарк быстро пришел в себя и поспешил к цели. Времени у него почти не оставалось: шел третий час ночи, а в полпятого наступит рассвет, праздничные огни гирлянд через два часа сменятся убийственными лучами жаркого солнца, а веселившаяся сейчас дичь трусливо попрячется по темным, уютным норкам.

Цитадель клана Донато, известная широким слоям общественности как дворец принца Карло Фуиджио, находилась на площади, но была отгорожена от шумного столпотворения небольшим парком с затейливой композицией извергающих в небо тонны воды фонтанов. Удобно, комфортно, практично! Викторо жил в водовороте городской жизни, но в то же время и в отдалении от суматохи. Всем в жизни удавалось как-то пристраиваться. Даже вампиры открыто проживали в знаменитом на весь мир дворце, который, правда, официально принадлежал не клану Донато, а одной из множества организованных им фирм, кажется, Виверийскому промышленному банку. Только Аламез все время оставался в дураках, ему никак не удавалось совмещать свой нелегкий труд на благо человечества и прозябать в роскоши. Вот и сейчас от него испуганно шарахались прохожие, а в его сторону подозрительно косились полицейские патрули. Грязная майка, рваные на коленях брюки, стоптанные ботинки с облупленными носками, идиотская бандана со стертым рисунком, очень похожим на знак одной из молодежных банд, одним словом: видок убогий, прям хоть за решетку сажай или ссылай на далекие острова за бродяжничество!

Распугав ненароком с добрый десяток влюбленных, миловавшихся на скамейках, Дарк вплотную приблизился к ограде вампирского логова. От яркой иллюминации заслезились глаза. Свет горел не только почти во всех окнах, но и на крыше, на тропках узких аллей и даже в кустах. Сотня-другая маленьких уличных прожекторов отлично делала свою работу, превращая внешний и внутренний периметр дворца в настоящий световой ад. Как и предполагал Аламез, прокрасться незамеченным во дворец было невозможно, а штурм стал бы наглядным примером ритуального самоубийства одного из горделивых воинов старины.

«Проклятье, кажется, я опоздал! – отсутствие машин перед парадным входом и на открытой парковке весьма опечалило моррона. – Кровососы уже разъехались за новыми порциями крови и в поисках веселых приключений. Ах, если бы повернуть время вспять и оказаться здесь часика на два раньше!»

Возле опустевшего дворца (охранники, повара и прочая прислуга были не в счет) ловить было нечего. Аламез уже собирался уходить, но тут поблизости послышалось тихое урчание мотора. Откуда-то из дебрей хозяйственных построек, находившихся справа от огромного бассейна, медленно вывернул черный энергомобиль представительского класса. Дарку показалось, что это «Фондеэро 107», но он мог ошибаться, иллюминация не слепила, а просто резала глаза. Теперь моррон понял, в чем крылась истинная причина неестественно яркого освещения. Вампиры не только блюли безопасность своей территории, но и хитро маскировали дефекты своей внешности. Кто будет смотреть, отбрасывает ли собеседник тень или нет, когда и лицо его разглядеть невозможно?

Как только водитель подогнал машину к парадному подъезду, двери дворца открылись, и на улицу вышли трое: двое мужчин и высокая рыжеволосая девица в ярко-красном платье. Деталей внешности припозднившихся охотников моррон не заметил, впрочем, он и не собирался этого делать. Нужно было срочно раздобыть машину, а не щурить глаза, пытаясь разглядеть, смазлива ли девица и припудрен ли у нее носик. Возле парка машин не было, полиция, как назло, недавно запретила стоянку. Аламезу пришлось выбежать на проезжую часть и остановить первый попавшийся энергомобиль без пассажиров. Способ убеждения водителя был прост: выскакиваешь перед машиной, олух тормозит и открывает ветровое стекло, чтобы осыпать тебя с ног до головы нелестными сравнениями; используешь момент, быстро подскакиваешь и точным ударом в висок отправляешь ротозея в нокаут; переваливаешь бесчувственное тело на соседнее сиденье и – вперед, начинаешь преследование.

Дарк успел вовремя. Несмотря на жалкую попытку небритого крепыша за рулем оказать сопротивление и неестественно интенсивное ночное движение, моррону удалось сесть на хвост черному «Фондеэро», оказавшемуся на самом деле последней моделью герканского «Эксклюзо». Объект двигался медленно и не петлял, водитель не заметил слежки. Поездка длилась всего минут десять, машина вампиров остановилась у входа в клуб «Торнео», излюбленное местечко развлечения обеспеченной молодежи. Иного Дарк и не ожидал, вампирам нужна была свежая, питательная кровь, не испорченная болезнями и наркотиками. Припарковать машину было негде, поэтому Аламез просто бросил ее посреди дороги и смешался с толпой, вызвав бурный шквал недовольства ехавших сзади.

Естественно, «Эксклюзо» остановился у входа для привилегированных гостей. Толкаясь среди неудачников, надеющихся хотя бы к концу ночи попасть внутрь, Дарк внимательно следил за неторопливо покидающими «офис на колесах» противниками. Первый был рослый, стройный брюнет, писаный красавчик, если бы не дурная привычка обкусывать тонкие, потрескавшиеся губы. Второй – на полголовы ниже, наполовину эфиол, наполовину альтруссец, жуткий коктейль, примерно как смесь какао с вишневой водкой. Оба они были одеты слишком строго для ночных приключений, да и на их уставших лицах не наблюдалось особого энтузиазма.

«Охранники, лет триста – триста пятьдесят каждому, – безошибочно поставил диагноз доктор Аламез, специалист по боевой хирургии, а в душе – патологоанатом. – Ребятам не повезло, папаша Викторо поручил присматривать за девицей, а она, капризная, непоседливая вертихвостка, совсем замотала бедолаг по барам да клубам. Спят и видят в своих хищных снах, как бы открутить ей головку, самим, без посторонней помощи....»

Наконец-то из энергомобиля появилось и прекрасное создание. Правда, не разделяющему пристрастий большинства современных мужчин Дарку любимица Лорда Донато не понравилась. Она, скорее, походила на мальчика, отрастившего длинные волосы, напомаженного и разодетого в дорогие женские тряпки. Высокая, тощая, в ярко-красном, открытом сзади платье, висевшем на ней, как грот-брамсель во время полного штиля. Слишком широкие кисти рук и ступни сорок второго размера сами собой бросались в глаза и вызывали у привыкшего к классическим образцам женской красоты Аламеза жуткое отвращение. Волосы были длинными и ухоженными, но тонкими и редкими; глаза – бесцветными; скулы – выступающими, квадратными; а пьяная улыбка – до ушей. Неизвестно, чем баловала себя «дочурка ночи», напилась ли крови или передегустировала дорогое вино из коллекционных запасов Лорда, но мотало ее изрядно. Охранникам пришлось подхватить ее под руки и буквально втащить в клуб. Однако, несмотря на столь плачевное состояние, девица была тверда в своем намерении на славу повеселиться.