Забияка. (Трилогия)
Шрифт:
– Извини, - коротко сказал он.
– Я не подумал о том, что это может быть настольконеприятно. Наверное, мне лучше было попросить бы мог попросить Илью, но он у нас, к сожалению, всего лишь человек. Попробуем еще разок…
Краем глаза я заметила, как покачнулся и сник металлист.
– А я у нас кто?
– Немедленно взвилась я.
– Человек, - с деланным спокойствием пожало плечами начальство.
– Но, тем не менее, память у тебя должна быть устроена немного иначе. Не зря драконий Источник находится на Огненной. Ты купалась
– Важно для дела, - закончила я за начальство его коронную фразу.
– Хорошо. Я вспомню. Но только, если можно, закончим с этим поскорее.
И снова были своды подземелья, и снова висел в земном воздухе денебец. Мерцали темно-темно-багровые искры, пели о безопасности Родины. Как же я не почуяла этой песни в прошлый раз?
– Тебя вела совсем иная сила, - услышала я голос волхва.
– Она забивала поле денебца практически полностью.
Картинка вздрогнула, и пропала. Пустой желудок судорожно дернулся, язык щипануло соляной кислотой.
– Поэтому ты и не почуяла. Спасибо, Лиса. Я теперь знаю, с кем мы имеем дело.
– С кем?
– мгновенно забыла я о неприятных ощущениях во рту.
– По сути дела, с верхушкой госбезопасности планеты Огненная, - недобро прищурился волхв.
– И я бы очень хотел знать, почему он сделал то, что сделал. Нет, другого, из второй тюрьмы, вспоминать не надо. Я и так знаю, кто там был.
Волхв сердито забарабанил пальцами по столу. Задумчиво пожевал мундштук. Опять побарабанил. Я тихо ахнула:
– Дедок Василий! Денис Мракович!
– Что "Денис Мракович"?
– Строго посмотрел на меня Борис Иванович глазами темно-желто-ржавого цвета.
– Он тоже прикидывался! Точнее… - я замялась, не в силах высказать распиравшую меня догадку словами. Про то, что, возможно, очередной метровый морской еж скрывался под оболочкой денебского особиста.
В ответ волхв лишь отрицательно покачал головой:
– Увы, дитя мое, - грустно сказал он.
– Это невозможно.
– Но почему "увы"?
– Оторопела я.
Волхв ответил далеко не сразу. Вынул изо рта трубку, отложил ее, пропитанную запахом яблони, в сторону, и оглушительно свистнул. Спустя пару мгновений материализовался заспанный домовой. Ничего непонимающий, трущий глазенки мохнатыми лапами.
– Я же трудился ночью, - обиженно изрек он.
– Извини, Гоша, - сказал Борис Иванович.
– Нам бы настою ментального. Только ты его готовить умеешь, и больше никто.
Домовой было хитро прищурился. Видать, собрался было лишние часы сна выторговывать, но потом посмотрел волхву в глаза, и передумал.
– Через пятнадцать минут, - немного грубовато буркнул он.
– Ждите.
Исчез. А волхв вернулся к прерванной беседе:
– "Увы"… - сказал он.
– "Увы"… "Увы" потому, что денебцем нельзя прикинуться. Им можно только быть. Но это еще не самое печальное, друзья мои…
Борис Иванович затянулся, и выдохнул просто дым. Затянулся по новой. В комнате висела гробовая тишина.
– И это не самая печальная причина того, почему "увы", - повторил он.
– Вы никогда не замечали, друзья мои, - обвел
Мы вразнобой кивнули. Случается такое с людьми, и довольно часто. Но.
– Но ведь денебцы - не люди, - выразил общую мысль металлист.
– О да!
– С жаром подтвердил истинность слов своего сотрудника Начальник Заповедника.
– И это - особенно плохо. Они не изменяют своим принципам… с такой же легкостью, с какой это делают люди.
– Объясни, что имеешь в виду, Иваныч.
– Легко, Сан Саныч. Мне как-то довелось наблюдать заядлого вегетарианца, заблудившегося в дремучем лесу, - не ответил волхв на накал страстей в голосе сотрудника.
– Был конец августа, в лесу было полно грибов и ягод…
– И?
– Уже куда более мирно спросил бывший вояка.
– А он, проблуждавший всего четыре дня, жрал белку. Как дикий зверь. Когда он начал трапезу, та еще была жива. Царапалась, верещала… Что, Лиса? Почему я не вмешался? По многим причинам. Так вот, когда он сожрал ее вместе со шкурой и костями…
– Хватит!
– Я была готова ударить волхва.
– Хорошо, не буду, - с усмешкой довольного произведенным эффектом человека ответил тот.
– Я всего лишь хотел донести до вас то, что денебцев, вероятно, что-то очень сильно напугало. Вот как того "вегетарианца". А в том, что касается смертельного испуга, к сожалению, практически все цивилизации одинаковы. И…
Борис Иванович говорил о различиях и сходствах различных представителей разных миров, а до меня с ужасом доходило:
– А Штирлица? Тоже напугало?
– Надеюсь, что нет, Лиса. Все же он, в некотором роде, ученик Иланы. А эту, хм, тетку так просто не напугаешь. Надеюсь, она успела на него повлиять… Спасибо, Гоша. Пейте, мои сотрудники. Сейчас думу будем думать.
А потом все ушли в Слиток, а я осталась. И, кутаясь в плед, принесенный в меру ехидным Гошей, смотрела, как волхв набивает трубку, сосредотачиваясь для "серьезного" разговора.
Мне нравились такие неторопливые посиделки. И, чем дальше, тем нравились все больше и больше. Наверное, потому, что их в последнее время было куда меньше, чем прежде.
Вот Борис Иванович затянулся. Выпустил серию колечек. Значит, скоро начнется беседа.
– У меня к тебе две темы, - заговорил он.
– Начну с той, что попроще. C Урска.
Волхв затянулся еще раз, и выжидательно посмотрел на меня.
– Как это?
– откровенно изумилась я.
– А что же вы тогда ребят отпустили?
– Отпустил, значит так надо было, - выпустил сердитую струю дыма Борис Иванович.
– Я с тобой не о преступной электротехнической деятельности подданных Огненной говорить собираюсь. А о том, не показалось ли тебе удивительным то, каким образом вы очищали тюрьмы?
– А?
– Не поняла я сути вопроса.
– Вас вела не своя воля, - тоном педагога, излагающему прописные истины завзятому троечнику, подсказал волхв.
– Вы о том, что накачали нас своей силой для выполнения задания? Но мы бы иначе не справились!