Забытая клятва Гиппократа

– Врачебные ошибки, халатность… Ты не считаешь, что он прав? – вдруг спросил Олег.

– Прав? Ты о чем?

– Может, мы сами провоцируем таких людей?

– Шилов…

– Нет, ты только подумай! Вот простой пример: участковый врач, приходя по вызову, моет руки? А сапоги снимает? С одной стороны, его можно понять, ведь за смену нужно обегать огромное количество больных, но как же насчет антисанитарии?

– К тебе это не имеет отношения: насколько мне известно, ты, Шилов, в нечистоплотности не замечен!

– Да я не о том! Разве ты не знаешь, как решаются дела о врачебных ошибках в нашей больнице? На первом этапе усилия заинтересованных лиц сводятся к тому, чтобы размазать ответственность по возможно большему числу участников. С должностей снимаются руководители и тут же переводятся в другие медучреждения – на те же должности! То же самое происходит и с непосредственными виновниками. На втором этапе поиск виноватых прекращается и подменяется разговором за жизнь: тяжела участь российского врача – ни денег, ни уважения. Главврачи плачутся, что в больницах недостает младшего и среднего медицинского персонала, но о какой нехватке персонала может идти речь, когда медсестра запросто может вместо вены ткнуть в артерию?! Заодно появляются слухи о какой-нибудь редкой патологии пациента, которая и привела к столь плачевному исходу – все равно, дескать, не жилец был! Таким образом, никто вроде бы и не виноват. В результате пострадавший благополучно забыт, а общий пафос высокопарного обсуждения сводится к призыву не судить врача, потому как это святая профессия, а всякие непрофессионалы лезут в то, чего абсолютно не понимают…

– Шилов, Комиссия по этике с пристрастием проверяла случай Свиридина! – напомнила я ему. – И они пришли к выводу, что ни твоей вины, ни вины Извекова в этом нет, помнишь?

Шилов упрямо мотнул головой.

– Я говорю не о конкретном факте, а об общепринятой практике. Как понять, какие права у врача и у пациента, на какие ошибки имеет право доктор, как отличить халатность от врачебной ошибки? Может, проблема в том, что медицина у нас засекречена и повязана круговой порукой? А ведь обычные люди, не имеющие отношения к этой профессии, так и считают, понимаешь? Следствием такого положения стало размывание границ врачебной этики, и в этих условиях уже невозможно определить, что является допустимой ошибкой, а что – пренебрежением своими обязанностями. Народу начинает казаться, что мы видим в них не людей, а в лучшем случае некие спортивные снаряды для оттачивания собственных профессиональных навыков, а в худшем – объект для возможного обогащения путем взяток, подношений и тому подобного!

Я глядела на Олега во все глаза: вот уж не ожидала, что он начнет рассуждать подобным образом! На пикнике, устроенном членами «Начни сначала», я испытывала примерно те же самые ощущения. Казалось бы, я должна встать на сторону своих коллег – из корпоративной солидарности хотя бы. Однако я не могла этого сделать. Есть грань, переходить которую, вольно или невольно, не дозволено ни одному медицинскому работнику. Судя по тому, что я слышала от этих людей, эту грань перешли не однажды, а гнев и боль вылились в чувство, что их бессовестно обманули. Слава богу, они нашли в себе силы вернуться к нормальной жизни.

– Ты… хочешь сказать, – медленно проговорила я, – что смог бы оправдать этого маньяка?

Олег поднял на меня глаза. В этот момент он здорово походил на побитую собаку – на такого аккуратного, чистенького песика, незаслуженно обиженного негодяем-хозяином.

– Ты помнишь те слова из анонимного письма?

– Господи, Шилов, да я наизусть его выучила! Какие именно слова?

– О наказании.

– Ты имеешь в виду, «будешь наказан, как сказано в Священном Писании»? – уточнила я.

Он коротко кивнул.

– Думаю, он имеет в виду принцип «око за око, зуб за зуб»…

– Это – пережиток прошлого, Шилов: кто в здравом уме может считать этот принцип руководством к действию?

– Месть стара, как мир, – усмехнулся Олег, откидываясь на спинку дивана. – И ей всегда можно найти оправдание!

– Нет, Шилов, ты не прав! Я допускаю, что человек может мстить за себя, за своих родных и даже друзей, но никто, слышишь меня, никто не имеет права брать на себя смелость «вершить правосудие» только потому, что положение вещей в мире кажется ему несправедливым! Жизнь вообще несправедлива, но ты только представь, что каждый, кто считает себя оскорбленным или обманутым, начнет убивать своих обидчиков!

– Может, тогда они стали бы более осторожными и попытались вести себя прилично? – предположил Олег.

– Нет, – возразила я, – они тоже вооружились бы до зубов и стали беспорядочно палить во все стороны при малейшем признаке опасности, в результате чего пострадали бы невинные люди.

– А почему Карпухин считает, что маньяк действует не один? – спросил Шилов.

– Потому что трудно себе представить, что одного человека могли обидеть все без исключения убитые им врачи и медсестры!

– А что, если…

Он вдруг замолчал, и я напряглась.

– Что – если?

– Я тут просто подумал… А вдруг он и в самом деле пострадал и расправился с врачом, которого считал виноватым, а потом…

– А потом решил сам искать тех врачей, кто, по его мнению, совершил преступление, и наказывать их по-своему?

– И, судя по всему, нашел как минимум одного единомышленника! – кивнул Олег.

– «Начни сначала»! – простонала я, хватаясь за голову.

– Зачем – сначала?

Теперь Шилов выглядел озадаченным. Мне пришлось быстренько рассказать ему о своей встрече с подопечными Альбины.

– У них на сайте есть форум, понимаешь? – бормотала я, одновременно включая ноутбук Шилова и пытая «гугл» в попытке найти то, что мне нужно. – На нем обсуждают врачей, к которым лучше не обращаться, замеченных в халатности медсестер и так далее.

– Ты думаешь, маньяк мог воспользоваться сайтом «Начни сначала» и получать там необходимую ему информацию?

– Или больше того: он сам может являться членом этой организации! Господи, как же я раньше об этом не подумала?

* * *

Павел пригубил коньяк и с наслаждением причмокнул.

– Отличное качество! – похвалил он, ставя стакан на деревянную подставку, предусмотрительно поставленную Раби на полированный стол. – Умеешь ты, Андрюша, угодить гостю!

Андрей отпил кофе из своей чашки и ухмыльнулся, ничего не ответив.

– Не устал бобылем-то? – продолжал Павел, так и не дождавшись реплики. – Может…

– Не начинай! – предупредительно поднял палец Андрей. – Ты же знаешь, что на меня твои штучки не действуют!

– Да знаю я, знаю, – вздохнул психиатр. – А жаль: возможно, мне удалось бы убедить тебя устроить наконец свою личную жизнь?

– Не все люди должны иметь семьи, – покачал головой Андрей. – Я к своим годам понял, что мне это явно противопоказано. Признайся, Паша, ты мне просто завидуешь?

Павел раскатисто рассмеялся.

– Признаться, в чем-то ты прав! – сказал он. – Живешь себе в свое удовольствие, ни от кого не зависишь, ни перед кем не отчитываешься… И ни за кого не боишься. Кстати, вопрос с охраной мужа Агнии решен?