Заберу тебя, девочка

Каждое слово отдается в висках болезненной пульсацией.

Нет, нет, нет… Это неправда! Пашка не мог меня так бросить! Не мог меня оставить! Я же была уверена, что вечером он приедет. Да я часы считала до освобождения!

У меня перехватывает горло от обиды, от неверия, и я вдруг испытываю такую жгучую потребность услышать это своими собственными ушами, что просто хватаю Лекса за руку – вот так, просто! – и выпаливаю:

– Дай мне с ним поговорить!

Бровь Лекса ползет вверх, и я мгновенно поправляюсь:

– Пожалуйста! Лекс, пожалуйста!

Он секунду смотрит на меня, а потом просто притягивает меня к себе одной рукой, вжимая спиной в свою грудь, и прислоняет свой телефон к моему уху.

– Паша! – кричу я в динамик. – Паша, это я!

Я надеюсь на чудо. На то, что Лекс меня обманул и там в трубке тишина. На то, что Паша начнет шептать мне торопливо, что он уже вызвал наряд полиции и они едут меня освобождать… Что угодно! Я хочу услышать что угодно, кроме этого виноватого вздоха и жалкого, будто пришибленного голоса:

– Ясь, прости меня. Прости, пожалуйста.

– Ты не приедешь? – зачем-то спрашиваю я, хотя сама уже знаю ответ.

– У меня нет денег сейчас, пойми! – с жаром говорит Пашка. – Меня там чувак подставил, я думал, он мне просто валюту на них купит, потом сразу продаст и через денек вернет все, а процент попилим, а он бабки решил крутануть в какой-то мутной схеме, и я только завтра утром смогу их забрать.

– Ты все равно можешь приехать, – шепчу я, чувствуя, как в горле собирается тугой комок. – Приехать и сказать, чтобы меня отпустили. А самому остаться.

– Я не могу, Ясь. Кто тогда деньги завтра утром заберет? – бормочет Паша. А потом вдруг добавляет еле слышно. – Я не ты, меня отсюда Лекс может вообще живым не выпустить. Но я завтра привезу деньги. Яся, правда! Могу хоть чем поклясться! Хочешь, мамой поклянусь?

И от того, что я прекрасно знаю его маму, кругленькую и улыбчивую тетю Оксану, мне становится до такой степени плохо, что едва не выворачивает.

А еще я вдруг вспоминаю то, что совсем вылетело у меня из головы.

– Мама! – вскрикиваю я. – Паш, родители же с ума сойдут, если я не приду ночевать! Они уже, наверное, меня потеряли, у меня же забрали телефон!

– С ними нормально все, – неловко отвечает он. – Я зашел и сказал твоим, что ты поехала на день рождения к Соне и что там и ночевать останешься. А телефон типа в универе потеряла. Твоя мама сказала, что ты разиня и что она с тобой завтра серьезно поговорит. Так что завтра утром вернешься домой, и все норм будет. Правда! Утром будут деньги, честное слово!

– А тебя не волнует, в каком виде ты меня завтра утром найдешь? – глухо спрашиваю я. – И что со мной будет этой ночью, тебя тоже не волнует?

– Яся…

– Хватит, – Лекс резко отдергивает телефон и нажимает на отбой.

Я стою как оглушенная и даже слез нет. И мне даже все равно, что Лекс по-прежнему продолжает прижимать меня к себе, практически обнимая.

– Чего ты загоняешься? – грубо спрашивает он. – Я тебе сразу говорил, что твой парень ссыкло и мудила.

– Если он завтра утром вернет тебе деньги, ты отпустишь меня?

– Поговорим об этом утром, Ярослава. Очень многое будет зависеть от того, как пройдет ночь. И насколько хорошей девочкой ты будешь.

– А где я буду ночевать? – сглотнув, спрашиваю я и поворачиваю голову, чтобы взглянуть ему в лицо.

Лекс ухмыляется.

– А сама как думаешь?

– На базе, – с надеждой предполагаю я. – Можете меня закрыть для надежности.

Лучше спать здесь, на этом холодном складе, на продавленном диване или даже на полу, чем…

– Не угадала, Ярослава. Ты будешь спать сегодня со мной. У меня дома.

– Ты же обещал не трогать… – бессильно выдыхаю я.

– А я и не буду, – шепчет Лекс мне на ухо. – Ты будешь трогать меня. Так будет еще интереснее, да, девочка?

От его горячего низкого шепота по коже разбегаются мурашки, а по телу проходит жаркая волна стыда и какого-то сладкого ужаса. Как на американских горках.

– Отпусти, – прошу я еле слышно. – Мне в туалет надо. Очень.

– Ну иди.

Лекс убирает свою тяжелую руку, прижимавшую меня к его твердой широкой груди, и я пулей влетаю обратно на базу, едва не сталкиваясь с выходящими оттуда Грином, Соником и Леной.

– Я в туалет, – зачем-то оправдываюсь я.

А когда они выходят на улицу, я замираю у дверей, прислушиваясь к голосам.

– Я Ленку довезу, – говорит Соник. – А Грина, может, ты подкинешь? Тебе же по дороге.

– Давай, – звучит в ответ низкий глубокий голос Лекса. – Слушай, а давай я тебе тогда отдам миллион для ребят Орлова. Я утром должен был передать, скажу им, чтобы к тебе заехали.

– Ну давай.

И тут я слышу шаги. Они… они идут к машинам?

Их машины на дороге, до них метров двадцать точно есть.

Я осторожно выглядываю из-за двери и вижу спины Лекса и Соника. Грин и Ленка уже стоят у машин и о чем-то спорят. Меня они не увидят, если повезет.

А справа от базы узкая тропинка и кусты, куда можно нырнуть. Если я, конечно, решусь. Счет идет на секунды. Или сейчас, или…

Сейчас.

Я сбрасываю с плеч тяжелую кожаную куртку Лекса, осторожно опускаю ее на пол, а сама ужом прошмыгиваю в приоткрытую дверь, сразу же ныряю в кусты и начинаю пробираться куда-то дальше по тропинке, стараясь не шуметь. Надо запутать следы. Вон там гаражи виднеются, надо свернуть за них, а потом попытаться выйти на дорогу или попросить кого-то о помощи, если увижу.

Хоть бы меня как можно дольше не хватились! Хоть бы!

Я дохожу до гаражей и пока все тихо. Похоже, еще не заметили, что меня нет. Выдыхаю, быстро осматриваюсь, и у меня падает сердце. Два ряда одинаковых серых квадратов дверей с полустершимимся номерами, и хоть бы одна дверь была приоткрыта! Хоть где-то стояла бы машина! Никого.

Пусто и тихо.

Внезапно я слышу вдалеке чьи-то голоса, но не успеваю обрадоваться, потому что по хриплым ноткам узнаю Грина.

– …думаешь сюда пошла?… Не к магазину?