Забыть тебя невозможно

— Хорошо.

Целую, а потом, потом уже себя не сдерживаю.

Глава 31

Ариша

По телу все еще приятная дрожь. Вдохнуть полной грудью не получается. Упираюсь ладонями в Тимкины плечи, чтобы он уже наконец с меня слез, дышать же нечем, и соскальзываю со стола.

В кухне пахнет сексом. Нужно принять душ, но делать мне этого не хочется. Сейчас следы на моем теле — прямые доказательства того, что все это было реально. У нас вышло!

Меня не шандарахнуло приступом боли, я даже удовольствие получила…

Подбираю с пола полотенце и нехотя шагаю в ванную. Азарин следует за мной.

Душ наспех. Поцелуи. Глубокие. На грани добра и зла. Мы либо утопаем в нежности, либо хотим сожрать друг друга.

Когда приезжает такси, Тим снова ловит мои губы. Мы стоим на улице, я на низком старте и с осознанием, что впервые в жизни проклинаю работу, которая нас разлучает. Тим же как маньяк обшаривает меня глазами и курит. Молчим.

Тишина сейчас будет погромче любых слов.

На прощание крепко его обнимаю и бормочу о том, как сильно буду скучать.

В клинике первым делом бегу в кабинет и смотрю свое расписание, которое сама же себе и составляю, чтобы день прошел наиболее продуктивно. К обеду хочется свесить на плечо язык, потому что я ношусь с этажа на этаж как электровеник. Лифтом не пользуюсь. Плюс постоянно на связи с Тимом в чате.

Когда часть врачебного персонала направляется обедать, делаю то же самое.

Папа сидит за столом один. Долго топчусь с подносом у кассы, потому что решаю, стоит ли подсесть к отцу.

Как итог минутой позже отодвигаю для себя стул напротив.

Папа кивает и отламывает кусочек хлеба.

Улыбаюсь. Мы давно не говорили с ним без криков и взаимных претензий, ровно с момента, как Азарин вновь появился в моей жизни.

— Приятного аппетита, — улыбаюсь и вооружаюсь ложкой.

Папа кивает, а прожевав, желает мне того же. Первые минут пять сидим молча. Очень непривычно все это. Мы никогда не ссорились, а теперь вот…

— В гости к нам заглянешь?

Вскидываю взгляд и пытаюсь угадать по выражению отцовского лица его настроение.

— Я вроде не переезжала, — прикусываю губу.

— Это радует, — он усмехается. Теперь уже не отводит глаз. Смотрит пристально, но… тепло.

— Как у тебя дела?

— Как всегда, много бумажной волокиты. У тебя?

— Все хорошо, — не могу сдержать улыбку.

Отец на мою реплику лишь кивает. Но, немного подумав, все же добавляет:

— Это прекрасно. Тим не обижает?

— Пап! — шумно выдыхаю. Вот не может он без своих сомнений.

— Ладно-ладно. Понял уже, что отступать ты не собираешься. Значит, будем жить.

— И что бы это значило?

— Не обижайся, Арина. Я бываю резок. Но, когда у тебя появятся свои дети, ты меня поймешь.

— Мы не делаем ничего плохого, — все же решаюсь донести свои мысли. — Я понимаю, что ты можешь злиться на Азарина, но встречаться и любить его мне.

Папа на пару секунд отворачивается. Замечаю, как стискивает зубы, но это буквально на мгновение. Когда мы снова сталкиваемся взглядами, на его лице нет и толики негативных эмоций. Он спокоен и, можно сказать, пребывает в прекрасном расположении духа.

— Забыли? — протягивает мизинчик, как в детстве.

Первым идет на мировую. Мне хочется заверещать от радости, но я держу лицо. Сдержанно улыбаюсь, но надолго меня не хватает. Улыбка становится шире, а мир вокруг — ярче.

— Забыли, — часто киваю. — Не придирайся к нему больше.

Папа вскидывает руки в примирительном жесте, мол, не буду.

— Дома сегодня заночуешь?

— Да.

— У нас тут с мамой для тебя новость есть.

— Какая?

— Узнаешь.

Неделю спустя…

— Привет! — зажимаю телефон между ухом и плечом, чтобы освободить руки.

— Привет, ты сегодня, как и обещала? Пораньше?

— Да-да, — засовываю лист в ксерокс, — заскочи к нам домой и забери мою машину. Не хочу на такси ехать.

— Понял. А ключи?

— Мама дома.

— Ок. Заберу. Заодно и поздравлю.

— Ага, главное, цветы не бери. У нее токсикоз. Мало ли на запах среагирует.

Тим внимает моим наставлениям, после чего мы прощаемся. Засовываю в ксерокс следующий лист, чтобы сделать копию, а сама, кажется, до сих пор поверить не могу в то, что у меня будет братик или сестренка.

Родители, конечно, огорошили новостью. Хотя и сами до сих пор немного в шоке.

Мама родила меня в двадцать один и, по ее же словам, никак не ожидала, что вторая беременность случится, когда ей будет за сорок. С другой стороны, теперь я отлично понимаю смену папиных ориентиров. И в нашей с Азариным ситуации это просто прекрасно.

Засовываю все листочки в папку и шагаю к отцу в кабинет. Стучу пару раз и тяну дверь на себя.

— Привет, — водружаю стопку из папок ему на стол. — Ты помнишь, что я сегодня раньше ухожу?

— Девичник, да?

— Ага.

— Помню.

— Тим машину мою сейчас из дома заберет, и поедем.

— Хорошо.

Развить разговор нам не дает телефонный звонок, и, судя по тому, как папа закатывает глаза, — это надолго. Быстро принимаю душ, переодеваюсь и закрываю свой шкафчик.

Машу рукой и спешу к рецепции. Жанна — администратор улыбается, как только меня видит.

— На обед идешь? — интересуется, сжимая в руках телефон.

— Я же худею. К свадьбе. Платье купила, а оно было в единственном размере. Надо килограмма четыре скинуть. Поэтому, я без обеда сегодня.

— Тебе-то куда? И так пушинка. С твоим весом сложно за две недели такое осилить.

— Я уж постараюсь, — смеюсь и делаю глоток воды.

Бросаю взгляд на стеклянные двери парадного входа и, поперхнувшись, начинаю кашлять. И все это из-за того, кто переступил порог нашей клиники.

Воронин собственной персоной.

Крепко сжимаю стаканчик пальцами, сминая пластик в комок.

— Что он тут делает? — шепчу Жанке. — Папа его взял, что ли?

— Нет. Насколько знаю, никаких новых сотрудников в этом месяце у нас нет.