Забво

Захожу в калитку, а эта сволочь стоит на огороде - жрёт чего-то.

Нашёл пропажу.

Там и сел.

– Лёха?!! Ты откуда??

– От верблюда...
– мрачно, - нас теперь точно из училища попрут... мудак ты, Женя...

– От мудака и слышу... тебя за мной послали??
– тоже мрачнеет, - Не поеду... вали назад, я через пару дней приеду.

– Завтра поедем, устал я...

– Жрать хочешь??

– Жек. Я к тебе всю ночь ехал... я спать хочу...

– МАААА! СКВОРИН ПРИЕХАЛ... ЖРАТЬ ХОЧЕЕЕТ...

Сели кушать. Точнее, я сел жрать, а этот фантик напротив.

– Ну, что?? Выпьем??

– Дать бы те в рожу, - с набитым ртом.

– Свою береги, - лезет за бутылкой.

Выпили.

–  Ну, рассказывай...

– А чо рассказывать?? Чухнул за тобой вот...

– То есть как??

Рассказал как.

– Во ты еблаааан...

– На себя посмотри, умник.

– Тебя ж вышибут...

– Нас, Жек... нас...

–  Ну, я-то понятно, а ты чего??

– Жек, ты мой друг... я просил, чтобы отпустили тебя искать по-хорошему, меня не пустили.... а я... откуда я знаю, что ты там нахуевертишь в горячке-то.

– Гыгыгыгы... ты чо?? Решил, что я вскроюсь??

– А чёрт тебя знает... она ведь такая...

– Заткнись, - насупился.
– Ты меня-то по себе не равняй, это ты у нас тонкая поэтическая натура... герой-любовник, блядь.

– Жек, я за тобой поехал...

– Она знает??

– Зачем ей?? И так, наверное, переживает...

– М-дааа...

– Наливай, не мычи... чо уж теперь...

– Козёл ты, Скворин...

– Знаю.

Мы вернулись в училище. День ждали комбата. Рапорта на отчисление написали вместе. Дело о нашем самовольном оставлении части дальше комбата не пошло. Матёрый человечище, как в воду глядел, что дурь молодая. Ну да насмотрелся за свою бытность в должности-то на идиотов. Пока я дотопаю до его опыта работы с подчинёнными, мне, наверное, надо будет столько говна слопать, что если за раз, то лопну раз тысячу по шву.

– Ну что, поросята... Набегались??

Молчим.

– Что вы там за бумажечки мнёте?? Давайте сюда уже. Почитать-то старику нечего, кроме ваших идиотских каракулей.

Полковник Трунин - это серьёзно. У него до нас столько народу в кабинете пообосралось, что даже с собственноручно написанным рапортом на отчисление всё равно стрёмно в его кабинете. Рапорт на четвёртом курсе. Вот и кончился мой поход в армаду. Чуть-чуть не дотянул, блядь. На хер я на первом курсе подыхал и три года грыз уставы?? Идиот.

– Таак... понятно... а помнишь, Скворин, как ты поступал??

– Так точно, товарищ полковник.

– Как ты пешком, как Ванька Жуков, из своего Мухосранска, да на дорожку к Начальнику Училища: "возьмите меня, сироту казанскую, моё место в армии законное... у меня дедушка на корабле плавал", помнишь?? Как он мне, старику, потом пенял, чтобы я, как только ты рапорт напишешь, на тот же ковёр тя поставил, про дедушку рассказывать?? И куда я теперь тебя поведу??? Начальник Училища-то сменился, так что?

– Мой дед был капитаном второго ранга...

–  Ух, ты... ажно цельный подполковник... молчи уже, недоразумение, бл... Ну, а ты? Детёныш подземелья, чо скажешь?? (Жек был каптёром в роте и отвечал за подвальные помещения, где хранились всякие стройматериалы и лыжи на всю роту, ну и всякая дрянь по мелочи.)

– Прошу отчислить меня...

Комбат машет рукой, не желая слушать.

– Забубнил, мля... бу-бу-бу... водки нету... бу-бу-бу... гражданки нету... бу-бу-бу... баб тут не ебу... слышал я тебя уже, курсант... "прошу отчислить"... просители хуевы. Так. Теперь по существу давайте... в чём дело, товарищи курсанты??? Я хочу знать, с каких таких пирожков вы мне нервы мотаете и заставляете... гм, - косится на гранёный стакан, стоящий возле графина, - сердечные капли Раменского разлива больше, чем надо,пить?

Я против воли давлю лыбу.

– Скворин, я что-то смешное спросил??
– полурёвом.

– Никак нет, - вытягиваюсь - рефлекс.

– Отвечать!!

Молчу. Да пошло всё нахер, пусть Жек сам объясняет, раз заварил всё это.

–  Ну, с тобой всё ясно более-менее... дружок... за компанию... светлое чистое мужское чувство...понимаю... дрючба называется... своей башки нету. Левачов??

– Я понял, что армия - это не моё, товарищ полковник, - твёрдый ответ.

– Однаааако... и что, Левачов, баба того стоит?? Ну, объясни мне, старику, что?? Баба стоит трёх...ТРЁХ, блядь, лет ни хрена не сладкой жизни?? Из-за какого-то куска пизды...

– Товарищ полковник, она - не кусок пизды, - я. Планка рушится, сминая уставы и прочие рефлексы... ответил, глядя прямо перед собой. Будь что будет.

–  Шттт...?!! - комбат переводит взгляд с меня на Жеку и обратно. Матёрый волчара, прочитал и просчитал нас, щенков, в доли секунды.

– Она не заслуживает...
– начинаю.

– МАЛЧААААТЬ!!!! Да вы охуели, курсанты?? Доны Жуаны, мать вашу за ногу!!! Это вы бабу не поделили, что ли?? Сгною в нарядах обоих, чтобы дурь-то выбить!!! Пьёте мне кровь три года, а потом свои засратые штаны суёте в нос?? Рожи друг другу набить уже не можете, как мужики?? Истерики закатывать решили??? Писульки свои мне тут суёте???
– аж вскочил.
–  Я, блядь, вас, уродов, значит, обучай, деньги, Родина, трать, а вы последнюю бабу на земле нашли и поделить не можете?? Молчать, Скворин, пока я тебя не уебал чем-нибудь тяжёлым (столько мата от комбата я не слышал за всё обучение - в училище моветон так с подчинёнными, всё на вы и через устав, но ему простительно - довели, видать, батяню).- Времени у вас дохуя, я смотрю, всякой хернёй башку забивать!! Щщщщщенки!! А ну, пошли вон отсюда, - рвёт рапорта на наших глазах.

Выскакиваем пулей, а комбат уже сам на сам чего-то обидное в дверь ревёт.

– Ну и чо теперь??

– Я новый напишу, - бычится Жек.

–  Вот прав он... бу-бу-бу... не ебу, харош уже!!
– повторяю комбата, - Он и новый порвёт...прав он, Жек - ведь пуд говна сожрали, пока до 4-го курса дошли.

– Да и по хуй, - бычит.

– Ладно... смотри, чо думаю... ща нас один хрен на картошку отправят. Там отмолчимся - месяц пройдёт. А приедем... хуй с тобой, - я достаю клочок бумаги с телефоном Светы и протягиваю ему. - Только прошу... сделай так, чтобы мы с ней больше никогда... короче, если будет приезжать, ты мне говори, я уёбывать куда-нибудь буду... в Электричке всё есть, там и пересекайтесь... Хорош бычить, договорились??
– протягиваю руку. Предавать и дружбу и любовь на одной неделе... какой же я всё-таки замечательный парень. Но я тогда чувствовал, что по другому не смогу. Так и болтало внутри душу, как говно в проруби.