Забота и пропитание для одиноких вампиров
Шрифт:
Рычание и тряска внезапно прекратились, но еще с минуту я крепко сжимала ручку в руках. И отпустила тогда, когда у меня подкосились ноги. Осев на пол, я тяжело задышала и закрыла глаза, стараясь унять панику. Мой желудок скрутило, и я встала на колени, молясь, чтобы меня не стошнило на пол в шкафу у Кэла.
Хотя, если подумать, я задолжала ему несколько рвотных масс.
Я потерла руками глаза, заставляя себя проснуться, если это был ночной кошмар. Потому что не может быть, чтобы Айрис Скэнлон, ютясь в шкафу, пряталась от раненного, злого вампира, который вскоре исцелится и придет за
1. Выпрыгнуть из шкафа в стиле Зены и надеяться, что вампир слишком ослаб от ожогов солнца или умрет от смеха на мои жалкие попытки его сразить. Вероятный результат: смерть или, по крайней мере, унижение.
2. Выскочить из шкафа, схватить сумочку, надеясь, что вампир не услышит меня, а потом позвонить в 911... и подробно рассказать полиции, почему я на незаконных основаниях нахожусь в доме вампира. Вероятный результат: от трех до пяти лет за проникновение со взломом. Что конечно совсем не радует, потому что я действительно выгляжу невзрачно в оранжевом.
3. Отсиживаться в шкафу всю ночь до восхода солнца. Вероятный результат: когда вампир исцелится, он вытащит меня из шкафа и выпьет досуха.
Взвесив все за и против 1 и 3 варианта, я подождала, когда наберусь смелости, потом открыла дверь и просканировала комнату на наличие Мистера Шаловливые ручки. В спальне было тихо. Я нигде не видела серебряную лопатку для пирогов. И задумалась, торчала ли она еще в груди вампира. По другую сторону двери я слышала слабый призывающий голос Кэла. Подождала несколько долгих минут, прислушиваясь к любому звуку, который мог бы говорить о раненном вампире. Я крепко сжала перед собой баллончик жидкого серебра и ударом ноги распахнула дверь. Хорошо освещенная спальня была пустой. И серебряная лопатка для нарезки пирогов моей мамы исчезла.
Я так была рада, что ее нет рядом, чтобы наказать меня за это.
– Айрис!
– кричал Кэл, его голос, жесткий и приглушенный, доносился из наушника на полу.
– Ответь мне!
– Я в порядке, - прохрипела я, поместив гарнитуру обратно в ухо.
– Я в порядке.
– Что случилось?
– Я, эм, просто испугалась, - ответила я, осторожно высовывая голову в коридор и щелкая выключателем света. Я не видела никаких признаков дымящегося вампира, но он точно не сбежал из дома средь бела дня. Я подошла к окну и нажала на кнопку, чтобы поднять створки. И выдохнула, не понимая, что до этого не дышала.
– Я слышал рычание и твои крики.
– Я в порядке, - настаивала я на том, пока шла через дом к двери, включала свет и открывала окна, пока все комнаты в доме не были залиты солнечным светом.
– Не ври мне. Ты напугана. Я слышу страх в твоем голосе, - продолжал настаивать он.
– Что случилось?
– Кто-то был в доме, но я в порядке, - сказала я, скрепя петлями входной двери. Машина стояла на улице нетронутой. Я запрыгнула в нее и выехала на улицу, не позаботившись даже пристегнуться ремнем безопасности. Однако, мне удалось найти лимонные леденцы в бардачке.
– Что ты имеешь в виду под "был кто-то в доме"?- спросил он.
– Ты в порядке?
– Я в порядке.
– Ты можешь продолжать это утверждать, но я тебе не верю.
Я
не ответила, вместо этого грызла лимонный леденец. Через несколько домов вниз по улице заставила себя остановиться. Сделав несколько глубоких вдохов, положила голову на руль. Я ничего не имела против охранника в будке.Не думаю, что это отличная идея - переехать его.
– Я буду дома через несколько минут. Объясню потом. Просто дай мне выбраться отсюда. Я просто не могу... не могу сейчас говорить.
Дыхание. Я сосредоточилась на дыхании, продолжая крепко сжимать руками руль и пытаясь не путать педаль газа с тормозом. Другие водители, несомненно, расстраивались, когда я путала педали.
– Начинай говорить со мной, - сказал Кэл, его голос словно ласкал мое ухо.
– О чем?
– спросила я. Фыркнув, потерла глаза и снова завела машину.
– О чем угодно. Если подумать, то я доверил тебе всю свою жизнь и совсем ничего не знаю о тебе. Какой твой любимый цвет?
Я усмехнулась.
– Ты серьезно?
– Это чтобы отвлечь тебя от нарастающей паники. Итак, любимый цвет?
– Синий.
Он настаивал.
– Какой именно оттенок синего?
– Который не похож ни на красный, ни на желтый, - невозмутимо ответила я.
– Есть тысячи разных оттенков синего.
– Кобальт, - фыркнула я.
– Когда я была ребенком, у мамы была ваза из стекла кобальта. Мне нравилось сидеть на полу и смотреть, как солнечные лучи проникали через него.
– Где она теперь?
– Гиги разбила ее, когда ей было пять.
– Когда Гиги начала жить с тобой?
– спросил он.
– Мы перешли от вопроса о любимом цвете до вопросов об опекунстве?
– Я хотел спросить тебя об этом несколько дней назад, но не мог подойти к вопросу, чтобы не показаться назойливым. Как так получилось, что ты одна воспитываешь Гиги?
– спросил он, когда я свернула на Коунти Лайн роуд.
– Где твои родители?
– Они умерли несколько лет назад. Гиги было двенадцать. Когда они возвращались домой с вечеринки, посвященной кануну Нового Года, в них врезался пьяный водитель на грузовике.
– Я сожалею.
– И на этот раз я точно уверена, что он был искренним.
– Какими они были?
– Отец работал в телефонной компании. Он любил мятные шоколадные печенья и Конвей Твитти. А мама была учительницей. Она всю себя посвящала своему саду. Ты, наверное, уже догадался, так как она назвала нас Айрис и Гладиола. Даже сейчас, когда что-нибудь случается: Гиги сказала что-то очень смешное или какие-то проблемы в доме - мой первый порыв, что я должна рассказать им об этом. И тогда вспоминаю, что не могу, - это как потерять их снова.
– Мне жаль, что они умерли, когда ты была такой молодой.
Я пожала плечами.
– Нам повезло, что Гиги не было с ними в ту ночь. Она осталась у подруги.
– А где была ты?
– Я была дома на каникулах, отсыпалась от стресса, перенесенного после выпускных экзаменов. Я только что защитила диплом по биологии, на семестр раньше, и начала готовиться к аспирантуре, биология растений в Вашингтонском университете в Сент-Луисе.
– Я хотел спросить, - произнес он.
– Почему растения?