Забавы высших сил

Все это время просматривающая вместе со мной этот фильм и до сих пор не издавшая ни единого звука Анастасия Валентиновна перевела на меня удивленный взгляд и задала резонный вопрос:

– А кто это?

– Ну, если вы не видите в этом человеке знакомого, то уж я и подавно. А потому это предстоит выяснить. Я собиралась завтра поехать в данный дом отдыха, но, честно сказать, даже не знала, с чего начинать. Зато теперь определенно знаю, как буду действовать, – загадочно отозвалась я. – Только вы, Анастасия Валентиновна, меня пока ни о чем не спрашивайте.

– Хорошо-хорошо, – скороговоркой пообещала та. – Но что все это значит? Может, Аркаша там с ним сдружился? Чего это он его снимал?

– А у него компьютер есть? – вопросом на вопрос отреагировала я, досадуя на нетерпение Костромской.

– Да, есть. Он в его комнате стоит.

– Я могу посмотреть?

– Разумеется. Пойдемте, я покажу, – явно волнуясь, разрешила она и повела меня в комнату своего погибшего сына.

Там было чисто и уютно. Ничего лишнего. Только полутораспальная кровать, застеленная шелковым покрывалом с кистями, да стол с компьютером и приличным офисным креслом возле него. Я бесцеремонно уселась в это кресло и включила компьютер. Через несколько минут, после непродолжительных поисков по созданным файлам, я нашла то, что искала. А именно: то же самое «кино», которое только что просматривала на сотовом телефоне Аркадия. Здесь тоже было неважнецкое изображение в вечернее время суток, но очень приличное на утро следующего дня. Все тот же седоватый брюнет с аппетитом поедал какую-то кашку. На столе возле монитора лежали две флешки. Я решила просмотреть и их. Это заняло достаточно много времени. Там были записаны различные песни и мелодии. Как наши, так и зарубежные. Так же скачанные из Интернета приколы, фильмы или просто картинки с животными. Зачем? Может, показывал Лидуне?

Я перекачала на одну из них кадры про водолаза и, даже не спросив разрешения у хозяйки, сунула себе в карман. Она же, так и стоявшая у меня за спиной и все это время хранившая молчание, снова задала вопрос:

– Так кто же этот человек, Танечка? Как вы думаете?

– Думаю узнать об этом завтра. А сейчас дайте мне, пожалуйста, фотографию Аркадия, которую вы мне показали при нашей первой встрече. На время, конечно. Полагаю, она мне завтра может пригодиться.

– Да-да, сейчас принесу.

Я отключила компьютер и вернулась в комнату, где изначально поедала блинчики. Анастасия Валентиновна принесла фотографию и подала мне, глотая слезы.

– Ну-ну, не надо. Успокойтесь. Давайте лучше еще кое о чем поговорим, – предложила я, усаживаясь возле стола и отправляя фото в свою сумочку, которая висела на спинке стула. В это время раздался звонок по сотовому. Я посмотрела и сбросила вызов. Звонил один из надоедливых знакомых. Но он тут же объявился снова. Мне пришлось вообще отключить связь и только тогда продолжить беседу с уже всхлипывающей женщиной. – Анастасия Валентиновна, давайте еще раз подумаем с вами, кто все-таки мог прислать вам деньги? Могу только сказать, что Пушкареву на этот счет я проверила. Это не она.

– А вы ее видели?! – воскликнула та, перестав плакать.

– Видела. Ни в какую Америку она не уехала. Живет сейчас в Тарасове на чужой квартире. Скрывается от кредиторов и налоговой службы. Дела у нее, похоже, дрянь.

– Ну надо же! Так ей и надо, – погрозила пальцем Костромская. – И поделом. Нечего людей облапошивать. И где же она?

Мне не хотелось сейчас наносить ей очередной удар, а потому я уклончиво ответила:

– Если вас это сейчас очень интересует, то мы должны это расценивать как новое дело, которое вы мне поручаете. Стоит ли на это тратить время? Ведь деньги вы с нее вряд ли получите. Или просто хотите высказать ей все, что о ней думаете?

– Нет, вы правы, Танечка. Не стоит тратить и без того надорванные нервы на эту дрянь.

– Вот и правильно. Так кто же еще мог передать вам доллары?

– Ну-у… Ну, я даже не знаю. У меня совсем предположений нет. Может, кто-то из Аркашиных одноклассников? Или из колледжа, где он учился? Их много на похороны пришло. Откуда только узнали?

– Плохие вести разлетаются быстро.

– М-да, наверное. Может, они скинулись?

– А вот ваш друг – Александр Степанович не мог? Скажем, постеснялся прямо в руки, решил, что не возьмете? Попросил кого в почтовый ящик бросить. Или сам? Он на тот момент еще ходил?

– Саша? Да что вы. Он беден как церковная мышь. Все деньги на лекарства уходят. Да и гробовых всего пятнадцать тысяч накопил. Он мне показывал их на всякий случай. Вот и все его сбережения. А разве сейчас этого хватит? У меня вон на Аркашеньку все пятьдесят ушли. Пришлось занимать. Хорошо, конечно, что кто-то эти сто тысяч подбросил. Но вот кто? Я понятия не имею. Саша был на похоронах. Еле притащился, чтобы меня поддержать. Но не он, точно не он.

– Ладно, но вы мне все-таки скажите адрес Александра Степановича. Я еще с ним, если что, попробую переговорить. Возможно, мне он доверится.

– Ну запишите. Ах, вы же так запоминаете. Волочаевская, семьдесят восемь. У него там частный дом. Все двери открыты. Ну, в смысле ничего не заперто. К нему, если меня нет, иногда соседка приходит. Людмила Васильевна. Только, думаю, вы зря время потратите. Он, если бы и хотел, все равно ничем мне помочь не смог бы. Вот, правда, говорит: «Я, Настя, на тебя завещание составил. Помру, тебе мой дом достанется и машина. У меня ведь родственников никаких нет. Да и детей не нажил».

– А у него тоже автомобиль имеется?

– Да. Только вот он уж давно на нем не ездит. В сарае там во дворе стоит. «Москвич», по-моему. Да и на ходу ли? Я в них не разбираюсь. Дом у него неплохой, конечно. С огородиком. Но мне, честно сказать, теперь ничего не надо. Куда мне все это? Зачем? Вот был бы Аркашенька жив, ему бы… Вот ему…

– А Лида не могла? – опередила я надвигающиеся рыдания.

– Господи, а у нее-то откуда? – утерла слезу Костромская.

– Но у нее вполне приличная квартира. Обстановка не из дешевых. Я заходила к ней. Видела.

– Так это ей от бабушки все досталось. У нее бабушка в свое время директором магазина тканей работала. «Бирюза» назывался. Очень известный в городе магазин был. А тогда ведь ничего достать, кроме ситца, нельзя было. Вот и крутилась ради будущего единственной внучки. Только когда это было-то все! Теперь уж ничего не осталось, кроме квартиры. Лидочка, чтобы с голодухи от нищенской зарплаты не помереть, все бабкино золотишко постепенно продала. Хорошо, сейчас медсестрам немного прибавили. Да и то, разве ж это деньги?

– Ну, ладно, оставим пока это. Сама попробую разобраться. Пора мне. Пойду.

– Ой, погодите! Я сейчас, – спохватилась Костромская и чуть ли не бегом вылетела из комнаты.

Я поняла, что она, в отличие от меня, вовремя вспомнила про мой гонорар. И на самом деле, она вскоре появилась на пороге, сжимая в руке шесть сотенных зеленых бумажек.

– Вот, извините за задержку. Только вы сами мне не давали никакой возможности с вами увидеться за это время, – оправдываясь, протянула она мне деньги.