Заблуждения юности

— Ну вот, вы опять возвращаете мне мои слова! Ладно, я ничего не знаю о мужчинах, но кое-что слышала о любви…

— Удивительно! Вы первый раз упомянули об этом таинственном чувстве.

— Но я о нем думала, — серьезно ответила Петрина, — и очень много.

— Очень рад это слышать!

— Но у меня такое ощущение, что сама я этого чувства никогда не испытаю.

— Почему?

— Потому что, когда я слушала разговоры о любви девушек из пансиона, мне становилось так скучно! Они вздыхали о каком-нибудь мальчике, случайно увиденном во время каникул, так, словно это был сам Адонис. Ложась спать, они писали его имя на клочке бумаги, который потом прятали под подушку, — в надежде увидеть во сне своего героя. С Клэр куда интереснее! Она уже целовалась!

— Об этом нетрудно догадаться, — ответил граф насмешливо.

— Она рассказывала, что в первый раз была очень разочарована, — ну совсем не то, что она ожидала. Во второй раз было лучше, хотя и не романтично.

— А чего она ожидала? — гневно спросил граф.

— Что это будет как у Данте с Беатриче или у Ромео и Джульетты. Но мне кажется, обыкновенные люди не могут так чувствовать.

Наступило молчание, которое нарушила Петрина:

— И я решила, что никто меня не поцелует, если я сама не захочу этого. Но если кто-то осмелится на это без моего желания, я живо поставлю храбреца на место!

— Суть в том, что ваш взгляд на жизнь свидетельствует о совершенном невежестве, — ворчливо сказал граф. — Вы знаете только то, что вам рассказывала Клэр, а она, в свою очередь, все это узнала от брата. Мой совет: не полагайтесь на чужой опыт.

— Да, конечно, может быть, в действительности все не так, как я предполагаю.

— Очень надеюсь на это.

— А можно мне иметь много-много платьев?

— Сколько угодно, тем более что вы сами будете за них платить.

Она легонько, с видимым удовлетворением вздохнула.

— Как это будет приятно, когда мужчины станут смотреть на меня с восхищением и смеяться моим шуткам, ведь я очень остроумна!

— Ну, пока я этого не заметил! — пробурчал граф.

— У меня просто не было подходящего случая! Но вот когда я окунусь с головой в новую жизнь, тогда вы увидите, на что я способна!

— Надеюсь, этого не произойдет, — ответил граф. — При мысли о ваших способностях меня бросает в дрожь.

— Вы слишком серьезно относитесь ко всему, — заметила Петрина. — Как я уже сказала, вы забыли, что такое молодость и беззаботность. Если я действительно, как вы утверждаете, должна явиться в свете, то уж постараюсь стать самой выдающейся, восхитительной дебютанткой, о которой в Лондоне будут говорить больше, чем о ком бы то ни было.

— Вот этого-то я как раз и опасаюсь! — простонал граф.

— Ну вот, вы опять превратились в чопорного, надменного опекуна! — заявила с упреком Петрина.

Глава 2

Они ехали уже по Лондону, по Парк-лейн, и Петрина смотрела на все сияющими от восторга глазами.

Она жила в отцовском доме в Вустершире и в Лондоне была всего лишь несколько раз, и неудивительно, что она успела забыть, как пестры и многолюдны лондонские улицы.

Увидев Стэвертон-Хаус, Петрина от удивления открыла рот: вот уж не думала она, что ей придется жить в таком внушительном особняке! Он возвышался на углу Верхней Гросвенор-стрит и Парк-лейн и занимал три акра земли.

Подъезд представлял величественный портик из восьми колонн с массивными фонарями-светильниками между ними.

Въезд во двор был огражден великолепной металлической решеткой. Сверху она была украшена треугольными фронтонами с изображением фамильного герба.

— И вы живете в таком огромном доме совсем один? — спросила Петрина, посмотрев сначала на западное, потом на восточное крыло дома, отходящие от центрального здания.

В ее голосе звучало почтение, что побудило графа ответить:

— Рад, что хоть что-то имеющее ко мне отношение произвело на вас впечатление.

Войдя в огромный мраморный холл, Петрина увидела величественные двери красного дерева, отделанные золотым узором, камин из каррарского мрамора и столики из ляпис-лазури на медных цоколях, и все это произвело на нее еще большее впечатление.

Позднее она узнала, что в этом доме находится лучшее в стране собрание картин Рембрандта, произведения Веласкеса и Рубенса.

В большом зале висели картины итальянских, французских, голландских и фламандских мастеров, а в малой гостиной — два шедевра Гейнсборо и портрет великой актрисы миссис Сиддонс кисти сэра Джошуа Рейнолдса.

Но всего этого Петрина в то время не знала. Она только лишь чувствовала благоговение перед окружавшим ее великолепием, на фоне которого она казалась себе маленькой и незначительной. Как бы в знак протеста Петрина воинственно вздернула подбородок.

— Добро пожаловать домой, милорд! — поклонился дворецкий. На нем была черная с золотом, отделанная золотым же позументом ливрея, которую до него носили многочисленные его предшественники.

— Немедленно пришлите ко мне мистера Ричардсона! — приказал граф, едва сняв шляпу и перчатки.

— Я должен сообщить вашему сиятельству, что ее светлость, герцогиня Кингстонская прибыла сегодня во второй половине дня, — почтительно доложил дворецкий.

— О, это как нельзя более кстати! — воскликнул граф и добавил, обращаясь к Петрине: — Приехала моя бабушка! Более счастливого совпадения нельзя и придумать!

— Ее светлость отдыхает, — вставил мажордом.

— Передайте миссис Медоуз, чтобы она позаботилась о мисс Линдон! — приказал граф и стал подниматься по витой лестнице вдоль галереи прекрасных портретов, написанных по заказу отца графа современными художниками.

Поднявшись на первую площадку, он повернул в западное крыло здания — это место, наиболее отдаленное от апартаментов графа, предназначалось для гостей (граф не любил шума).

Здесь же были две комнаты, в которых обычно жила бабушка графа, изредка наведывавшаяся в Лондон. И сейчас граф нашел ее удобно устроившейся в кресле, в очень уютной гостиной, смежной со спальней. В воздухе стоял аромат тепличных цветов, присланных из оранжереи загородной усадьбы графа.

Словно ожидавшая его прихода, герцогиня с приветливой улыбкой взглянула на внука. В молодости она была замечательной красавицей! Герцог Кингстонский влюбился в нее с первого взгляда и в тот же день, в полночь, обвенчался с ней в мэйферской церкви, чтобы предупредить возможное сопротивление со стороны своей семьи, которая рассчитывала на более выгодную партию. Тем не менее, этот брак оказался единением двух истинно любящих сердец.