Заблудшие

— А насчет брачной ночи не моя вина. Самогона ты перебрал, поэтому вышло, как вышло. Но нам ничего не мешает брачную ночь, поменять на брачный день, — озорно подмигнула женщина мужу. Чижов крепко обнял супругу.

— У меня в запасе всего три дня. Надо съездить в город и зарегистрировать брак в управе. Пусть все будет по закону, чтобы комар носа не подточил. Если станешь официальной женой полицейского, то тебя никто не тронет, — озвучил он свой план дальнейших действий.

— Сегодня у нас еще есть время стать настоящими супругами, — подхватил он на руки жену и понес ее в спальню.

Семейную идиллию нарушил сигнал автомобиля. Словаки, закупив у местного населения излишков продуктов, собрались возвращаться в Сарны и в знак благодарности за оказанные услуги заехали попрощаться. Это был реальный шанс оказаться в городе, и семейная чета решила его не упускать. Теперь Григорий, Стефания и рядовой Петер, тряслись в кузове «опель блитца» вместе с мешками картошки и бидонами с молоком. Полька прижалась к Чижову, стремясь показать мужчине свои чувства и при этом элементарно согреться. Морозец хоть и был небольшой, но из-за малой подвижности начинали замерзать пальцы на руках и коченеть ноги. Солдатик, тоже поднял ворот шинели и, прислонившись к борту грузовика, несмотря на тряску, пытался задремать. Машина остановилась настолько внезапно, что влюбленная парочка улетела с лавки, упали на пол мешки с картошкой, а Петер, ударившись головой о стенку кузова, окончательно проснулся. Гришка ругнулся и, поднявшись на ноги, хотел выглянуть из-под опущенного полога брезента наружу, чтобы понять причину внезапной остановки. Кто-то с внешней стороны властной рукой откинул плотную ткань в сторону, и пассажиры увидели довольное лицо мужика в «мазепенке» на голове. Чуть поодаль стоял еще один с винтовкой направленной в их сторону. Трезубец на головном уборе украинца мог говорить о том, что грузовик остановили повстанцы Боровца, бандеровцы или мельниковцы.

— Приехали! Вылезаем! — последовала команда. Григорий повернулся, чтобы подать жене руку. Словак от вида этих бандитских рож слегка растерялся. Он зашагал в зад автомобиля, забыв в углу свое оружие. Чижов потянулся за карабином.

— Егей! Руки подними! Не вздумай дурить, — возбудились незнакомцы. Пришлось полицейскому поднять руки вверх, держа оружие на весу. Едва он подошел к борту, как карабин моментально забрали. Шуцман спрыгнул в снег и помог спуститься и Стефании.

— «Крук», у нас здесь трое и одна из них баба, — крикнул парень в «мазепенке» своему командиру.

— Давай их сюда, — послышалась команда с левой стороны грузовика. Гришку толкнули в спину в сторону голоса. У «опеля» уже стоял водитель и лейтенант. Кобура у словака была расстегнута. Его табельное оружие держал в своих руках усатый козак, с длинным чубом, выбившимся из-под головного убора. Его талию опоясывала портупея с кобурой для пистолета. Всего налетчиков было пятеро. Четверо вооружены винтовками и у чубатого пистолет.

— Что за птицы? — прозвучала украинская речь. Лейтенант, что-то гневно затараторил на своем, а затем, поняв, что его не понимают, перешел на польский язык. Впрочем, и этот переход не добавил ясности.

— Он, что поляк? — пренебрежительно спросил «Крук» у пассажиров грузовика.

— Словак, — отозвалась Стефания.

— И чего он хочет?

— Господин офицер не понимает, по какому праву вы его остановили? Он будет жаловаться коменданту на это самоуправство, — выступила в роли переводчика женщина.

— А ты, как его понимаешь? — хотел знать чубатый.

— Я полька по национальности, — ответила Новак.

— Ах вот как? Тогда скажи ему, пусть заткнется! Здесь я буду решать, кого и по какому праву мне останавливать, — наорал на нее чубатый украинец.

— «Крук», а полячка-то ничего! Хорошенькая! — похвалил Стефанию хлопец в «мазепенке».

— Может, с собой заберем? — облизнулся на женщину, словно кот на сметану, лесной разбойник.

— Это моя жена, — дернулся из строя Чижов. Ему в грудь уперся ствол винтовки.

— Стой, где стоишь! — грозно прикрикнули на полицая.

— Что с ними делать будем? — задал сакральный вопрос парень с трезубом на головном уборе. «Крук» задумался, а затем лицо его просветлело, словно он нашел разгадку к этому вопросу товарища.

— Яков, ступай на дорогу и проследи, чтобы там никого не было. Увидишь посторонних, дай знать, — распорядился их главарь. Яшка убежал наблюдать за дорогой ведущей через лес.

— Дмитро, проверь, что в машине, — отправил «Крук» и второго подручного. Бандит еще раз осмотрел захваченных в плен людей. Со словаками понятно, они и по форме отличаются. С полицаем и его женой тоже все ясно. А кто такой этот пятый, в красноармейской шинели со странной повязкой на локте?

— Ты кто? — направил он на него отобранный у лейтенанта пистолет.

— Добровольный помощник вермахта, «хиви», — представился Сергей. Лицо вопрошаемого скривилось в презрительной улыбочке.

— Дмитро, что там, в кузове? — крикнул чубатый.

— Картошка, мука, молоко, сало, харчи одним словом, — перечислил Дмитрий увиденный груз.

— Как раз «Дубовой» говорил о провианте. Только свидетелей ему не надо, — обмолвился парень в «мазепенке».

— А их, Данила и не будет, — загадочно ответил «Крук». Этот ответ очень не понравился Чижову. Что значит, не будет? Их, что прямо тут и прикончат? «Наган» упирался ему в ребра, но дотянуться до оружия не хватило бы времени. Перед ними двое бандеровцев с винтовками, и главарь с пистолетом в руке. То, что это были бандеровцы у полицейского не вызывало сомнений. Данила обмолвился о неком «Дубовом», а это была кличка Ивана Литвинчука, на которого имелась ориентировка в шуцманшафте. Вот только ловить этого деятеля ОУН (б) никто, по-видимому, не собирался.

— «Дубовому» это может не понравиться, — понял собеседник, куда клонит их главарь.

— Ладно «хиви» и полицай, а эти? Он ведь все-таки офицер. Гестапо это просто так не оставит, — высказывал свои сомнения украинский националист.

— Так мы тут будем и ни при чем, — улыбнулся «Крук» и достал из-за пазухи шапку-ушанку с красной звездой на отвороте.

— Это не мы, а партизаны, — хохотнул главарь. После этих слов Гришка понял, что у них остается слишком мало времени и надо что-то предпринимать, а не-то будет поздно. Григорий посмотрел на товарищей по несчастью. Стеша дрожала от страха, как осиновый листок, лицо словаков ничего не выражало, будто-бы они не соображали, в какой переплет попали, зато Серега нервно переминался с ноги на ногу. Он-то все прекрасно понял. Гриша прикинул их возможности. Бандеровцы, уверовав в свое превосходство, стояли слишком близко к потенциальным жертвам и это хорошо. Одного броска хватит, чтобы начать борьбу. Он скосил взглядом на лесного воина, который был ближе всего к «хиви». Серега понял этот взгляд и утвердительно моргнул. Гришка возьмет на себя их старшего. Но, как быть с третьим? Догадаются ли словаки о грозящей им опасности и вступят в единоборство? Если нет, то стрелок сумеет пустить пулю, как в Гришку, так и в водителя. И знака им никакого не подашь. Стоят словно отрешенные. Если не напасть сейчас, то Дмитрий спустится из кузова, и тогда противник будет иметь полный перевес. Сейчас или никогда! — решил для себя Гришка, и бросился, на улыбающегося «Крука». Он свалил его на спину в сугроб. Пистолет вылетел из рук главаря. Краем уха Чижов услышал, как и Серега вступил в противоборство со своим противником. Щелкнул затвор, и спина у шуцмана похолодела. Он был ближе всех к Даниле, причем восседал на их главаре и был прекрасной мишенью. Чижов ценой невероятных усилий рванул на себя «Крука» и завалился на бок, стараясь прикрыть себя бандеровцем. Выстрел. Крики. Не поймешь куда попали, но главное не в него. «Крук» лягнул его ногой и вырвался из захвата Григория. Чижов видел, как поднялся националист и лихорадочно расстегивает кобуру. Шуцман даже не пытался подняться, это займет драгоценное время. Ему было достаточно нажать на пуговицу куртки, чтобы та выскочила из прорези, допуская руку мужчины к заветному револьверу. Холодная сталь оружия придала уверенности. Оуновец потащил за рукоятку свой парабеллум, когда «наган» Чижова выплюнул из своего ствола первую пулю. Промахнуться было невозможно, слишком малое расстояние разделяло врагов. Чубатый украинец всплеснул рукой и рухнул на снег. И тут грохнул второй винтовочный выстрел. Словацкий солдат осел на землю по борту автомобиля. Полицейский успел заметить присевшую от страха Стешу, и рядом с ней лейтенанта. Гришка нажал на спусковой крючок, повернув ствол в сторону Данилы. В следующий момент он уже был на коленях и в его секторе огня появился Яков, выпрыгнувший из машины. Яшка пальнул в его сторону, но промахнулся.

— Получи! — прорычал Чижов, нажимая замерзшим пальцем на спусковой крючок. Пах! Пах! Как швейцарские часы работал механизм револьвера. Слава Богу, лейтенант пришел в себя и поднял пистолет, выпавший из рук «Крука». Данила, не захотев быть мишенью для сразу двоих пассажиров «опеля», навскидку пальнул в Йозефа и поспешил скрыться за бортом грузовика. Словак шмальнул по Якову, получил в ответ несколько пуль, и тоже спрятался за борт «Ореl Blitza». Теперь у полицейского была возможность осмотреться по сторонам. Его в первую очередь интересовал «хиви». Серега с разбитым в кровь лицом сидел у подножки кабины и снаряжал магазин винтовки.

— Живой? — порадовался за шофера шуцман.

— А где твой? — Гришка имел в виду его противника, с которым Сергей вступил в единоборство.

— Сбежал, — растерев по лицу кровь с разбитого носа, доложил водитель. Со стороны леса бахнули выстрелы и пули вгрызлись в деревянный бок автомобиля. Чижов подполз поближе к Стеше.

— Гришенька! — еще громче заплакала женщина, обхватив его руками за шею.

— Не плачь хорошая, все будет хорошо. Спрячься за колесо и не высовывайся, — разместил он Стефанию в безопасное место.