Забрать ее душу

Занятия были типичным делом первого дня, посвященным изучению учебной программы, но с одним существенным отличием: оба моих утренних преподавателя говорили о недавней «трагической гибели студента». Звучали заверения в усилении мер безопасности, в том, что местная полиция делает «все, что в их силах». Я была в неведении, пока не сделала быструю проверку в Google.

Студент найден мертвым в кампусе Университа: Расследование продолжается. Незадолго до начала семестра в одном из университетских зданий было найдено тело жестоко убитого студента.

Настоящий криминальный наркоман во мне продолжал искать большего, но искать было нечего. Подозреваемых нет. Никаких зацепок. Никаких заявлений от местной полиции. Честно говоря, я была ошеломлена тем, что убийство могло произойти в таком тихом маленьком городке и не вызвать абсолютного взрыва прессы и домыслов.

Утренний туман задержался, просачиваясь между старыми зданиями и окрашивая камни в более темный оттенок серого. Замшелые корни вечнозеленых растений были окутаны, как медленно накатывающий прилив. Но, несмотря на погоду, студенческий коллектив установил стенды по всему двору, чтобы приветствовать новых студентов, как и несколько десятков клубов кампуса. Волнение нового семестра шло вразрез с густеющим туманом; как будто природа делала все, что было в ее силах, чтобы заставить замолчать громко болтающих студентов.

Когда у меня оставалось свободное время до следующего занятия, я сдалась и достала фотоаппарат. Все, от колокольни над библиотекой до низких, покосившихся каменных стен, окружавших живую изгородь, создавало приятную эстетику в моем объективе. Сырость, зелень, готические нотки всего этого — я чувствовала себя так, словно попала в сказку братьев Гримм, прямо в сказочное королевство моего детства.

Но смерть пришла в королевство, и она объявила о своем присутствии внезапным ударом желтой сигнальной ленты, оцепившей вход в один из северо-западных залов.

Я подошла поближе. Над закрытыми двойными дверями здания ржавыми буквами было написано «КАЛГАРИ», за которым следовали буква «Н» и криво поставленная буква «Л». Деревья росли вплотную к нему, их ветви обвивались вокруг крутой крыши здания, как будто медленно окутывая его живым коконом.

Я знала это имя из новостных статей, которые прочитала тем утром: это был зал, в котором было найдено тело студента. Я сделала еще одну фотографию, запечатлев контраст яркой полиэтиленовой ленты со старым рябым камнем. Это было прекрасно, но в ужасающе мрачном смысле.

— Ты, блять, заблудилась?

Не судите меня, но было что-то в зловещем голосе, от чего мне стало жарко — и голос, который говорил у меня за спиной, был настолько зловещим, насколько это вообще возможно. Я обернулась и увидела мужчину, стоящего у подножия лестницы Калгари, его руки были сложены на груди, а светло-зеленые глаза скользили по мне. Он был не более чем на несколько лет старше меня, одет во все черное, в обтягивающую спортивную кофту с длинными рукавами, брюки-карго и армейские ботинки с шнуровкой.

Дерьмо. Как раз в моем вкусе — слишком-красивые-на-свою-голову-придурки.

— Нет, — сказала я, нацепив на лицо свою лучшую улыбку типа «пожалуйста, отвали». — Трудно не заметить ярко-желтую ленту, наклеенную поперек места убийства.

Он ответил на мою улыбку своей; но моя была стервозной, а его улыбка была такой, какую можно представить, увидев ночью за окном, с достаточно острыми клыками, чтобы разорвать меня на части.

— О, отлично, ленту ты заметила. Тогда я буду считать, что ты просто не умеешь читать, раз уж решила побродить тут.

Мне пришлось заставить себя твердо стоять на ногах и не двигаться Что-то в его лице выглядело не так. Его высокие скулы могли бы порезать девушку острием бритвы, если бы его пронзительные зеленые глаза не завладели ею первыми. Его полные губы придавали ему мальчишеский, почти невинный вид, но эта невинность останавливалась на его глазах. Они были глубоко посажены под густыми бровями того же цвета, что и его медово-светлые волосы, которые были коротко подстрижены над ушами, длинными и растрепанными на макушке.

Он был до абсурда привлекателен. Мой желудок уже скрутило узлом, а это означало, что мой голос стал только резче, когда я сказала:

— Я почти уверена, что на ленте написано: «Предупреждение, держитесь на расстоянии шести метров». Я не вижу знака, говорящего мне уйти.

Его улыбка исчезла. Она растаяла с его лица, как сосульки, падающие с крыши зимой, и он поднялся по ступенькам ко мне. Я скрестила руки на груди, сожалея, что просто не ушла, когда заметила логотип, вышитый на его рубашке: PNW Служба Охраны.

Черт возьми. Я разговаривала с охранником.

Он возвышался надо мной. Ему пришлось наклониться, чтобы приблизить свое лицо к моему.

— Как тебя зовут?

Его голос был низким, слова угрожающе обвивались вокруг моего горла так же, как если бы это были его большие руки. Я начала нервно покусывать нижнюю губу и поправил очки на носу.

— Алекс, — сказала я. Если он вздумал донести на меня какому-нибудь авторитетному лицу, то я ни за что не собиралась рисковать получить отметку в своем послужном списке в первый же день здесь. Но он покачал головой, томно, медленно, терпеливо моргая.

— Нет. Не правда.

Это ощущение пальцев, обхватывающих мое горло, усилилось. Мне пришлось сопротивляться желанию поднять руку, чтобы убедиться, что меня ничего не сжимает. В чем проблема этого парня? Может быть, если бы я просто следила за своим поведением с самого начала, тогда бы он не разозлился, но сейчас было немного поздно для этого.

Я стояла спиной к закрытым дверям Калгари, и этот парень полностью преграждал мне путь вниз по лестнице. Пока я колебалась с ответом, он выпрямился и оперся одной рукой на дверь надо мной. Теперь это было не просто ощущение руки на моем горле; это было также ощущение ботинка, давящего на мой череп, прижимающего меня к бетону, шепчущего мне на ухо непонятные угрозы.

— Рэйлинн, — поспешно пробормотала я. Это чувство мгновенно исчезло. Какого черта? У меня понизился уровень сахара в крови, или этот мудак действительно был таким пугающим? Я подтянула свою сумку с книгами немного ближе. — Если ты собираешься вести себя как мудак из-за этого, тогда я просто уйду.

Он резко фыркнул, что легко могло быть либо весельем, либо отвращением. Его каменно-застывшее выражение лица было невозможно прочесть, но когда он так пристально смотрел на меня, было неудобно. Он оттолкнулся от стены и отступил в сторону, открывая путь для моего поспешного бегства.