Забытое имя

Сын Халкагора был убит на одной из своих вылазок в соседнее королевство, и его имя умерло вместе с ним. Трон занял его троюродный брат Фимист, который до сих пор мудро правит в Бластаде. Сын хитрого Хиллиуса, Хайн, был тяжело ранен, купленной на Базаре рабыней-эльфийкой. Впоследствии красавица стала единственной и любимой фавориткой, которая родила ему трех сыновей и дочь. Тем не менее, Хайн женился на дочери короля Орсака, близь лежащего государства. Но она оказалась бесплодна, и Хайн официально признал всех своих рожденных от эльфийки детей. А супругу спровадил в отдаленный от Варонда замок, где она проживает в достатке и довольствии, никогда ни в чем себе не отказывая.

Судьба же сына Филама II, Ури, сыграла с ним злую шутку, и он непостижимым образом попадал из одной передряги в другую. Начиная с того, что к моменту смерти родителя принцу исполнилось только пятнадцать лет. Обладая чрезмерно любопытным и доверчивым нравом, не раз был бит собственными слугами. А три года назад и вовсе пропал на просторах Гронтора. Так что править в государстве оказалось некому, и народ пошел на поклон к местному чародею, а тот, не будь дурак, согласился.

— А что с королем? — поинтересовался Рок.

— Короля пытались искать множество раз, но пока безрезультатно. Даю руку на отсечение, чародей даже и не чешется.

— А как его можно узнать?

— Кого?

— Короля.

— О его внешности я ничего не слышала, — задумчиво пожевала нижнюю губу, — Но опознавательный признак все же есть. Клеймо, выжженное на внутренней стороне бедра. Его делают всем коронованным особам еще в раннем детстве. Оно представляет собой изображение грифона держащего в клюве скипетр и меч, — герб семьи.

— И что дальше?

— Ах, да! С той поры работорговля и стала развиваться на просторах Росморского Базара. Здесь можно встретить самых неожиданных людей, в самых неожиданных местах. Причем коронованные особы не кичатся пройти по улочкам Базара даже в кругу своих верных слуг. Чем пытаются опровергнуть слухи, что не они находились здесь же инкогнито, и не интересовались совершенно иными товарами, чем в присутствии заинтересованных лиц.

— А что на счет Надберского леса?

— Надберский лес начинается прямо у северных стен Росморского базара. Он встает стеной, как только путник выходит из ворот и начинает свой путь на едва приметной тропинке, ведущей вглубь одного из самых опасных мест Гронтора. Надберский лес назван так в честь одного фанатичного отшельника, возжелавшего прожить в нем ни больше, ни меньше — шесть лет. Надбер был представителем верования "Истинный Путь", и проповедовал любыми способами добиваться своей цели. Идти вперед. Какие бы тяготы не сулил сам Истинный Путь. Он, конечно, имел в виду достойную цель, и достижение ее достойными способами. Но потомки извратили учение, и теперь это жуткая помесь анархии с выяснением кто имеет право добиваться своей цели, идя по головам, а кто должен стать этой головой.

— Надбер же добился своей цели и прожил в этом лесу ровно шесть лет. Но когда вернулся…. Его просто не узнали. Еще молодой, подтянутый мужчина превратился в костлявого старика, белого как лунь, с длинной взъерошенной бородой. Никто так и не узнал, что стряслось с ним за те шесть лет…

— Он не рассказал?

— Не успел. Следующей же ночью он умер., - хмыкнула, и многозначительно подытожила, — Сердце.

— И?

— В честь Надбера, лес стал называться Надберским, а еще раньше, до этого сумасбродного поступка его называли лесом Семи Мертвых Ведьм.

— За что его так назвали?

— Двести — двести пятьдесят лет тому назад, на одной из полян свершилась великая дуэль семи могущественнейших ведьм, которые возжелали выяснить, кто же из них самая сильная. Ведьмы сражались семь солнц и семь лун подряд, используя наисильнейшие, а, следовательно, и запретные заклинания мира ведьм. Но спустя семь солнц и семь лун, истощенные, они пали на выжженный пустырь без сил. Усталые и выдохшиеся ведьмы заснули на поляне. Однако же их караулил маг. Только ведьмы уснули, он отрубил женщинам головы, а тела оставил на съедение волкам. Запах крови привлек к пустырю диких зверей, и тела были мгновенно растерзаны. На утро ничто не напоминало о страшном преступлении, совершенным в ночь, когда полная луна и ее спутники светили над землей.

— Все интереснее и интереснее.

— А ты слушай. Такое прозрение, для меня исключительная редкость.

— Верю. И, что нас ждет в этом лесу?

— А ждет нас многое, начиная от обычных шаловливых духов, и заканчивая василиском или умертвием.

— Не радостная перспектива.

— Весьма не радостная. Вот я и думаю, какого тролля, нас туда несет. Хотя… Думаю все обойдется.

— Темнеет, госпожа. Нам пора идти.

— Уже? Что-то я заболталась.

Сколик (как мне его описали) ждал у выхода. Вид у него был крайне возбужденный.

— Где вы пропадаете? Я уже весь извелся.

— Успокойся, и объясни, что произошло.

— Он скоро уедет…, - нервно затараторил парнишка, совсем не слушая.

— Кто?

— Кузнец. Самый лучший. Он только на одно солнце и луну приехал.

— Ну, тогда у нас еще есть время. Веди.

Сколик повел вдоль рядов с ювелирными изделиями, повернул направо, где торговали заморскими специями, вошел в район Ювелиров, затем по району Астрономов, а на пощади Искусств повернул налево, прошел насквозь, и, наконец, вышел в район Кузнецов.

— Куда теперь?

— Сюда, — помахал Сколик, увлекая в неприметный подвальчик.

За тяжелой дверью открылась маленькая прихожая и огромное пространство, сверху донизу уставленное разнообразным вооружением.

— Заходите, я вас познакомлю, — подтолкнул парнишка, а сам, куда-то исчез.

В помещение со стороны запасного входа (или выхода?) вошел очень высокий и широкоплечий мужчина атлетического телосложения. Мокрые от пота короткие волосы торчали в разные стороны. Из-за медно-рыжего цвета, созавалось ощущение плазменных иголочки, как у пульсаров. Его руки: чешуйчатые по локоть, рваными ранами на месте перехода от чешуи к человеческой коже, скорее всего, заканчивались такими же чешуйчатыми пальцами с длинными черными когтями, которые он так силился спрятать.

— Да будут благосклонны к тебе боги, драконид. Прости, не знаю твоего благородного имени, — поприветствовала встревоженного отпрыска дракона.

— Фа'арин Дал Лур.

— Зови меня Сэлла, Фа'арин Дал Лур.

— Тогда зови меня Лур, если не затруднит, — расслабился драконид.

— Почту за честь, — склонила я голову, с благодаря за любезность.

Обстановка разрядилась, и мы даже улыбнулись друг другу, что у большинства драконидов считается крайней фамильярностью.