Забыть нельзя, влюбиться невозможно

В голове появляется четко сформированная мысль: «Мою ладонь кто-то крепко сжимает», не давая мне потерять связь с реальностью.

Воспоминания ураганом проносятся в голове: платье, прием, крыша, Стас, выстрел.

Картинка, когда я понимаю, что больной бывший целится в ребенка, встаёт перед глазами слишком ярко. Будто я там, прямо в это мгновение. Снова переживая тот ужас и дичайший страх за Лисенка. Я бегу, срываюсь с места, прикрывая собой маленькую девчушку и потом темнота. Провал.

Писк приборов становится громче.

– Даша, – слышу родной голос. – Доченька, ты слышишь меня? – легкое, невесомое поглаживание руки по волосам.

Мама. Родная моя. Это она рядом, но не ее ладонь сжимает мою. Я точно знаю. Я завозилась, прилагая неимоверные усилия, чтобы разлепить опухшие веки. Медленно словно сдирают завесу перед глазами, возвращаются краски. Свет больно режет, заставляя ненадолго зажмуриться, чтобы потом открыть глаза окончательно и постепенно привыкнуть к белизне окружающей обстановки.

Я в больнице.

– Даша…

Надо мной нависает осунувшееся лицо любимого мужчины. Первое, что бросилось в глаза – бровь. Она рассечена, и видно небольшой синяк, который почти сошел. Лицо бледное, глаза болезненно красные, под ними тени, а волосы в полном беспорядке.

Его рука. Это он держал за руку и не дал мне «уйти».

– Алекс… – неимоверных усилий стоило вытолкнуть из пересохших губ.

– Я моя девочка. Я…

Алекс берет мое лицо в свои ладони и утыкается лбом мне в висок. Он очень плох. Мне кажется, даже я, валяясь на больничной койке, выгляжу лучше сейчас. Что ему пришлось пережить за это время, даже представить страшно.

Хочу спросить у него, сколько дней прошло, пока я была без сознания, но силы отступают.

Я слышу только тихий всхлип и тяжелый вздох. Нет, нет, мужчины же не плачут…

– Она пришла в себя, позовите врача! – краем сознания улавливаю мамин крик.

– Я … спать … хочу, – шепчу, понимая, что глаза снова закрываются. Только на этот раз я знаю, что вернусь. Сейчас только немного вздремну.

Следующие несколько дней проносятся, как в тумане. Я то прихожу в себя, то снова засыпаю. Каждый раз вижу рядом либо родителей, либо Алекса. Каждый раз улыбаюсь и снова ухожу в темноту, потому что сил ни на что больше нет.

Состояние нормализуется более-менее на третьи сутки.

Я просыпаюсь и чувствую, что силы медленно начинают возвращаться в мое измотанное тельце. Сегодня снова со мной Алекс. Когда я открываю глаза, мужчина, отпустив голову на больничную кровать, дремлет. Крепко сжав мою ладошку. Я не могу сдержаться и легким движением второй руки провожу по его волосам. Его сон слишком чуткий, и он тут же реагирует. Поднимает голову и смотрит на меня, сжимая в руках ладонь, подносит к своим губам и целует.

– Привет… - улыбаюсь я, тяжело вздыхая.

– Привет, – его переполняет волнение, но ради меня мужчина поднимает уголки губ в легкой улыбке. – Сегодня ты со мной? Или улыбнешься и опять уснешь? – шутка даётся ему с трудом.

– Думаю, я выспалась на всю жизнь вперед.

Черные глаза – уставшие. Он измотан и на пределе сил, но все равно упорно сидит около меня, хоть врачи и сказали, что угрозы жизни нет. Периодически приходя в себя, я слышала обрывки разговоров. Как он ругался с моей матерью, которая пыталась его выпнуть домой и заставить отдохнуть – тщетно. Слышала уговоры врачей и заверения, что я в стабильно хорошем состоянии и иду на поправку, а постоянный сон от слабости и нервного потрясения – тщетно. Я валюсь на больничной койке уже неделю, и всю эту неделю он здесь. Убегает домой, только чтобы принять душ и с усилием запихать в себя еды – это тоже я, проказница, подслушала, пока валялась с закрытыми глазами.

– Ты домой когда-нибудь собираешься? – укоризненно качаю тяжелой головой.

– Уже надоел?

– Нет, но тебе надо отдохнуть. Я в порядке, правда, – слава еще даются с трудом, выходят тягучими и до жути медленными.

– Я отдыхал, ходил домой.

– Не ври. Знаешь, очень удобно, когда все считают, что ты спишь.

– То есть ты просто все это время подслушивала? – посмеивается мужчина.

– Угу, - вздыхаю, прикрывая глаза, - ты же не хочешь, чтобы я от очередного нервного потрясения за твое состояние превратилась в спящую красавицу.

– Не хочу, но тебя не оставлю. Ты чуть не умерла, Даша, – голос просел и дрогнул.
– И я буду сидеть на этом месте ровно до того момента, пока ты на своих двоих стоять не сможешь. Вот тогда и пойдем домой. Вместе.

– Упрямый баран, – ухмыляюсь я, бросая взгляд на часы.

– Ну, вроде, поэтому ты меня и выбрала.

– Во сколько тут обход врачей? – в голову закрадывается дико проказливая идея.

– Был уже. Следующий через пару часов.

– Отлично.

Делаю усилие над размякшим телом и немного двигаюсь на край кушетки. У меня уже такое ощущение, что не от ранения все болит, а от лежания.

– Ты чего творишь? – подскакивает Алекс, легонько хватая за плечо. В боку болит рана от пули, но терпимо. Двигаясь, освобождаю место на краю кушетки и удовлетворенно смотрю на мужчину.

– Ложись.

– Что? Даша, вроде тебе не голову прострелили, но мысли странные.

– Александр, если ты сейчас же не приляжешь и не вздремнешь, то я тебя сама вырублю. Честное слово, сил на это у меня уже хватит. И будешь потом в соседней палате с сотрясением лежать! – зло рычу я надумавшему поиграть в благородство мужчине.

– Господи, ты страшная женщина, знаешь.

Сдается. Скидывая кардиган, укладывается на бок рядом со мной. Слава богу, в этой частной, дорогой клинике кушетки огромные, как маленькая двуспальная кровать.

– Вот так опоздаешь на ужин и поедешь потом с приветом от жены в реанимацию, - бурчит он, укладываясь поудобней.

– Именно. Поэтому советую с работы не опаздывать, с женой не спорить и покорно есть все щи-борщи, даже если они отвратительны.

Алекс тихо посмеивается, я закрываю глаза и улыбаюсь. В привычном для нас жесте, обнять за талию, он не может. Просто находит руку и переплетает наши пальцы. Я зажмуриваюсь от ощущения родного тепла рядом. Смешно принюхиваюсь, улавливая любимый запах его шампуня, едва не замурлыкав от удовольствия. Через пару минут слышу тихое посапывание рядом и горячее дыхание щекочущее щеку. Я его победила. Никого не послушал, а меня послушал. Ах, эта власть!

Последнее, о чем я думаю: «вот будет смешно, если заявится кто-то из наших», а потом тоже падаю в объятия Морфея.

Дни сменяются, как в калейдоскопе картинки. Я постепенно иду на поправку. Все чаще «в гости» заходят дети, которых, пока я висела на грани жизни и смерти, не пускали взрослые. Сейчас же Лисенок сидит со мной на кровати, и мы читаем очередную сказку. Даня тоже рядом, уткнувшись в телефон, играет в игрушку. Периодически мелькают Маруся с Лешкой и пару раз забегают Аля с Юрой, которые узнали от Алекса, что я в больнице. Ребята, как маленький аккумулятор, дают мощнейший заряд и после их посещения энергия так и прет.