Забирая Еву

Но, несмотря на мое добровольное отшельничество, Кай не переставал донимать меня. То компьютер с фильмами притащит в мою комнату, словно так и надо, устроится в кресле подле кровати. Сидит и с довольным видом смотрит какую-нибудь слезливую мелодраму. Я же, исходя злостью на наглеца, демонстративно отворачиваюсь к стенке, делая вид, что сплю.

То еды моей любимой на заказ привезет. Пиццу или роллы. Я, совершенно не желая идти навстречу, отталкивала его еще сильней, вышвыривала из комнаты его подачки. Один раз даже куском пиццы в него угодила. Кай ужасно разозлился, а я на мгновение испугалась. Думала, порвет меня на кусочки. Но нет. Кулаки сжал, брови нахмурил. И только зыркнул яростно на меня. Чертыхнувшись, хлопнул дверью так, что стекла задрожали.

Я надеялась, что после этого он махнет на меня рукой. Как бы не так! Любой другой уже давно сдался бы, а этот словно баран упертый. Получая от меня удары, только зубы сильней сжимал и пер напролом.

И несмотря ни на что, каждую ночь, словно часовой на пост, являлся в мою комнату. Думал, что я сплю и усаживался на пол рядом с изголовьем, смотрел на меня. Грустно так, тоскливо.

Но с губ его за все это время ни слов извинений, ни ласковых слов не слетело. Словно и не считает себя виноватым. Словно я всему виной и мои капризы. И это раздражало еще больше.

Глава 43

Сегодня Кай приехал раньше обычного. Я не успела спрятаться в своем убежище. Он застал нас с Кристиной, весело играющих с Малышом. По всей видимости, был удивлен, обнаружив меня в приподнятом настроении, радостно прыгающей, громко смеющейся. Стоял и смотрел на меня, нахмурившись. Наверняка задетый тем, что ему за все это время я ни одной улыбки не подарила.

Даже не подошел. Одарив мрачным взглядом, молча, отправился в дом.

Мы с Кристиной переглянулись, пожали плечами и, как по команде, разошлись по комнатам. Усевшись на постель, я попыталась прислушаться к приглушенным голосам Кая и Лидии Прокофьевны, доносящихся со стороны кухни. Они снова о чем-то спорили. А я сидела и злилась на себя. Злилась от того, что еще несколько дней назад поняла простую истину. Я тряпка и слабачка. Сколько бы злости ни питала к Каю, за какой-то месяц вновь стала зависимой. Не заметила, как втянулась в игру, с нетерпением стала ждать наступления выходных. Начала получать удовольствие от наших перепалок. С дрожью в коленках ждала наступления ночей, когда он тихонечко пройдет в мою комнату и усядется рядом. А я тайком буду вдыхать его запах и слушать его дыхание.

На пороге комнаты вдруг появляется он.

— Пойдем, — одарив меня беглым взглядом, кивает в сторону выхода и разворачивается, не дожидаясь ответа.

— Куда?

— К озеру. Мама стол накрыла в беседке. Составишь мне компанию.

— Я не голодна.

— Я не спрашиваю. Просто посидишь рядом, — рычит Кай. Только вот прошли те времена, когда это меня могло напугать.

— Нет.

Мой отказ, похоже, стал последней каплей его терпения. Развернувшись, Кай буквально в два шага преодолевает расстояние между нами. Наклоняется, поднимает меня на руки, легко перекидывает через плечо.

— Отпусти! — рычу, ударяя кулаками по его пятой точке.

— Как на месте будем, так сразу и отпущу, -— не обращая абсолютно никакого внимания на мой протест, направляется на улицу.

Пройдя мимо всей территории двора, заносит в беседку. Опустив на стул, с невозмутимым видом присаживается рядом. Мне же остается только демонстративно дуть губы и отворачиваться в сторону.

— Есть будешь? – поднимает в руке блюдо с рагу.

— Нет, сказала же. Кто из нас тут сумасшедший, — недовольно бурчу, складывая перед собой руки.

Кай не отвечает. Молча накладывает еду, с невозмутимым видом принимается за пищу. Пока он неспешно поедает обед, я задумчиво разглядываю водную гладь.

— Я домой хочу. К маме, — слова срываются раньше, чем я успеваю остановить себя.

— Хочешь маму - будет тебе мама. Сейчас выеду, к вечеру она здесь будет, — отвечает, ни секунды не задумываясь.

— Я домой хочу, Кай.

— Ева, сейчас нельзя. Пока ведется следствие по Кириллу.
– терпеливо повторяет фразу, которую раз сто уже озвучил.

С губ слетает горький смешок. Какой заботливый. На несколько минут между нами воцаряется молчание. Кай отодвигает пустое блюдо, опираясь локтями о поверхность стола, устало трет лицо ладонями.

— Я ведь сама уеду, — смотрю на него упор.

— Ева, может, хватит? Неужели не осталось ничего между нами человеческого? – взрывается он и столько боли в его глазах.

Молчу. Правильнее будет сказать - нет. Не осталось. Все потеряно навсегда еще в тот день, когда он оставил меня одну под проливным дождем, предварительно плюнув в душу. Но отчего-то я молчу. Прислушиваюсь к внутреннему голосу. И вдруг понимаю, что и следа не осталось от недавней злости. Хочу в его объятия. Сдаться, наконец. Отпустить прошлое. Но не могу себе это позволить. Не после того, что пришлось пережить.

Как все просто у него. Устал таскаться за мной? Так никто не просит. Не нужно этой пыли в глаза. На деле ведь уже показал себя во всей красе.

— У нас в отделении был один пациент, — произношу тихо, перевожу взгляд в сторону. Не знаю, для чего решила рассказать об этом.

— У него нейросифилис. По-русски это сифилис мозга. Так как обнаружили его слишком поздно, то вылечить его было уже нельзя. Проводилась только поддерживающая терапия. Он уже практически ничего не соображал. Говорил редко отдельными фразами и словами. Его гордостью была татуировка волка, которую он показывал всем и рычал. Не знаю, почему он так был повернут на этом, но, видимо, этот зверь был для него чем-то важным в прежней жизни… очень важным.

Кай внимательно смотрит на меня.

— Я вот вспомнила сейчас о нем, и задалась вопросом. А что помнила бы я, будь на его месте? Что у меня настолько сокровенного, дорогого и яркого? Ты знаешь, ответ пришел сразу, — и снова этот горький смех. Никак не могу его сдержать.

— Даже задумываться не пришлось. Ты, Кай. Даже если бы мой мозг стал похож на протухший кусок мяса, если бы осталась всего пара рабочих извилин… я бы своего имени не помнила, но твое имя я бы помнила всегда, — поворачиваюсь к нему, впервые за все это время смотрю в его глаза. — Эти две извилины помнили бы и знали лишь мою любовь к тебе, Кай…

— Так я здесь, Ева, — его голос хриплый, ломаный. Мне кажется, он даже дышать перестает.

— Не могу, — опускаю глаза, смотрю на дрожащие кисти рук. Голос дрожит, слезы глаза застилают - первые сильные эмоции после больницы. Я бы порадовалась этому, если бы не было так больно.

— Не могу, Кай. Я просто больше такого не выдержу… Если ты снова бросишь меня…

— Я не отпущу тебя никуда.

Обойдя стол, он опускается передо мной на колени, пытаясь заглянуть в глаза. Только я снова пугаюсь себя, отвожу взгляд. — Если ты считаешь, что я ничего не понял, то очень сильно заблуждаешься.

— Я заблуждаюсь? Ты бросил меня, ты отказался от меня, как от чего-то ненужного! Ты просто взял и предал меня, в такой сложный момент. И сейчас смеешь заявлять на меня какие-то права? – оттолкнув его руки, вскакиваю со стула. Пару шагов, пару спасительных метров. Подальше от него, от его запаха, от его глаз, от его горячих рук.

— Я виноват! Ты это хочешь услышать?! – взрывается он, выпрямляясь во весь рост. — Я виноват в том, что тебе пришлось пройти через этот ад! Я виноват перед всеми! Перед Егором, перед тобой! Думаешь, я не корю себя?! Я каждый чертов день просыпаюсь с этими мыслями. Они меня изнутри сжирают! Они мне вздохнуть не дают! Если бы я тогда не ушел от тебя… этого кошмара не случилось бы! Что мне сделать, как наказать себя, чтобы ты хотя бы смотреть на меня согласилась?! – каждое его слово как одиночный выстрел. Броня, что я смогла построить вокруг себя за этот месяц, оказалась настолько хлипкой, что после первой же его фразы разлетелась к чертям.