Забытая жизнь

— А директор школы не рассказал тебе, при каких обстоятельствах твой отец спас мне жизнь? — прошипел он. — Он, видно, посчитал, что подробности слишком ужасны для ушей бесценного Поттера.

Гарри прикусил губу. Мне стало очень интересно узнать подробности.

— Я не допущу, чтобы у вас так и осталось неверное представление о вашем отце. — Его лицо передернула ненавидящая усмешка. — Вы, наверное, вообразили себе геройский поступок? Тогда позвольте мне внести некоторую поправку в ваше представление. Ваш драгоценный отец и его друзья решили сыграть со мной веселую шутку… Она могла бы кончиться моей смертью, если бы ваш отец в последнюю минуту не опомнился. Ничего доблестного он не сделал. Всего-навсего спасал свою шкуру вместе с моей. Удайся их шутка, он вылетел бы из школы.

Снейп оскалился.

— Выверните карманы, Поттер! — неожиданно приказал он.

Гарри не шевельнулся. Его точно оглушил ударом в ухо.

— Выверните карманы, иначе мы сейчас же пойдем к директору школы!

Гарри повиновался. Похолодев, он достал и карманов пакет с побрякушками из «Зонко» и какой-то пергамент в виде Карты.

Снейп взял сначала пакет.

— Мне это дал Рон. — «Хорошо бы Рона предупредить до того, как Снейп его увидит». — Он купил это, когда был там прошлый раз.

— Вот как! И вы с тех пор носите этот подарок в кармане? Как трогательно! Ну, а это что?

Снейп взял Карту. Гарри собрал все свои силы, чтобы у него на лице не дрогнул ни один мускул.

— Просто кусок пергамента, — пожал он плечами.

Снейп перевернул его, не сводя с Гарри глаз.

— Зачем тебе этот ветхий пергамент? Не выбросить ли мне его в огонь? — Снейп протянул руку к камину.

— Не надо! — живо отозвался Гарри.

— Ну что ж! — ноздри у Снейпа задрожали. — Это, наверное, еще один драгоценный подарок от Уизли. А может, это некое послание, написанное невидимыми чернилами. Или инструкция, как проникнуть в Хогсмид, минуя дементоров?

Гарри потупился. Глаза у Снейпа горели недобрым огнем.

— Посмотрим, посмотрим, — говорил он, вынимая волшебную палочку и разглаживая кусок пергамента на столе. — Поведай свой секрет! — Снейп коснулся палочкой пергамента.

Ничего не произошло. Гарри сжал руки, чтобы унять в них дрожь.

— Откройся мне. — Снейп постучал палочкой.

Пергамент оставался девственно-чистым.

Чтобы успокоиться, Гарри несколько раз глубоко вздохнул.

— Профессор Северус Снейп, декан этого факультета, приказывает открыть ему всю содержащуюся в тебе информацию! — Снейп изо всех сил ударил палочкой по Карте. Снейп и Поттер склонились над пергаментом. Мне не стоило большого труда применить к Поттеру легилименцию и прочесть что же все-таки там написано. По гладкой поверхности Карты вдруг побежали слова, как будто их выводила чья-то невидимая рука.

«М-р Лунатик приветствует профессора Снейпа и нижайше просит не совать длинного носа не в свои дела».

Снейп остолбенел. Гарри смотрел на послание как громом пораженный. Но Карта на этом не остановилась.

«М-р Сохатый присоединяется к м-ру Лунатику и хотел бы только прибавить, что профессор Снейп урод и кретин».

Со смеху умрешь, будь ситуация не столь серьезной. А пергамент между тем строчил свое.

«М-р Бродяга расписывается в своем изумлении, что такой идиот стал профессором».

Гарри в ужасе зажмурился. Когда он открыл глаза, на пергаменте появилась еще одна надпись.

«М-р Хвост кланяется профессору Снейпу и советует ему, чертовому неряхе, вымыть наконец голову».

Я усмехнулась, ведь вся эта четверка была мне знакома.

Гарри замер в ожидании грозы, которая вот-вот должна была разразиться.

— Ну-с, — тихо проговорил Снейп, — мы этим займемся…

С этими словами профессор подошел к камину, зачерпнул из кувшина на полке горсть поблескивающего порошка и бросил его в огонь.

— Люпин! — позвал он. — Вы мне нужны на пару слов!

Вконец оторопевший Гарри уставился на огонь. В пламени обрисовалась длинная фигура, которая быстро вращалась. Еще несколько секунд — и из камина собственной персоной вылез профессор Люпин, отряхивая золу с потрепанной одежды.

Одет он был в поношенную, штопаную-перештопанную мантию. Болезненного вида и изможденный, но совсем еще не старик, светло-каштановые волосы были едва тронуты сединой. И меня удивил шрам на лице, казалось, что Люпин боролся когда-то с оборотнем.

— Вы меня звали, Северус? — спросил он кротко.

— Разумеется, звал, — ответил Снейп с перекошенным от ярости лицом. — Я велел Поттеру вывернуть карманы, и вот что там было, — сказал он, вернувшись к столу.

И Снейп махнул рукой на пергамент, на котором все еще красовались послания господ Лунатика, Бродяги, Сохатого и Хвоста. На лице Люпина появилось странное отчужденное выражение.

— Ну?

Люпин не отрываясь смотрел на карту. Гарри показалось, что он быстро что-то соображает.

— Ну? — повторил Снейп. — Пергамент полон черной магии. А это, Люпин, по вашей части, если не ошибаюсь. Как по-вашему, где Поттер мог его взять?

Люпин оторвал глаза от пергамента и, глянув искоса на Гарри, дал ему понять, чтобы он ни во что не вмешивался.

— Полон черной магии? — повторил он невозмутимо. — Вы так полагаете, Северус? А мне кажется, это просто кусок пергамента. Он будет оскорблять каждого, кто захочет его прочесть, так уж его заколдовали. Детская проказа, но вряд ли опасная. Думаю, Гарри купил его в лавке шутливых розыгрышей.

— В самом деле? — Снейп трясло от гнева. — Вы думаете, такое могут продавать в лавке шутливых розыгрышей? Не кажется ли вам более вероятным, что он получил этот пергамент непосредственно от его изготовителей?

Я начала понимать, о чем говорит Северус Снейп, Люпин, по-видимому, тоже.

Но тут я услышала быстро приближающиеся шаги и скрылась за колонной.

Это был Рон Уизли, он задыхался от бега, но ворвался в кабинет. Мне пришлось скрыться из подземелья, пока меня кто-нибудь и вправду не застукал.

— Вот, значит, что связывает тебя, Северус, с Поттером! — сообразила я.

Хагрид проиграл дело. Ему разрешили взять гиппогрифа в Хогвартс. День казни был назначен.

«Это все Люциус Малфой! — возмутилась я. — Он запугал Комиссию, этих старых глупых болтунов. Они его боятся. Конечно, можно подать апелляцию. Так всегда делают. Но вряд ли это поможет. Приговор все равно оставят в силе».

В пасхальные каникулы никакого отдыха не получилось. Я вышла из дверей замка, там, наверху, слегка вспотевший под неизменной полосатой мантией, стоял Корнелиус Фадж собственной персоной и обозревал окружающий ландшафт. Увидев меня, он переступил с ноги на ногу.