Забытые имена (сборник)

Написать в Англию, чтобы мне прислали денег, я не решаюсь: если письма, которые получают мои друзья, кем-то просматриваются. это может раскрыть мое инкогнито. Кроме того, наверное, я не смог бы получить деньги, не удостоверив свою личность.

Если я не найду работу, моих денег хватит самое большее на месяц. Как только они подойдут к концу, собираюсь воспользоваться самой доступной бесплатной квартирой — тюрьмой. Меня, конечно, могут посадить где угодно за отсутствие документов, но план мой состоит в том, чтобы поехать в Амбер, напиться и дать себя арестовать. Потом я выдам себя за уроженца Исландии, потерявшего паспорт. Вероятно, тут появится местный датский вице-консул. Я три месяца проработал в копенгагенском Институте теоретической физики и знаю достаточно по-датски, чтобы крепко ругаться. Кроме того, я знаю несколько слов из современного исландского диалекта и по два часа в день изучаю свой словарь. Так что я назовусь там мистером Торгримом Магнуссоном, ярым сторонником независимости Исландии (Исландия стала полностью независимой от Дании только в 1944 году), который терпеть не может датских должностных лиц, как своих угнетателей. Надеюсь, что сумею наговорить консулу достаточно неприятностей Дания откажется принять меня, а французы оставят в тюрьме. Конечно, меня не очень прельщает перспектива принудительных работ, но это лучше, чем то, что случилось с Галуа, Рикье и Мартеном. К тому же заключенным во Франции, кажется, разрешают курить.

Сразу же после опубликования этого рассказа я обращусь к своим родным и друзьям с просьбой предпринять все возможные шаги, чтобы меня выпустили. Я открою также свое подлинное имя. Но если в тюрьмах Оверни не будет обнаружено ни одного заключенного по имени Торгрим Магнуссон, это будет означать, что и меня постигла судьба Мартена. Вчера я увидел одного человека, который, как мне показалось, наблюдает за мной, я прибавил шагу и скрылся… Но не могу поверить, что агенты МСЗИР рассыпаны повсюду: наверное, его просто поразил мой оборванный вид.

Что будет после того, как этот рассказ появится в печати, я не знаю. Соперничать с Галуа я не собираюсь и не буду пытаться делать золото. Я даже не поеду к морю в отпуск. Очевидно, если бы я знал формулу аурона и собирался использовать этот метод, я бы держал при себе большую часть того, что здесь рассказал. За мной, конечно, будут следить, но я считаю МСЗИР достаточно разумной организацией и думаю, что они не будут пытаться меня убить. Они будут надеяться, что все воспримут этот рассказ как хитроумную уловку профессора, пытающегося объяснить позорный случай ареста в пьяном виде. Однако надеюсь, кто-нибудь поверит, что все это чистая правда, и лет через десять производство по методу Галуа будет где-нибудь налажено. Я верю в это и буду очень рад, если людям, убившим Галуа и его друзей, придется шарить по помойкам в поисках пропитания. Группа хороших математиков может проделать все нужные расчеты года за четыре. Так что я рекомендую всем читателям лет через шесть начать понемногу сбывать свои акции золотодобывающих компаний и ценные бумаги с твердой процентной выплатой и вместо них покупать акции промышленных предприятий.

Впрочем, несколько очень хороших специалистов по математической физике есть в России, и если большевики освоят этот процесс первыми, покупка каких бы то ни было ценных бумаг будет пустым делом.

Лайон Миллер Имеющиеся данные об эффекте Уорпа

(Извлечено из «Введения в предварительное исследование некоторых случаев уникальных аномалий», Соч. Альма Виктория Снайдер-Грей, доктора наук. Форт, штат Индиана. Изд. Форт-колледжа, 2222.)

Наиболее ранние достоверные сведения о детских годах Альдуса Уорпа свидетельствуют о том, что, хотя по физическому своему развитию он казался почти нормальным, все соседи, товарищи по играм и члены его семьи считали его безнадежным идиотом. Известно также, что он был тихим ребенком, явно предпочитавшим сидячий образ жизни. Никогда он не произносил ни слова, за исключением резкого звука «Уи-и-и», да и то в тех только случаях, когда его звали к обеду или завтраку или если ему удавалось найти какой-нибудь камешек или палочку необычной формы, возбуждавшие в нем непонятный для окружающих интерес.

Однако наступило время, когда мальчик внезапно вышел из свойственного ему состояния неподвижности. Вскоре после того, как ему исполнилось шесть лет точную дату, к сожалению, установить невозможно, — Альдус Уорп предпринял ряд изыскательских вылазок на городскую свалку, расположенную позади участка земли, принадлежащего Уорпам.

Вернувшись из одного такого похода, юный Уорп притащил большое зубчатое колесо. После длительного размышления он спрятал это колесо в пустовавшую птичью клетку.

Так возникла идея, не перестававшая занимать его на протяжении последующих двадцати лет. Все свое детство, отрочество и юность Альдус провел, перетаскивая со свалки к себе во двор тысячи разных бросовых металлических изделий, больших и маленьких, самой разнообразной формы. Поскольку считалось, что всякое школьное обучение недоступно ему по его умственным способностям, а вернее, по отсутствию оных, родители радовались тому, что их сын все же чем-то занят и доволен своей судьбой. То обстоятельство, что возня с вещами, добытыми на свалке, не представляет особенно приятного зрелища, по-видимому, мало их беспокоило.

Так же внезапно, как начал, Альдус Уорп однажды прекратил свою работу. Примерно около года — точного срока и в данном случае установить не удалось юноша не покидал владений своей семьи. Все время, если он не был занят такими естественными надобностями, как еда и сон, он медленно прохаживался около собранной им кучи старья без всякой видимой цели или плана.

Однажды утром его отец (он сам нам об этом рассказал) заметил, что Альдус выбирает из своей кучи отдельные предметы и пытается их как-то соединить.

Мне представляется совершенно необходимым здесь отметить, что отчет об имеющихся данных относительно эффекта Уорпа не может претендовать на полноту, если не привести подлинных высказываний отца Альдуса Ламберта Симнэла Уорпа. Рассказывая о вышеописанном занятии Альдуса, старший Уорп сказал:

«Что меня удивило, так это то, что каждый (здесь в записи что-то вычеркнуто) предмет, поднятый им с земли, тотчас же скреплялся с другим (вычеркнуто) предметом. Никакой (вычеркнуто) разницы, была ли это (вычеркнуто) пружина от кровати или (вычеркнуто) кружка для взбивания яиц, — если парень прикладывал их одну к другой, они уже больше не разъединялись».

Отвечая на вопрос, употреблял ли Альдус какие-либо инструменты, Л. С. Уорп заверил: «Никаких инструментов».

Несколько пространнее Л. С. Уорп ответил на вопрос, который я точно здесь привожу: «Но как же это, боже ты мой, ухитрялся он так приклеивать одну деталь к другой, что они составляли одно целое?» (Вопрос задан д-ром Пальмером.)

Ответ. Вещи (зачеркнуто) скреплялись намертво (зачеркнуто) и никто — никто — не мог их разнять.

И в самом деле это было так, потому что многие видели, как Альдус преспокойно взбирался на свое сооружение, чтобы добавить к нему еще какую-то «деталь», причем вся куча сохраняла полное равновесие.

Это все, чем мы располагаем, чтобы судить о главном, решающем опыте, который вскоре последовал. Точными данными об обстоятельствах, сопровождавших единственную «контрольную» демонстрацию эффекта Уорпа, мы обязаны Герберту Р. Армстронгу, майору инженерных войск США, д-ру Филиппу Г. Кроссу, которые при этом присутствовали.

По-видимому, не позднее, чем в 10.46 утра, Альдус Уорп вытащил старое, покрывшееся ржавчиной зубчатое колесо, извлеченное им из забвения еще в те дни, когда он был шестилетним малышом. Поколебавшись минутку, он вскарабкался на свою нескладную с виду постройку, постоял немного наверху и потом скрылся где-то в ее недрах. В течение нескольких минут даже эти два опытных наблюдателя не могли видеть его (д-р Кросс: 4 мин. 59 сек. Майор Армстронг: 5 мин. 02 сек.). Наконец Альдус вновь появился наверху, спустился на землю и принялся пристально смотреть на свое сооружение.