Забей стрелку в аду

Идею нового расследования навеял просмотр телевизионного концерта кумира эстрады. Певец неопределенного пола приплясывал под забойный мотивчик очередного шлягера. Он что-то шепеляво гнусил про любовь, жаркие ночи и одинокие дни. Томные девицы подтанцовки вяло извивались в ритм музыке.

Дарья, смотревшая скучное шоу по маленькому телевизору на кухне, задумчиво сказала:

– Этот кумир малолеток окосел от наркоты. Наверняка ширяется перед выходом на сцену.

Кривляющийся на сцене певец походил на лагерного доходягу, обряженного в пиджак с блестками. Он шелестел бесцветным голосом и, вихляя задом, бегал по сцене.

– Нормальный мужик, – сказал Святой, не любивший крайности в суждениях. – Ну, натянул женские колготки вместо штанов. Но разве это признак наркомании – носить одежду противоположного пола? Впрочем, пусть разбирается сексопатолог.

– Нет. Наш певун определенно наркоша. Глаза сумасшедшие. Двигается словно марионетка, которую за ниточки кукловод дергает. Потенциальный клиент наркологического диспансера.

Дарья завелась. Она возбужденно ходила по кухне, обдумывая тему журналистского расследования. В такие минуты Святой старался не мешать своей приятельнице. Упрямая журналистка обладала поистине звериным чутьем на скандалы и, взяв след, раскручивала дело до конца. В этом Углановой не было равных среди коллег по перу. Такие способности приносили ей солидные гонорары и массу неприятностей. Поэтому Святой старался ограждать девушку от мстительных героев скандальных разоблачений.

А Дарья в свою очередь вовсю эксплуатировала желание друга уберечь ее от неприятностей. Она даже оформила Святого на должность фоторепортера в одном из богатейших столичных издательств, выпускавших дюжину глянцевых иллюстрированных журналов и пару солидных газет. Когда владельцу издательства настучали о странном фотографе, не предоставившем ни одного негатива, ни одной отснятой пленки, он вызвал к себе Угланову, чтобы разобраться в странной ситуации. Магнат журнально-газетной империи высоко ценил профессиональные качества Дарьи и в глубине души даже побаивался ее острого языка и не менее отточенного пера. За бывшим скромным завлабом научно-исследовательского института, сколотившим состояние в смутные годы перестройки, числились кое-какие грешки. Обидевшись, Дарья запросто могла испортить магнату репутацию. Поэтому он, предложив бокал французского «Божоле» лучшей журналистке из его команды, вкрадчиво поинтересовался:

– Дарья, я не могу выбрасывать деньги на ветер. Кого ты сосватала издательству? Человека-невидимку? Фотографа одного кадра? Народ волнуется и не понимает такой политики. Ведь у нас кто не работает, тот и не ест.

Выслушав краткую речь шефа, Дарья пригубила вино. Посмаковав божественный плод труда французских виноделов, она виртуозно выругалась:

– Настучали, козлы завшивленные. Не могут избавиться от старой советской привычки закладывать начальству.

– Генетика, – неопределенно развел руками магнат, приготовившись ждать объяснений.

Медленно допивая вино, Дарья одновременно выстраивала в уме доказательства необходимости платить Святому из кармана издательства. Приготовившись, она пересела поближе к шефу и, обворожительно улыбаясь, заворковала:

– Мне нужен эксперт и телохранитель в одном лице.

– А такие бывают? – попадая под женские чары, спросил владелец издательства.

– Редко, но в природе встречаются. Я экономлю ваши деньги, а вы меня на разборки вызываете, – Дарья кокетливо погрозила пальчиком.

Размякший шеф начал забывать о ревнивой жене. Он осторожно положил ладонь на округлое колено Углановой, обтянутое возбуждающе-ажурными лайкровыми колготками.

– Дашенька, ваши объяснения меня вполне устраивают. Пусть человек работает с вами, но давайте проведем его по другой статье расходов. Например, включим оплату его услуг в ваш гонорар, – задыхаясь от вожделения, произнес тучный магнат, опасавшийся перейти к более решительным действиям.

Повертев в тонких пальцах бокал на высокой ножке, Дарья согласилась:

– О'кей. Пусть будет по-вашему. Но моему человеку нужно редакционное удостоверение.

– Я распоряжусь, – теряя голову от близости сексапильной брюнетки, полушепотом произнес владелец издательства.

Напряженную обстановку разрядил телефонный звонок. На связь вышла ревнивая супруга, предупредившая о своем скором приезде в офис. Хриплый каркающий голос жены остудил пыл магната, вознагражденного за понятливость лишь скромным воздушным поцелуем.

По негласному контракту, Святой сопровождал журналистку, отправлявшуюся в те места, куда и милиция ходит по уши вооруженной, скрыв лица под масками. Воровские «малины», торговые точки наркодилеров, подпольные порностудии и цеха, штампующие пиратские копии видеокассет, компакт-дисков, были темами репортажей неугомонной Дарьи Углановой. Она умела договариваться с людьми и не писать лишнего.

Но инциденты случались. Тогда бесшабашную журналистку прикрывал Святой. Вскоре в определенных кругах распространился слух, что у пронырливой стервозы, то бишь у Дарьи Углановой, есть мощная крыша. Что журналистку опекает отпетый головорез с железными кулаками то ли из мафии, то ли из спецслужб.

Слухи не соответствовали действительности. Ни с кем из сильных мира сего Дарья не была связана. Превыше всего она ценила независимость. Святого Дарья называла партнером, но втайне мечтала установить иные отношения, принеся в жертву даже свою независимость.

Кроме сотрудничества с журналисткой, Святой занимался реставрацией старой техники. Дарья в свое время познакомила его с состоятельным бизнесменом, помешанным на раритетных автомобилях, мотоциклах и других видах транспорта. Толстосум мечтал создать музей и назвать его своим именем. Каждый посетитель будущего музея смог бы прокатиться в джипе времен Второй мировой войны или проехаться на легендарном «ЗИМе». Бизнесмен пытался собирать и военную технику, но власти запретили делать это.

В арендованных ангарах разместились и коллекция, и мастерские. Группа энтузиастов, специалистов первого класса с золотыми руками, сверлила, паяла, вытачивала недостающие детали, драила от ржавчины старые автомобили.

Святой вписался в коллектив сразу. Он обожал возиться с железками и многое умел. Николаевич, потомственный рабочий, отпахавший на заводе имени Лихачева сорок лет, с одобрением крякнул, увидав работу Святого на фрезерном станке:

– Ты, паря, наверное, передовиком производства раньше был. Ордена получал.

Чистивший щеткой консоль станка от металлической стружки Святой ответил, пряча горькую усмешку:

– Получал, отец, ордена. Сначала ордена, а потом по голове, чтобы не высовывался.

Мудрый старик не стал приставать с расспросами. Лишь однажды, когда компания обмывала окончание реставрации трофейного немецкого «Хорха», купленного бизнесменом у внуков генерала, освобождавшего Вену, дед, многозначительно покачивая плешивой головой, обмолвился:

– А паря, видать, с богатой биографией. Все тело в шрамах.

Подошедшему к столу Святому дед налил стопарь до краев, что означало высшую степень уважения.

Однако в мастерских Святой появлялся нерегулярно. На первом плане у него оставалась Дарья, которую он опекал и защищал. Но вместо посещения мест обитания всякого отребья он с удовольствием предпочел бы сутки напролет возиться с техникой, вдыхая запах машинного масла, слушая шелест стружки, сбегающей из-под кромки фрезы или резца.