Забудь о прошлом

И вот тогда ее охватила паника.

Последние несколько ярдов она пробежала, нашаривая рукой ключи в сумке. Но дверь открылась, едва только Джоан прикоснулась к ней, а это означало, что за ее приближением следили. Она взлетела по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, что было поразительно при ее нынешнем подавленном состоянии.

Все мысли о том, что сказал ей врач, когда она во время ланча забежала в больницу, были мгновенно забыты. Что здесь делает Филип? Приехал, чтобы подкрепить откровения прошлого вечера деталями? Сказать ребенку раз и навсегда, что не намерен принимать участия в его жизни и в жизни Джоан?

Крис открыл дверь прежде, чем Джоан успела воспользоваться ключом, но мальчик совсем не казался несчастным. Только немного виноватым, словно сделал что-то недозволенное. И тут впервые Джоан пришло в голову, что машина Филипа могла оказаться поблизости совершенно случайно.

Впрочем, она не успела укрепиться в этой мысли.

– Здесь папа, – неоправданной, по мнению Джоан, скороговоркой сообщил сын. – Он привез меня домой!

– Вот как?

Джоан ничего не понимала. Закрыв дверь, она прошла в холл, слегка трясущимися пальцами расстегнула плащ.

– Ты бы лучше рассказал маме, откуда я тебя привез, – заметил Филип, появляясь на пороге гостиной.

Джоан, подняв глаза, столкнулась с его загадочным взглядом.

– Откуда он тебя привез? – эхом откликнулась она, бросая плащ на комод, служивший подставкой антикварному зеркалу, и снова посмотрела на сына.

Крис сгорбился.

– Из своего офиса, – с некоторым вызовом произнес он.

Глаза Джоан тревожно расширились.

– Ты… ты… ездил к нему в офис? – спросила она, думая о том, что все оказалось даже хуже, чем можно было предположить. – О, Крис…

– Подумаешь, – пробормотал мальчик. – Почему я не могу съездить к папе в офис? Другие мальчики это делают.

– Меня не интересует, что делают другие мальчики, – сказала Джоан, с ужасом представив, что мог подумать Филип. – Ох, Крис, неужели у меня и без того мало проблем, чтобы создавать мне новые?

– Какие проблемы?

Филип оттолкнулся от косяка, выпрямляясь, и Джоан позволила себе посмотреть в его направлении. Она сразу даже не заметила, как он одет, но сейчас ей бросился в глаза официальный костюм. Узкие брюки подчеркивали длину стройных мускулистых ног, а из-под угольно-черного двубортного пиджака выглядывал черный же свитер, а не рубашка, – единственная уступка привычке к свободной одежде.

Как и всегда, он показался Джоан опасно привлекательным. И ей пришлось разыграть маленькую сцену с убиранием ключей в сумочку, чтобы собраться с мыслями для ответа.

– О… да знаешь, – произнесла она, мечтая о том, чтобы Филип подвинулся и освободил ей дорогу, – то да се.

– Бабуля снова в больнице, – вставил Крис, которому, по-видимому, хотелось отвлечь внимание от своего проступка.

– Вот как? – нахмурившись, протянул Филип и посмотрел на Джоан из-под невероятно густых для мужчины ресниц. – Ты мне об этом не говорила.

– А разве у меня была возможность хоть что-то тебе сказать? – возразила Джоан, вдруг почувствовав страшную усталость, и прошла мимо него по коридору в кухню.

Как она и ожидала, Филип последовал за ней. Крис шел на несколько шагов сзади.

– Так вот почему ты опоздала вчера вечером, – без всякого выражения произнес Филип. – Мне следовало спросить у тебя.

– Это не твоя проблема, – ответила Джоан, бросая сумку на стойку и проверяя, есть ли в чайнике вода. – Как давно ты здесь?

– Недавно. – Филип обернулся. – Почему ты не идешь делать уроки, Крис? – спросил он тоном, не допускающим возражений. – Мне нужно поговорить с твоей мамой.

– Но…

– Наедине, – предостерегающе добавил он. – Думаю, ты уже достаточно на сегодня испытывал судьбу, не так ли?

Мальчик насупился.

– Ты заглянешь ко мне, когда будешь уходить? Я хочу с тобой попрощаться.

Филип испустил тяжелый вздох.

– Если хочешь.

– Хорошо.

Крис усмехнулся, протянул руку, и почти автоматически они обменялись рукопожатиями. Затем, виновато взглянув на мать, мальчик побежал в свою комнату, оставив взрослых вдвоем.

– Прости, – сразу же сказала Джоан, спрашивая себя, придет ли то время, когда ей не нужно будет без конца извиняться перед этим мужчиной. – Я понятия не имела, что Крис может… Словом, он не имел никакого права приходить в твой офис. Надеюсь, он не создал тебе проблем?

– Да что ты! – Голос Филипа звучал саркастически, однако в отличие от прошлого вечера он не пытался воспользоваться своим преимуществом. – Ерунда! Все только поинтересовались, где я так долго его прятал.

Джоан на мгновение потеряла дар речи.

– Ты сказал им, что он твой сын? – наконец сдавленно спросила она.

– Я ничего им не говорил, – сухо заметил Филип. – Этого не понадобилось, – добавил он. – Ну да ладно, забудем об этом. Как там старушка? Все еще призывает кару небесную на мою голову? Забавно, я думал, что после нашего разрыва твоя мать закопает топор войны, но при любой возможности она старается поддеть меня.

Джоан в упор посмотрела на него.

– Ты видишься с ней?

– Время от времени, – небрежно подтвердил Филип. – Когда требуется ремонт той развалюхе, которую она именует родовым гнездом.

Джоан была потрясена.

– Она ни словом не обмолвилась мне об этом.

– А зачем? – Филип пожал плечами. – Ей выгодно держать нас с тобой порознь. Мне кажется, она боится, что я могу простить тебе измену с Кинни. Она довольна мною как банкиром, но ей не хочется снова видеть нас вместе.

Пальцы Джоан дрожали, когда она поднимала чайник.

– Я этому не верю. – Рука ее дернулась, и на запястье выплеснулось немного кипятку. – Проклятье! – пробормотала Джоан. От жгучей боли, не говоря уже обо всем остальном, у нее на глазах выступили слезы. – Она не могла так поступать. Тем более не сказав мне. Мама… она слишком гордая для этого.

– Гордость не греет, когда твой дом у тебя на глазах разваливается на куски, – возразил Филип, подходя к Джоан и забирая у нее чайник. Взяв ее руку, он включил холодную воду и сунул запястье под сильную струю. – Не беспокойся, Джо. Я могу позволить себе это. Это ничтожная плата за то, чтобы отделаться от старой гарпии.

Джоан дрожала. Как давно он не прикасался к ней, не был так близко, не будоражил все ее чувства. От него исходил тонкий аромат лосьона, чистого мужского тела, к которому примешивался, когда полы пиджака расходились, едва уловимый запах пота. Все это было так знакомо ей, что вдруг захотелось повернуться и прижаться пылающим лицом к его груди.