Забытая клятва Гиппократа

– Какое счастье! – буркнула я.

– Что между вами происходит?

Я резко перекатилась на другой бок и встретилась взглядом с мужем. Его глаза были темны, и мне вдруг показалось, что я лежу в постели с незнакомцем.

– Между кем и кем?

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я! – мотнул головой Олег, отметая любые возможные возражения. – Я видел тебя… там.

Я лукавила, конечно же, и отлично знала, что имеет в виду Шилов. В самом деле, в тот момент, когда раздался выстрел в операционной, и потом, увидев Лицкявичуса на полу, я испытала странное щемящее чувство, которое не смогла бы выразить словами. Я говорила себе, что ощутила бы то же самое, случись такое с любым из моих коллег. В то же время я понимала, что это, скорее всего, не так. Пока Лицкявичус находился в операционной, ведя переговоры со Свиридиным, мне казалось, что я переживаю только за Шилова. Но то, что я сама еще не вполне разобралась в своих чувствах, отнюдь не означало, что я должна признавать правоту Олега. Мне дороги наши отношения, и я не собиралась давать повода их разрушить.

– Что ты видел? – спокойно спросила я. – Я думала, что кто-то погиб – возможно, даже ты. Войдя в операционную, я с трудом понимала происходящее. Там было полно народу, а вы все на полу, и Лицкявичус… Господи, Шилов, да я просто не соображала ничего, можешь ты это понять?! Ты бы хотел, чтобы я просто вздохнула с облегчением, хотя мой коллега, мой начальник…

– Ладно, – примирительно сказал Олег, поглаживая мою руку, лежащую между нами на подушке. – Проехали!

– Нет, не проехали! – возмутилась я. – Ты меня в чем-то подозреваешь?

– Это твоя работа – подозревать, расследовать и выводить на чистую воду. А я просто надеюсь… В общем, если будет что-то, о чем нужно сказать, надеюсь, ты мне скажешь.

– Этого никогда не случится, Шилов! – убежденно воскликнула я. – За кого ты меня принимаешь – за дурочку-инженю? Мне уже немало лет, и, принимая решение, я отлично осознаю его последствия. Я вышла за тебя замуж, и таково было мое желание. Тебе этого достаточно?

– Вполне, – улыбнулся он одними губами. – И все же… ты мне скажешь, да?

* * *

Лицкявичуса прооперировали на следующий день в Поленовском институте. Операция продолжалась почти восемь часов. Все это время Вика провела в приемном покое, ожидая результатов. Никто из остальных членов ОМР, к сожалению, присутствовать не мог по причине занятости на работе. Правда, едва освободившись, я кинулась в больницу и, к своему удивлению, обнаружила там Никиту и Павла Кобзева.

– Леня пошел за кофе, – сообщила Вика. Выглядела она уставшей, к тому же еще и голодной была, и я обругала себя за то, что не сообразила купить чего-нибудь съестного по дороге. – Андрей Эдуардович в порядке, но динамика, положительная или отрицательная, определится только через два-три дня. Так сказал папа вашего мужа, – добавила девушка. – Он классный, Валентин Геннадьевич, знаете?

Я в этом никогда не сомневалась, и все же несмотря на то, что сама являюсь медиком, слова о положительной или отрицательной динамике меня обеспокоили. Кадреску появился через пять минут с пластиковым подносом со стаканчиками кофе.

– Не знал, что надо пять, – сказал он, заметив меня, но не сочтя нужным поздороваться. – Можете взять мой – я уже один выпил – отвратительное пойло.

«Щедрость» Леонида, учитывая его собственную оценку напитка, казалась сомнительной, но я тем не менее ею воспользовалась. Кофе, как и предупреждал патологоанатом, оказался плохим.

– Как дела у Карпухина?

Вика пожала плечами: очевидно, этот вопрос сейчас ее мало интересовал.

– Свиридин заговорил, – ответил на мой вопрос Павел Кобзев. – Почти сразу же, как Артем привел доказательства того, что у Емоленко имелись собственные мотивы для устранения Шилова.

– Это же прекрасно! – воскликнула я.

– Да не очень, – тут же поумерил мой энтузиазм Никита. – Свиридин выдал только Емоленко и отказался признать, что знал о других убийствах – собственно, как и предсказывал Павел, – кивнул он в сторону психиатра.

– А сам Емоленко?

– Пока что все отрицает. На данный момент его слово – против слова Свиридина. К нему не придерешься: Емоленко никого не убивал!

– И что теперь? – растерялась я.

– Артем собирается в «Начни сначала» – на этот раз совершенно открыто. Он уже заручился согласием Альбины. Хочет выступить перед всеми членами клуба и рассказать о роли Емоленко в этом деле. Возможно, ему удастся разбудить совесть хоть в ком-нибудь.

– Совесть? – скептически изогнул бровь Кадреску.

– Не забывайте, Леонид, что эти люди не убийцы, – покачал головой Павел. – Не сомневаюсь, что многие уже пожалели о содеянном, но молчат, потому что в деле замешаны их собратья по несчастью. Возможно, Карпухину удастся заставить хоть кого-то признаться.

– А если нет? – спросила Вика.

– Тогда он попробует воспользоваться косвенными доказательствами. Это, конечно, не лучший вариант, потому что дело может развалиться еще до суда, но чем, как говорится, черт не шутит? Артем нашел свидетелей, видевших наших убийц неподалеку от мест совершения преступлений, проблема лишь в том, чтобы связать их, вроде бы не знавших медиков лично, с их убийствами. На основании показаний свидетелей, если дело выгорит, он получит ордер на обыск их квартир и перероет все вверх дном в поисках улик. Что касается Емоленко, то ему в любом случае не отвертеться: Карпухин выяснил, что он несколько раз заказывал с аптечного склада пентотал натрия, павулон и хлорид калия.

– «Техасский коктейль»! – воскликнули мы почти одновременно.

– Как и все преступники, Емоленко прокололся на ерунде: заказы все время делал в одной и той же аптеке, рядом с работой. У них сохранились рецепты, выписанные им же самим, с печатью Комитета здравоохранения!

– Но кто-то может все-таки остаться безнаказанным? – задал вопрос Никита. – В смысле, если Карпухину не удастся «воззвать» к совести и тому подобному?

– Время покажет, – вздохнул Павел. – Но наше участие на этом заканчивается. В принципе, – добавил он после короткого молчания, – мы можем уходить. Все ясно – по крайней мере, на данный момент. Андрея ввели в искусственную кому, поэтому в ближайшее время все должно быть нормально. За ним тут следят круглосуточно, и наше присутствие ничего не изменит.

– Я хочу остаться, – возразила Вика. – Вдруг…

– Никакого «вдруг» не будет! – оборвал ее Леонид. – Я отвезу тебя домой, если ты не на машине: тебе нужно поспать и… поесть, что ли, а то скоро твои внутренности начнут просвечивать.

– Я останусь, – предложила я.

– Не стоит, Агния, – мягко возразил Павел. Его доброжелательный взгляд встретился с моим, и я покраснела, сама не знаю почему. – Вас ждет Шилов, его отец тоже дома, так что не стоит создавать проблем. Сделаем так: мы все поедем по домам, а завтра с утра, перед работой, я заеду сюда.

– А я могу прийти после обеда, – заявил Никита. – У меня всего две операции.

Он направился к выходу, но внезапно притормозил в дверях и задумчиво произнес:

– А знаете, ведь всего этого могло и не произойти!

– Ты о чем? – не поняла я.

– Ну, если бы все наши жертвы вовремя привлекли к уголовной ответственности, наказали бы, сообразно преступлениям, у «палачей» не возникло бы причин браться за шприц и казнить их, подменяя правосудие… Разве это не печально?

* * *