Забытая история русской революции. От Александра I до Владимира Путина
Шрифт:
А чем, как не давлением, была многовековая блокада Московии, её отсечение от внешних рынков западными странами?
Но это примеры раскачивания, а когда государство теряет устойчивость, наступает время прямой агрессии. Вот именно преддверие агрессии, которая, как это понятно народу, может прекратить существование страны, и кладёт начало новому циклу в «русских горках»: происходит мобилизация общества и рывок. Так было при Иване IV Грозном и Петре I Великом, и эти циклы мы назвали их именами.
Люди, которые вводили мобилизационную экономику — хоть Иван, хоть Пётр, — с одной стороны, обычные люди со своими недостатками и слабостями, поэтому не следует делать из них безгрешных кумиров. Но с другой стороны, не следует и безоглядно верить «клевете» элиты, представители которой, сочиняя свои
Также нельзя забывать, что для реализации государственных целей царям нужны были исполнители, а, как правило, выбор оных очень небольшой. Исполнителей надо готовить, а на это может и не быть времени. Поэтому приходится пользоваться услугами тех, кто есть, а они, как правило, очень неподходящий материал. Скажем, Ивану Грозному пришлось изначально опираться на людей, цели которых имели хоть что-то общее с его, царскими целями. Поэтому по ходу выполнения своей программы ему приходилось расставаться с теми из помощников, чьи цели начинали очень сильно уходить в сторону. Например, так произошло с Адашевым, наиболее долго сотрудничавшим с царем. Но что делать с оставшейся не у дел «элитой»? Ведь эти люди прекрасно понимают, к чему идёт дело, и это заставляет их консолидироваться в какие-то структуры. И хорошо, если цели этих структур совпадают с целями сохранения устойчивости государства, но обычно-то они действуют во вред ему, — вспомним убийство Павла I, или поведение боярства во времена малолетства Ивана IV. С этими боярами пришлось бороться, и позже заменить их дворянством, лишив экономических ресурсов. Старая «элита» стала просто вести к целям, прямо противоположным царским, а сложная геополитическая обстановка требовала срочных мер, и царь устранил их очень искусно.
Когда он вводил опричнину, то вместо репрессий против негодной элиты уехал из столицы, и объявил, что часть страны отдаёт боярам: правьте, как хотите. Он добился, что простой народ встал на его сторону, так как царь оказался «обиженным». И дальше, при репрессии того или иного боярского рода, народ и другие бояре особо не возмущались, потому что в бульшей части репрессии были обоснованны. А вот если бы он сразу начал с репрессий, то пострадавшие не согласились бы на роль жертв, и сочувствие народа было бы на их стороне. А соображения, которые при Иване удерживали старую элиту от активного протеста, заключались вот в чём: она знала, что стране всё равно нужна управляющая элита, и поэтому «всех не вырежут» и удастся не только отсидеться, но и перескочить в новую элиту.
В последующем историографы исказили этот процесс, выставив репрессированных жертвами произвола. Но их преследовали по суду! А разве сегодня большинство народа стало бы считать произволом судебное преследование Ельцина, Чубайса, Гайдара и прочих подобных? Ведь народ хлебнул от этой «элиты» в полной мере.
При реализации опричной программы, Грозный в очередной раз столкнулся с дефицитом кадров. Сами исполнители, опричники, оказались не способными понять, что от них требуется, а стали реализовывать свои собственные цели, дискредитировав всю идею.
Затем, при правлении Петра шла реализация целей очень высокого уровня. Если этого не учитывать, то может показаться, что в его действиях была некоторая хаотичность. Какие-то дела начинаются, не заканчиваются, начинаются новые. Вполне возможно, Пётр, наблюдая своих ближайших помощников, понимал, что они не в состоянии ставить и осуществлять самостоятельно цели даже невысокого уровня. Без должного контроля они мгновенно забывали о государственном интересе, — не забывая, однако, о своём собственном. Вот он и хотел, начав разные дела, создать некоторую структуру, которая заставила бы его наследников действовать в определённых рамках. И это ему удалось. А то, что казалось хаотичным, непродуманным, обернулось источником развития страны в последующие царства.
К сожалению, его наследники (за исключением Павла I и Александра III, которые работали в рамках более высоких целей, чем остальные, но не на самом высоком уровне) не были в состоянии подняться на достаточно высокий уровень целей. А когда работа, запланированная высоко, идёт на сниженном уровне,
то многие осмысленные действия превращаются в свою противоположность.Например, введение Табеля о рангах планировалось Петром как механизм привлечения в систему управления наиболее талантливых людей страны, чтобы человек талантливый мог бы пробиться наверх из самых низов, что делало общество, в целом, достаточно социально мобильным и способствовало бы улучшению качества элиты. Но после Петра эта система стала костенеть и превратилась в тормоз для социальной мобильности. Кстати, страшно смотреть, как быстро костенеет элита при Путине.
Другой пример, учреждение Академии наук. Её задачей было создание национальных научных кадров, но при наследниках Петра она стала синекурой для иностранцев, которые в большинстве своём старались препятствовать именно созданию национальных кадров, чтобы те не стали бы их конкурентами. И таких примеров множество.
Заложенные Петром общественные механизмы позволили России сохранить устойчивость в период «женского царства» после его смерти, но дворяне смогли перевести развитие страны с византийского стиля правления на польский. Ведь императриц на трон сажали они, дворяне, и, естественно, в своих интересах. Полного краха в этот период удалось избежать только благодаря разгрому Турции и приобретению южных чернозёмов, что дало новый экспортный товар — хлеб.
Завоевание юга было долгосрочной программой в политике России; об этом думал ещё Иван Грозный. Страна давно готовилась к решению этой программы. То, что её удалось реализовать во времена Екатерины II, случайность. Но это событие позволило довольно посредственному, с точки зрения целей государства, правлению этой императрицы предстать в глазах потомков очень хорошим. А хлеб юга не только позволил удержаться ей, но и дал изрядную устойчивость (и резерв для развития) правлениям XIX века. То же самое мы видим и в наше время: с 1970-х годов и до сих пор точно так же, как раньше хлеб, нефть застилает глаза: деньги есть, элита шикует, но страна отстаёт от всего мира просто фантастически. Этого пока не заметно, но как только нефть кончится, люди спохватятся. Уж тогда-то они одобрят и репрессии, и всё, что угодно, лишь бы вернуть силу и истинное богатство. Тем более что внешний вызов налицо, и агрессия против нас не за горами.
Вернуться к византийскому типу функционирования государства пытался Павел I, но история уже показала, что отсутствие помощников может загубить самые лучшие начинания. Его «помощники» — сформировавшаяся в прошлые царствования дворянская элита, — не просто противились его начинаниям, но пошли на прямое устранение не устроившего их правителя. А заодно было создано о нём превратное мнение, как о сумасшедшем.
Последующие правители делали робкие попытки умерить аппетит элиты, но эти полумеры обернулись экономическим кризисом, а вслед за ним и политическим, и военным: Крымской войной.
Считается, что, пытаясь выйти из этого кризиса, начал свои антикрепостнические реформы Александр II, но это привело к внутренней неустойчивости в стране, так как не решался главный вопрос: единение страны, уменьшение напряжения между народом и элитой.
Определённые шаги сделал Александр III. Что интересно, его готовили как главнокомандующего, но при нём Россия не воевала вовсе, так как он работал на более высоком уровне целей, чем его отец. В его царствование появилось выражение: «Россия сосредотачивается».
А Николай II, хоть и получил специальную подготовку, как будущий царь, не имел силы воли, чтобы поставить и провести в жизнь более или менее достойные цели. Он следовал за обстоятельствами, а важнейшей целью, стоящей перед страной, было проведение индустриализации. Наладить этот процесс взялся С. Ю. Витте, но темпы были не те, в каких нуждалась Россия. Ведь для модернизации страны взяли западные «лекала», а они нам никак не подходят!
Надо же было понять, что невозможно догнать Запад завтра, сегодня взяв на вооружение его вчерашние методы. Никто из властителей этого не понимал; предлагались разные, внутренне противоречивые программы, которые не могли ничего дать, а только разбалансировали и без того изношенный механизм. В итоге страна попала в такую ситуацию, выход из которой был только в новом рывке.