Забег на невидимые дистанции. Том 2

Это было чувство, которое улучшает жизнь обычного человека, но уничтожает все вокруг, если его доводится испытывать таким жадным ублюдкам, как Лоуренс Клиффорд. В ядовитых людях даже самые лучшие намерения прокисают, тухнут и гниют, превращаясь во что-то ужасное, как чудовище Франкенштейна.

Звонок с урока был настолько громким, что Клиффорд разобрал его трели даже за стеной дождя, сидя в машине с закрытыми окнами. Если Видар не задержит ее, она появится с минуты на минуту.

Ларс почувствовал, как у него усилилось слюноотделение. Условный рефлекс на Нину, как у собаки Павлова. Он подобрался, вцепился в руль белыми пальцами, повернул голову, разглядывая широкую входную лестницу из убитого временем бетона. Струи воды на стекле мешали видеть четкую картинку. Это раздражало.

На ступеньках возникали ученики, они смотрели на небо, высовывали руки из-под навеса, брызгали друг другу в лицо, визжали, надевали дождевики и доставали зонтики, болтали и смеялись. Толпа густела и копошилась, не обращая внимания на полицейский автомобиль. Никто не спешил выходить под ливень. Вдруг через несколько минут он поутихнет, и можно будет двинуть домой?

И он действительно поутих, как будто специально для Нины, чтобы та не сильно вымокла, пока пробежит пару ярдов от одной крыши к другой, забросит баул с формой, клюшкой и коньками на заднее сиденье и плюхнется на переднее, по-собачьи отряхиваясь от воды.

– Усэйн Болт занервничал, увидев скорость твоего спринта.

– Зато почти не промокла! – зубоскалила Нина.

– Тогда почему воняешь мокрыми лопухами?

– Тебе-то откуда знать, как пахнут лопухи? – засмеялась Дженовезе.

– На ферме Стакеров позавчера пропал козел. – Лоуренс комично вздохнул. – Пришлось выезжать на место происшествия. Помогать искать. А лопухов там, как наркош в твоей школе.

– Звучит как очередная байка.

– Держи. – Ларс недовольно протянул пачку сухих салфеток. – Весь салон мне забрызгала.

– Дед говорит, у природы нет плохой погоды.

Нина стала вытирать лицо, замечая, что одежда все-таки пропиталась водой и теперь покрыта темными пятнами.

На ней была тонкая сине-зеленая водолазка в оттенок глаз. Впервые Ларс видел на ее фигуре что-то более облегающее, чем худи или безразмерная футболка. Он удивился, отметив, что Нина стала выглядеть более утонченно, но все еще небрежно. Клешенные ниже колен джинсы не по размеру съехали бы с нее, не затяни она их на поясе, продев шнурок (от кроссовок?) в шлевки. Нина обожала, чтобы на ней что-нибудь болталось, как брелоки на рюкзаке или мелочь в кармане.

Собранные в пучок отросшие за лето волосы были наскоро схвачены карандашом на затылке, отдельные пряди ложились на скулы и щеки, но вряд ли она замечала очаровательную нестройность этой прически.

Ларс поймал себя на мысли, что хочет вытащить карандаш и посмотреть, как медные волосы, смоченные дождем, рассыплются по плечам. Она бы восприняла это как безобидную шалость и не обратила внимания. Ну, вытащил карандаш, и что? Может, позлить хотел, но уж точно не полюбоваться. Она с его волосами и не такое вытворяла.

И все же Нина изменилась. Не внешне даже, а как-то изнутри. Сияет. Нет, это все еще была старая добрая Дженовезе, только теперь немного более… взрослая. И женственная. Всего одного лета хватило, чтобы она так подросла. Клиффорд вздохнул, задумавшись о том, как скоротечно время, как неизбежно оно меняет любимых нами людей.

– Почему тебе грустно? – тут же отреагировала Нина, как всегда уловив мизерную перемену в его настроении.

Клиффорд невесело усмехнулся.

– С таким чутьем тебе точно надо у нас работать.

– Твоя работа – самая скучная в мире. Даже просто глядя на нее, можно скиснуть. Нет ничего опасного в том, чтобы искать пропавших домашних животных.

– Совсем забыл, что главное в профессии – ежедневный риск для жизни.

– А ведь раньше у тебя была феноменальная память… Стареешь.

– Похоже на то. А ты вот взрослеешь.

– Забавно, я сейчас подумала, что когда у тебя пойдут седые волосы, ты об этом даже не узнаешь, потому что они мало чем будут отличаться от твоего натурального цвета. Сколько тебе там? Возможно, парочка уже имеется.

– С такой подопечной, как ты, уверен: их значительно больше.

Нина хрюкнула, поощряя удачную остроту, но Клиффорд не поддержал ее веселья.

– Так тебе грустно, потому что время идет вперед?

Глядя на руль, Ларс неохотно повел плечом, блеснув значками на идеально отпаренной черно-синей форме. Это означало «не знаю» и «не хочу об этом». Нина выучила.

– Но ведь время невозможно притормозить, я тебе объясняла почему. Естественный порядок вещей не должен кого-то расстраивать. На тебя это не похоже. Время – просто еще одно измерение, мы движемся по нему, потому что неизбежно движемся в пространстве. И речь сейчас не только о том, что мы куда-то ходим или ездим на машине. Планета вращается вокруг оси и движется по орбите вокруг солнца, наша солнечная система и галактика тоже не стоят на месте, да и вся вселенная расширяется. Поэтому время идет вперед, и мы никак не можем этого изменить. Только вещь в абсолютном покое может выпасть из цикла.

– А разбитые чашки не прыгают на стол, собираясь в целую, – добавил Ларс как будто сам себе.

– Вот именно. И на одном месте в воздухе тоже не зависают. Время останавливается для тех, кто преобразовался в энергию и больше никуда не движется. Следовательно, времени не существует только для тех, кого тоже больше не существует. Ты же не хочешь нам такой участи? Мы с тобой еще живы, поэтому надо жить. Точнее сказать, у нас нет выбора.

Клиффорд решил, что пора сменить тему, иначе можно наговорить лишнего. Повернув ключ зажигания, он взглянул на Нину и заметил за окном высокую темную фигуру, которая неподвижно стояла у входа, рассекая надвое поток учеников, покидающих школу.

Подростки осторожно обходили его с двух сторон, как горный ручей огибает камень, а он не шевелился и смотрел Клиффорду прямо в глаза, изучающе наклонив голову набок и спрятав руки в карманы ветровки. Свет молний выхватывал часть озлобленного лица, шею и плечо, подчеркивал угрожающий вид, как вспышка засвечивает фотографию.

Нина строчила что-то в телефоне, потирая колени, чтобы согреться. Наверное, переписывается с Отто, как всегда. С кем же еще? Ларс машинально включил печку, наклонился над девушкой и без надобности пристегнул, на что она тоже не отреагировала, привыкшая к подобным жестам с его стороны.

Но главное, чтобы заметил наблюдатель. Заметил и сделал выводы.

На этом офицер не закончил. Он демонстративно задержался над коленями Нины, шаря рукой в бардачке и не прерывая зрительного контакта с фигурой в черном плаще. Та следила за его движениями, продолжая стоять на крыльце школы, словно памятник. Или надгробие.

«Смотри на меня, Сет Ридли. Смотри внимательно. Эта девочка – моя. Я тебя сразу раскусил, и теперь я все о тебе разведал. Ты у меня на крючке. Только попробуй сунуться, вмешаться, забрать мою Нину, я потяну за леску и разорву тебе рот».