Забери мою девственность

Мама, конечно, в шоке. Зато Кирилл разнесет по городу новость, что у нас все серьезно. Пусть все желающие закатают губу. Он мой.

Глава 26.1. Тщеславие

Андрей

— Ты точно должен ехать?

— У каждого человека своя миссия. Я свою знаю. Поэтому да, должен.

Сжимается в комок. Физически ощущаю ее напряжение.

Закрываю глаза. Это было бы проще всего. Все бросить и жить по инерции. Чувствовать ее тепло рядом каждую ночь.

Тая перетягивает на себя весь фокус моего внимания. Мне ничего не хочется рядом с ней. Только жить одним моментом. Становлюсь безвольным животным. Она же первая начнет меня презирать, если я забью на свои цели и буду жить только для нее.

— Тай! — поднимаю лицо за подбородок, стираю пальцем слезу, — сыграй со мной в шахматы, — перевожу тему.

— Нет, — хлюпает носом.

— Почему?

— Я не играю с любителями, — заявляет высокомерно.

Не могу сдержать улыбку. Целую в сладкие губы.

— Тай!

— Ммм?

— О чем ты думаешь, когда часами сидишь за доской?

— Считаю варианты.

— Ты опасная женщина. Все в жизни просчитываешь, да? — смотрю с интересом.

— Нет. То, что неинтересно, просчитывать не хочется. В остальных случаях всегда задействованы эмоции, которые мешают правильно все рассчитать, — морщит лоб. Не нравятся ей эти эмоции.

— За доской эмоции не мешают?

— С нормальными людьми нет. Есть те, кто специально выводит тебя из себя, чтобы мешать думать.

— И что же эти нечистоплотные шахматисты творят? — улыбаясь спрашиваю.

— Разное. Особо талантливые манипуляторы взбираются на вершину шахматного Олимпа. Например, есть такой шахматист Виктор Корчной. Он брыкался ногами под столом. Корчил рожи и громко фыркал.

— Неужели такое помогает? — искренне удивляюсь.

— Умственная работа требует холодной головы, — пожимает плечом Тая. — Любые нервы убивают нормальный мыслительный процесс.

— Что еще делал ваш шахматный хулиган? — продолжаю отвлекать Таю от своей персоны.

— Спасский жаловался, что Корчной на претендентском матче в первом ряду перед сценой посадил шестерых экстрасенсов, которые мешали Борису думать.

— Мнительный этот ваш товарищ Спасский? — скептически хмыкаю я.

— Спасский классный, — мечтательно заявляет Тая, — из дворянской семьи, сибарит и большой любитель женщин. Стал чемпионом мира только на одном таланте. Очень редкое явление. Обычно нужно еще какое-нибудь дополнительное качество — быть трудолюбивым как вол или тщеславным, уметь идти по головам.

— Например, лягаться под столом? — усмехаюсь я.

— Типа того, — наконец-то смеется Тая, — а Спасский парил по жизни как бабочка, случайно залетевшая на самую вершину. Он шутил, что выиграл матч с Корчным, потому что тот приехал с женой, а сам Спасский с двумя блондинками.

Хмыкаю. Неприятно сжимается в груди, когда Тая так восхищается мужчиной, и это не я. Более того, начинаю искренне не понимать, почему из нас двоих она выбрала меня, а не Котова.

Это Котов у нас парит по жизни. Я как раз тщеславный и целеустремленный. Готов, как тот самый Корчной, лягаться под столом, если это поможет добиться результата. Готов пахать как вол, одаренность же пока под вопросом.

Не знаю, сколько лет этому Спасскому, но я его заочно уже ненавижу. Хочу, чтобы Тая восхищалась только мной и обязательно этого добьюсь.

Пока же стираю неприятный осадок самым понятным мне способом. Сгребаю Таю к себе на грудь. Подтягиваю немного вверх, нанизываю на себя и раздвигаю руками бедра. Поднимаю за плечи и усаживаю на себя верхом.

— Давай, Золушка, порадуй своего принца.

Не хочу больше отвлекать от себя. Пусть думает только обо мне и чувствует только меня.

Глава 27. Принц и король

Андрей

Вторую неделю откладываю свой отъезд. Из театра уволился. Теперь, как верный пес, целыми днями сижу дома и жду Таю из университета. Каким-то образом она умудряется успешно сдавать сессию. Хотя проводила со мной все свободное время.

Скоро Ставцева улетает на турнир и больше оттягивать финал не получится. Все закончится естественным образом. Она уедет, уеду и я. Остается пережить небольшую ломку и вернуться на свой путь и к своим целям.

Тая тоже справится. У нее есть любимое дело. Уедет и переключится. Все складывается наилучшим образом.

На последний совместный уикенд опять выпросил у Котова ключи от домика.

С погодой не повезло. Дождь начинается еще в пятницу и не перестает все выходные. Планы на пляж накрываются тазом. Похоже, даже небо оплакивает наш роман.

Лежим на шкуре медведя у разведенного камина. Огоньки пламени отсвечивают на бледном животе Таи. Мои руки бессистемно гуляют по ее телу. Запоминаю каждый знакомый изгиб и тактильные ощущения от бархатной кожи.

— Андрей!

— Да, Тая — чмокаю в лоб.

— Знаешь, какая самая сильная фигура на шахматной доске женского рода?

— Королева? — предполагаю я.

— Нет такой фигуры, — морщит лоб Тая. — Шахматы — восточная игра. Не могло быть там никаких королев, да и вообще женщин во власти. Фигура называется ферзь, то есть визирь. Королева — выдумка эмансипированных европейцев. Только там женщина могла править наравне с мужчиной.

— Если не королева, то кто? — помогаю я Тае продолжить свою мысль.

— Самая сильная женщина на доске — это ладья.

— Очень занимательный факт, — подгребаю Ставцеву к себе и впечатываю спиной в мою грудь.

— Таким образом, рокировка — это символ соединения короля и женщины, — глубокомысленно заключает Тая, — при этом ладья защищает короля от врагов.

— Что ты хочешь сказать, принцесса?

— Женщина усиливает мужчину, а не ослабляет, — ковыряет мои страхи Ставцева, в очередной раз поражая меня умозаключениями не по возрасту.

— На доске две ладьи, — отшучиваюсь я, — думаешь, у короля гарем?