Забытые-2: Тишина взаймы

Я обернулась и вздрогнула, узнав взгляд, которым он на меня смотрел. Точно так же, я, мелкая, смотрела на Силена, когда поняла, то лишь он может научить меня главному – не просто чаровать и защищаться. Драться. И Зим смотрел так же – будто хотел, чтобы я научила его чему-то очень важному.

– Давай… потом об этом, – неловко попросила я. – Других дел пока… море.

Хотя – чему хочет научиться у помнящего человек после Гиблой тропы? Лишь одному – вспоминать. А научить этому невозможно.

Поэтому, убегая и от объяснений, и от Зима, я в считанные мгновения одолела коридор и оказалась в пещере. Такой же, как проход, сырой, грязной и неуютной. И огромной.

При моём появлении пёс, поджидающий нас у стены, встал, встряхнулся, и в воздухе заплясали мириады сияющих ледяных звёзд. Их свет озарил влажные бугристые стены, усыпанный наростами потолок и высокие, выше меня, каменные столбы, похожие на оплывшие свечные огарки. Я уставилась на них, не веря собственным глазам.

Не может быть…

– Ого! – Зим появился из коридора и присвистнул. – А что это? И, Ось, эти наросты под твою догадку не подходят. Слишком здоровые.

– Потому что рукотворные, – ответила я глухо.

В каждом наросте, в толще оплавленного камня, мерцала крошечная умирающая искорка. На её месте было солнце – изначально. Но что-то случилось, и они отдали этому весь свой жар. И мы чудом, имя которому Шамир, успели их застать.

Зной. Или его правая рука.

И хоть бы ошибиться, хоть бы, хоть бы…

– А для чего они? – знающий уже вертелся у столбов.

– Не трогай, – предупредила я. – Разберёмся.

Вёрт? Куда? Наверх?

Я подняла голову, прищурилась и заметила узкий карниз, опоясывающий стены – почти под самым потолком. И, конечно, никаких лестниц. Я шевельнула пальцами, и по моим ладоням рассыпались острые колючки – «царапки». Здесь – можно. Здесь и не такие чары творились.

Сбросив на пол грязную шубку, сапоги и сумку, я приложила ладони к ближайшей стене, «притянулась» и липкой улиткой поползла наверх. И сразу рядом взвихрилась знакомая снежная лестница.

– Могла бы и попросить, – знающий догнал меня быстро. Унизительно быстро.

– Тебе нравится превращаться в человека с наступлением весны? – пропыхтела я, стараясь не отставать от шустро шагающего Зима. – Думаю, нет. И ты рад почаровать потом и по делу, и без. Да?

– Понял, – отозвался он серьёзно. – Жду.

Я почти добралась до карниза, когда знающий присел и протянул мне руку. Я едва не ухватилась за неё «царапками». Вёртка предупреждающе пискнула, и я поспешно сдула с ладони искры.

На рожице Зима проступило явственное любопытство: а что бы, дескать, было, если бы не убрала чары?

Я взобралась с его помощью на карниз и ухмыльнулась:

– Смотри.

И поднесла вторую руку к стене. Искры мгновенно вгрызлись в камень, впились в него, как зубы в хлеб. Знающий поёжился. Я погасила чары и осторожно повернулась, глянула вниз. И ахнула.

Отсюда, сверху, столбы напоминали город. Башня, разбросанные вокруг неё домики и плотный частокол стены. Домики и частокол второй стены. И третьей. И пятой. Пять стен Сердца… И отдельно стоящие столбы у пятой стены – четыре штуки по сторонам света, верстовые отметки Серединной равнины. И эти крохотные искры в каждом – в каждом! – столбе-домике и частичке стены…

Он должен был гореть. Полыхать знойным заревом. А он умирал – медленно угасал, отдав все силы… наверно, кому-то.

Вот оно, настоящее Сердце.

Мёртвое.

Глава 3. Пепел силы

– Ось, а что это? – Зим усердно искрил вопросами.

– А на что похоже? – я уже плела из искр верёвку.

– Город из песка, – немедленно отозвался он. – Дети на морских побережьях такие строят. Видела?

Я кивнула. Да, похоже. Оплавленные камни – что мелкий мокрый песок, слитый в хрупкие башни. И только их мне и не хватало, чтобы понять, куда подевался острог-Сердце. И всё, что я о нём узнала – и накануне в Гостевом, и от Зима, – теперь сложилось в узнаваемую картину.

Надо было не вокруг каждой сплетни бегать, а сгрести их в одну кучу и посмотреть на всё сверху.

– Но зачем он здесь, я не понимаю, – развёл руками знающий.

– Я – вниз, – я сбросила верёвку. – Догадка есть, но пока недоказуемая. Хочу покопаться в памяти. Но прежде, Зим. Ты сам в Сердце заезжал?

– Конечно, – нахмурился знающий. – И много раз. К чему эти вопросы?

– И оставался на ночлег? – я настойчиво гнула своё. – Как надолго задерживался?

– Вообще ни разу не ночевал… кажется, – и он сам этому удивился. – Так, перекусил – и в путь.

– А наши знающие там работали? – и сразу отругала себя за то, что не уточнила этот момент раньше. Но кто бы знал, что он окажется важным…

– Не уверен, – протянул Зим, и его светлые глаза стали подозрительными. И подозревающими. – Не понимаю, к чему ты клонишь, но точно к чему-то нехорошему.

– Я-то сама в Сердце ни разу не заглядывала, – пояснила я. – Прежде всё на юге работала или ближе к морям. Однако, Зим, посчитай странности. С людьми из Сердца никто не роднился. В Сердце никто долго не находился – об этом мне рассказали в Гостевом. И вообще его недолюбливали и считали странным, обходили стороной. Потом там случилась вспышка. А теперь на месте вероятного взрыва нет ни камней, из которых строились дома и стены, ни пепла – от вещей хотя бы. И неизвестно куда исчезли люди.

– Хочешь сказать, города… не было? – изумился Зим. – Но это же!..

– …Зной, – я указала на оплавленные камни. – А Зной – это жара. Пекло. Перегрев. Расплавленный мозг. Затмение. И морок. Как в пустыне. Слышал о них? Когда от жары и жажды в раскалённом мозгу рождаются странные образы, и глаза видят их как наяву? И пьют воду – и верят, что это вода, хотя на самом деле они не держат в руках ничего, даже пустой кружки?

– Но… – знающий не мог в это поверить. – Но – целый город, Ось!.. Огромный торговый город!..

– И Зной, – снова напомнила я. – Забытый. Ты, кажется, обещал в них поверить. И даже заявил, что веришь.

…явно опрометчиво.

Да, он обещал. И честно пытался. Но разума хладнокровного, не привыкшего к волшбе и чарам, особенно к мощным чарам, не хватало, чтобы осознать личность Забытого и его способности. Зим понимал лишь то, чем владел сам, а то, что находилось за границами его возможностей, не умещалось в рамках его восприятия. Он попросту не понимал. И не мог понять… как понять.