Забудь о разводе!

Скорее всего, в этот промежуток она и родила, а в декрет вообще не выходила.

Глава 14

– Самойлова Людмила Валерьевна и та девушка на снимках, которые вы передали мне в портфеле – это и один и тот же человек? Пожалуйста, Дамир, ответьте! Войдите в мое положение. Я должна это знать! – прошу я, глядя на него умоляющим взглядом.

– Нет, на этом снимке с Матвеем была не Людмила, – Дамир отвечает холодно, его не пронимают мои мольбы.

– Тогда зачем вы размыли эти чертовы фотографии? – выпаливаю я, с силой сжимая свои кулаки. До боли.

Я теряю контроль над своими эмоциями. Из желания разобраться во всем раз и навсегда. Только чтобы больше мне не было так больно, как сейчас. Это убивает.

– Вы не хотели, чтобы я узнала эту девушку! Это не в ваших интересах, я права? Но почему? – повысив тон, я всплескиваю руками, хватаюсь за голову и придвигаюсь к краю стола. – Зачем вы мучаете меня? Скажите! И вообще, откуда у вас взялись эти снимки? И почему у меня складывается такое впечатление, что вы заранее все спланировали, наняли сыщика, к примеру, чтобы сместить Матвея с должности гендира, а теперь корчите из себя праведного спасителя?

Это было всего-навсего глупое предположение. Знаю, я перегнула палку, фактически обвинив его в заговоре.

Потому Дамир заметно напруживается и плотно сводит челюсть. Желваки его перекатываются по скулам, а в глазах теперь намораживает лед. Обжигающий и способный заморозить все живое.

Вот сейчас… сейчас я смогла задеть его. Самую малость. Уязвить своим недоверием.

И ему это ой как не нравится. Не за этим он сюда пришел, судя по всему.

– Мне нет нужды что-то планировать, и кого-то нанимать, когда у меня имеется свободный доступ к камерам – это раз, – хлестко чеканя, загибает он длинные пальцы на руке. – И два – я ничего намеренно не размывал. Такую нечеткую картинку выводит камера, установленная в кабинете Матвея.

– Вы что, следили за ним? – выдыхаю я в недоумении, испытывая при этом чувство неловкости, сковавшее все тело.

– Нет, конечно. У меня имелись дела поважнее, – разглядев в моих глазах немой вопрос, Дамир объясняет: – Около месяца назад он сам пришел ко мне. Весь суетной какой-то, на нервах. Он попросил срочно дать разрешение на доступ к камерам видеонаблюдения. Разумеется, я предоставил ему доступ, но не смог не полюбопытствовать, к чему такая срочность. Так и набрел на весьма пикантную запись, а через час она исчезла из архива. Матвей все подчистил. Но он не учел, что у меня имеется резервный диск, где хранятся все записи с камер.

Месяц… Целый месяц Дамир знал, что Матвей держит меня за круглую идиотку, изменяет мне в своем же кабинете. Совершенно не боясь, что о его похождениях может узнать отец.

– А почему не рассказали мне сразу? – спрашиваю сдержанно, подавляя в себе обиду. Я же потеряла столько времени впустую.

– Тут все довольно банально, – без промедлений отвечает он, словно ответ был заготовлен: – Я не привык вершить чужие судьбы, когда меня об этом не просят.

Хм… Ну хотя бы честно признался.

Но все же что-то заставило его пойти против правил, раз я сейчас сижу перед ним.

– Я правильно понимаю, вы откопали сведения о ребенке и о браке Матвея, когда я еще была у вас дома? Сразу после аварии? – желаю уточнить, поскольку для меня это важно.

Дамир погружает телефон обратно в карман пиджака и с беспристрастным видом отвечает:

– Да, Катерина. Все так и есть. В твоем рассказе я расслышал призыв о помощи. Я уже не мог оставаться в стороне.

Это лишний раз доказывает, что в нашу первую встречу я наговорила ему лишнего, чем пробудила в нем рыцарские качества, и теперь он жаждет стать моим личным заступником.

Вот что заставило его вмешаться в чужие судьбы? Мой призыв о помощи?

Класс!

Вот хочется Дамиру верить. Вроде как ему легко удается расположить меня к себе, особенно после признания того, что я ему небезразлична.

От такого мужчины услышать подобное в свой адрес – дорогого стоит.

Хочется сразу же сбросить с себя все защитные "доспехи", встать за его могучую широкую спину, и не бояться казаться перед ним слабой и беззащитной.

Но… меня не покидает ощущение подвоха.

Если хорошенько пораскинуть мозгами, как-то не вяжутся у меня его слова с действиями.

И молчать я об этом, разумеется, не стану.

Хочешь защитить? Докажи!

– Но как же так, Дамир Ильдарович? Вы говорите, что мне не место рядом с таким человеком, как Матвей… И тем не менее вы сами предложили мне вернуться к нему и разыграть амнезию, – ехидно бросаю я претензию, пристально вглядываясь в непроницаемое лицо Дамира.

Прищуривается. Чуть вперед подается, вжимаясь грудью в край стола.

Непроницаемая маска дает трещину.

И я не ошибусь, если скажу, что теперь ему по нраву мое занудство.

Парадокс.

– Тут также все просто, Катерина. Держи друзей близко, а врагов еще ближе. С этим девизом я привык идти по жизни, попробуй и ты, – отвечает он низким голосом, с тем самым лукавством в глазах, которое в одно время и притягивает, и отталкивает меня.

Молчу.

Не хочу комментировать ситуацию. Не хочу показаться неблагодарной стервой.

Потому что понимаю, что новая информация о Матвее нисколько не добавляет мне внутреннего оптимизма.

Нужно с этим хотя бы "переспать" для начала, и только потому уже делать какие-то выводы.

Тем временем мой взгляд падает на телефонную заставку, на которой отображается время.

Я начинаю ерзать в кресле, поправляю краешек юбки, всячески намекая на то, что пора бы нам уже заканчивать с разговором.

Дамир внимательно следит за каждым моим движением и, кажется, улавливает в моем поведении перемены, но не торопится отпускать.

А у меня как бы уже на лбу написано: с меня на сегодня хватит!

– И последнее, напомни, как скоро у Матвея день рождения? – нарушает он возникшее молчание.

– В конце этого месяца, – отвечаю машинально, думая, что этого будет достаточно, но нет.

– Уже выбрали место проведения?

– Кажется, он говорил, что хочет собрать всех друзей в каком-то пафосном ресторане, – кривлю физиономию.

Никогда не любила все эти помпезные вечера с кучей народа. Еще с детства.

– Сможешь уговорить Матвея перенести празднование в особняк Антона Павловича?