Заброшенный рай

— Там внизу посёлок и виден свет! Я спущусь и гляну кто это. — он сел назад и достал пистолет, проверив магазин.

Я же схватила его за руку трясущейся ладонью, и уцепилась мёртвой хваткой.

— Нет! Ты останешься здесь!

— Мила!

— Я лучше схвачу воспаление лёгких, чем тебя кто-то ранит!

— Мила…

— Джин, я прошу тебя!

Я заглянула в его глаза, но не успела продолжить свое нытьё, как меня с силой схватили за затылок, и я потеряла связь с реальностью, буквально простонав остатки своей пламенной речи в его губы.

Бережно, но с тем надрывно он всё сильнее прекушивал мои губы, в попытке дотянуться до меня ближе.

Но куда уж ближе, если наши дыхания смешались настолько, что мне уже было плевать на всё! И на метель! И на то в каком месте он проводит рукой по моей шее и с силой сминает кожу. Всё сузилось до электричества, что буквально заставляло меня придвинуться ближе и расстегнуть его куртку. Пробраться руками под этот металлический ужас, чтобы почувствовать гладкость кожи под своими пальцами. Сильные и крепкие мышцы, которые двигаются синхронно с тем, как он прижимает меня к себе. Это заводило настолько, что не остановись он сейчас — мы продолжим прямо здесь.

— Я вернусь! — он оторвался от меня и посмотрел прямо в глаза. — Верь мне! И не истери больше.

— Мгм…

— Хорошо?! — он прислонился ко мне лбом и выдохнул.

— Мгм…

А что я могла сказать, если слова буквально горели в горле хриплым шопотом.

Те минуты, что я провела одна в машине, стали самыми ужасными за последнее время. Меня трясло и я постоянно всматривалась сквозь метель туда, где она его скрыла из моих глаз.

Но я пообещала себе! Я больше не буду ребенком, я больше не стану бояться! Я должна уметь ждать, если выбрала такого мужчину. Теперь ожидание и волнение стало моей судьбой. Именно в этот момент я ясно это осознала — он будет уходить, а я должна его ждать с улыбкой, чтобы ему было легче.

За этими мыслями я не заметила как с моей стороны резко открылась дверь, и Джин вытащил меня из машины, укрыв теплым пледом из овчины.

— Пойдем! Это обычная деревня скотоводов. Они овец держат, а ты боялась.

Мы аккуратно спускались вниз почти что в кромешной темноте. Единственным источником света был небольшой фонарик на навигаторе Джина, который и осветил улыбчивую старушку, которая в метель вышла нас встретить.

— Она немая. Не говорит вообще, но сразу поняла что мне нужна помощь.

Джин вёл меня за руку вслед за женщиной, которой освещение было вообще ни к чему. Она прекрасно знала дорогу, и сразу подвела нас к старому дому из камня и открыла двери.

Я попыталась поблагодарить её, но она вдруг застыла и взяла наши сплетённые руки в свои, нахмурившись.

— Что?

Я посмотрела на нее растерянным взглядом, но она лишь положила свою вторую руку мне на грудь и сжала, покачав головой.

— Она что-то показывает…

— Это всё суеверия! Не бери в голову.

Я видела, что и Джин как-то странно воспринял этот жест женщины, но последняя не унималась, и в конце сжала моё плечо сильнее и указала на Джина.

Видимо она всё сказала, потому что показала на голову, и метель.

— Сказала чтобы мы входили.

После этого я обернулась опять к ней, но женщины уже и след простыл.

— Странная…

— Они все странные в этих деревнях. Суеверные и запуганные.

Он успел зажечь пару свечей и я наконец оглянулась. Это была одна огромная комната с кроватью, и грубой, в которой уже горел огонь.

— И ещё они очень добрые… — я подошла к огню и выставила вперед замерзшие руки.

Тепло от огня согревало, и медленно успокаивало. Дерево потрескивало, и это был единственный столь громкий звук.

— Это правда.

Джин встал над столом и присмотрелся к небольшой миске в которой была свежая каша. От неё исходил пар, и запах пряностей.

— Странное место. — я сняла плед и расстегнула куртку. — Буквально рядом люди живут в холодных землянках, тогда как здесь есть хотя бы печь.

Пока я вела философские речи, мой мужчина закрыл наглухо двери, ещё и стулом их приперев, задвинул шторы, и спрятал свечи так, чтобы они не отсвечивали в окна.

Когда я стояла и наблюдала за тем, как он снимает сперва куртку, потом стягивает бронежилет и бросает его на пол. Кобуру с "глоком" кладет на стол, а затем поднимает руку и снимает наручные часы.

Словно мы дома… Словно мы живём вместе и он только что вернулся домой, и садиться ужинать.

— Я настолько красивый?

Он поднимает взгляд, и свет от свечей отбрасывает тень на рельеф его лица, тела…

— Что если я скажу, что да! Ты красивый.

Он усмехнулся и медленно подошёл ко мне. Провёл рукой по плечу и зацепился за застежки бронежилета, что всё ещё был на мне.

Быстрым и натренированным движением он отстегнул его, и я прикрыла глаза от облегчения.

— Иди сюда!

Он притянул меня и стащил мою кофту через голову, бросив её на стул, что стоял рядом.

— Я так и знал…

Он провёл рукой по моим оголенным плечам, на которых выступили рубцы от ношения мнимой защиты, которая не защитит меня от рук этого мужчины.

Джин нагнулся и провёл губами по ним, согревая мою кожу, в попытке залечить её израненые участки своей лаской. Одной рукой он обнял меня и прижал, пока другая зарылась в мои волосы, и оттянула их назад, чтобы открыть путь губам, которые от плеча медленно двигались по ключице, шее, пока не добрались до мочки уха и я не ощутила, как он ласково прикусил её зубами.

— Я буду открывать тебя, как самый драгоценный подарок… — хриплый шёпот, и теперь уже мои руки ведут вдоль его футболки.

Они хватаются за край и я пробираюсь под неё, чтобы почувствовать это в полной мере. Электричество… Чёртовы разряды, которые щиплет подушечки моих пальцев.

Мы всего на секунду разрываем объятия, чтобы в следующий момент, в этом полумраке увидеть то, что заставит нас не останавливаться ни за что!

Я тяжело вздыхаю и прикасаюсь к его губам, которые тут же открываются мне на встречу, и его язык с силой врывается в мой рот, чтобы обжечь и опять оторваться. Потому что я резко тяну за края футболки и буквально сдираю её с Джина. Он опять находит мои губы и схватив меня под бёдра поднимает над собой, чтобы секундой спустя бросить на кровать, и опереться обеими руками, нависнув надо мной.