Забег на невидимые дистанции. Том 1

– Ты крутая, Нина! – выкрикнул кто-то из задних рядов, потеряв надежду пробраться вперед.

– Так что, расскажешь нам теперь сама, как все случилось? В какой момент ты потеряла сознание? Как это было?

– Нам очень интересно, Нина, это правда.

– А твоих родителей оштрафовали за то, что ты проникла на закрытую территорию? – Этот голос девочка узнала, явно голос одноклассника, но она не успела понять, кого именно.

– Я слышал, что «Юлитед Индастриз» уже обо всем знают и ликвидируют стройку. Так что ты последняя, кто на ней побывал!

– Ну разве это не круто?

Нине хотелось побежать. Сорваться с места и бежать до самого класса, распихивая и расшвыривая всех, кто попадется на пути, но предстоящая боль в ноге отсекала эту идею, и девочка просто закричала, чтобы прекратить поток вопросов и остановить толпу школьников, которая медленно сгущалась вокруг нее. Впервые в жизни она начала бояться людей. От ее крика птицы шумно взлетели с деревьев. Девочка отдышалась и ответила:

– Я не хочу. Ничего. Рассказывать.

Припадая на одну ногу, она направилась в сторону своего класса, а прибежавший на крик учитель разогнал остальных по своим урокам. Отто и Ханна сильно опоздали – у их отца на полпути сломалась машина. Увидев Нину, мальчик улыбнулся и занял место рядом с нею, сохраняя таинственное молчание. К этому моменту ее настроение выровнялось, но раздражение, усиленное непониманием новой темы из-за пропусков, оставалось.

За половину урока одноклассники написали и передали ей порядка десяти записок незаметно от учителя. После третьего послания Нина перестала их разворачивать, после пятого – начала рвать бумажки. В них было одно и то же разными словами, а ей совершенно не хотелось это обсуждать. Когда Отто сел рядом с нею, мгновенно забыв о сестре, с которой вошел в класс (Ханне пришлось довольствоваться задними партами, ибо главная соперница вновь ворвалась в ее жизнь и отняла брата, а все нормальные места оказались заняты), Нина передвинула к нему гору бумажных кусочков, вызвав недоумевающий взгляд друга.

– Что ты сделал? – шепотом спросила она.

– Обеспечил тебе известность. Разве мы не этого хотели?

– Отто, мы шли туда, чтобы что-нибудь стащить и похвастаться среди своих, в узком круге лиц, но не всей же школе! Я не для того полезла на гору строительного мусора, чтобы история стала достоянием общественности. Мне во дворе прохода не давали!

– Я и не рассказывал всей школе, оно как-то само разошлось, честно.

– Я не хочу и не буду ни с кем это обсуждать. – Девочка указала хмурым взглядом на порванные записки. – Мне хватило разговоров с родителями и врачами, тошнит уже. Даже офицер полиции приходил.

– Ты не представляешь, как сильно я за тебя переживал.

– Разговорчики в классе! – Учительница ударила указкой по доске, заставив присутствующих инстинктивно вжать голову в плечи, и обвела их испытующим взглядом, но так и не сумела вычислить, кто шептался. – Первое предупреждение, – прошипела она и отвернулась.

Дети замолчали, продолжив слушать тему. Никто не хотел бы получить второе предупреждение. Отто незаметно порылся в клочках записок, складывая, словно мозаику. Некоторые вопросы вызвали у него улыбку, прочие звучали довольно назойливо. Сделав вид, что записывает конспект в тетради, мальчик написал:

«Если бы месяц назад тебе сказали, что скоро тебя будет знать вся школа, ты бы поверила?» – И легонько толкнул Нину локтем, привлекая внимание. Девочка попыталась скрыть ухмылку, но рядом с Отто ей это не удалось. В своей тетради она написала ответ:

«А нужно было всего лишь продырявить ногу».

Отто чуть не прыснул смехом, но, к счастью, сдержался. После урока он вывалил ей все, как было. Узнав, что происходило в школе в ее отсутствие, Нина покачала головой и промолчала. Сложно было давать комментарий столь неоднозначной ситуации, когда тебе нет и десяти лет. Мысленно она надеялась, что скоро интерес к ее персоне поутихнет (не может же это длиться вечно, найдут себе новый объект и отстанут), но какого ребенка не порадует мысль о внезапно свалившейся популярности? Приходилось вкушать ее плоды, иногда обнаруживая в этом некоторые плюсы.

Первый кирпичик в социальный портрет Нины был положен рукой несчастного случая, и все дальнейшее будет только укреплять сложившийся в умах образ. Она ощущала этот процесс, хоть и не сумела бы сформулировать словами, но не знала, радоваться или расстраиваться. С Отто они еще долго обсуждали случившееся на стройке, отбиваясь от зевак и разыскивая места, где хотя бы на перемене могут побыть вдвоем.

Так прошел ее первый день, а на следующий последним уроком была физкультура. Нина впервые не занималась, а просто сидела в зале, и это настолько ее угнетало, что хотелось испортить настроение абсолютно всем, но она сдерживалась, чтобы не превратиться в Ханну. Многие оставили ей на хранение свои мобильники, в которые разрешили поиграть, чтобы убить время, но даже перспектива почти час рубиться в пинбол не скрасила одиночества.

Сидеть на месте, когда все вокруг двигаются, визжат и бросаются баскетбольными мячами, как будто хотят разбить друг другу головы или как минимум оставить с синяками, давалось Нине с очевидным трудом. Несколько раз она порывалась встать и побросать мяч в кольцо, но учитель бдительно возвращал ее на место, пока не потерял терпение.

– Если тебе здесь не сидится, топай в зал в западном крыле. Посидишь тихо и посмотришь, как старшеклассники играют в хоккей.

– Хоккей?

– Да. У них сейчас как раз тренировка. Скажешь, что я тебя прислал, потому что ты мне надоела. Если тебя вообще кто-то там заметит. Все! Бегом, то есть шагом… марш! Только медленным и осторожным шагом, поняла ты меня, стихийное бедствие в теле ребенка?

– Сэр, так точно, сэр.

– Все, брысь отсюда.

Остаток занятия девочка действительно наблюдала за тренировкой сборной школы Мидлбери по хоккею, отмечая, что это чем-то напоминает обожаемый ею пинбол. Никем не замеченная, она расположилась на самом верху трибун, где почти не было света, позабыв обо всем, включая многострадальную ногу и внезапную известность. Зрелище так увлекло ее, что девочка замечталась о карьере хоккеиста (до этого дня она грезила стать каскадером). Ясно увидела себя в белой форме с красными цифрами на рукавах, со щитками на коленях, с клюшкой и на льду, возможно, без пары зубов, но это мелочи жизни.

Мысль, что она будет приходить сюда дважды в неделю и тихонько подсматривать, изучая правила игры и слушая взрослые выкрики порой приятно нецензурного толка, пульсировала в голове и заставляла Нину неосознанно ускорять шаг, что вызывало легкое покалывание в ступне.

Но если мечтаешь стать спортсменом, нужно уметь терпеть боль. Нина умела.

Episode 2

Девочка, идущая за его спиной, засмеялась громче, чем требовалось, чтобы привлечь к себе внимание. Преследованием она его и так привлекала сполна, но не так, как ей хотелось бы. Ее спутницы от десяти до четырнадцати лет мгновенно подхватили несложный трюк, возводя нервирующую канонаду в абсолют.

У него заскрипели зубы.

А может, им действительно доставляло веселье плестись за ним следом на небольшом расстоянии, пока он возвращался домой из школы, и так день изо дня. Шумно общаться, раздражающе хохотать там, где можно просто улыбнуться, сверлить его спину глазами, с трепетом ожидая, когда он обернется и посмотрит на кого-нибудь из них, чтобы обсуждать это событие еще неделю и делать выводы, кто ему нравится больше всех (никто).

Состав преследовательской группы время от времени менялся, в него прибывали новые девочки, а старые почему-то отваливались и больше этим не занимались, но он не запоминал их лиц, чтобы это заметить. Особо смелые могли окликнуть его с идиотским вопросом или просьбой, но всегда получали неприятный взгляд или ответ сквозь зубы.