Забытые смертью

Наташка поблагодарила парня взглядом. И Данила вечером, не заходя домой, пошел к ней, той, которая отняла покой, вселилась в душу. И перевернула все в ней. Из дерзкого, нахального бабника сделала робкого мальчишку.

В тот вечер Данила все подготовил к предстоящей работе. Инструмент и материалы всей семьей перенесли, куда он указал. Сам Данила вместе с Толиком копали траншеи под фундамент. Успели справиться к глубокой ночи.

Данила шел домой, шатаясь от усталости и счастья.

Наташка весь вечер, до самой темноты, была рядом. Он постоянно видел и слышал ее. А когда сели ужинать всей семьей, Наташка выбрала место рядом с Данилой.

У него кусок в горле застревал, когда по нечаянности они касались друг друга плечами или локтями.

«Теперь я буду видеть ее каждый день. И не минуты обеда, а все вечера. До ночи. И не надо мне ходить тенью вокруг ее дома. Желанным гостем буду, помощником», — заснул Данила, улыбаясь.

Вечером следующего дня вместе с Иннокентием он сделал опалубку, залил фундамент под будущие стены. И чтобы не терять время на ожидание, когда фундамент будет готов, почистил кирпич, просеял цемент.

Толик с Наташей привезли песок. Данила позвал девушку помочь просеять его. Наташка тут же подошла.

Данила и сам не знал, о чем он говорил с нею. Только уж очень быстро кончился песок. А уж так легко работалось…

«Так бы вот всю жизнь. И не устал бы», — поймал себя на мысли о семье Данила и покраснел. Ведь она спросит его о прошлом. И что он ей расскажет?

Когда Данила стал класть стену дома, кирпичи ему подавал Иннокентий. Наташа с Толиком готовили раствор.

Ряд за рядом ложились кирпичи. Росла стена. Данила щадил старика. Понимал: тяжело ему после работы. И, завидев друга Анатолия, предложил помочь с раствором. А Наташку позвал подавать кирпичи.

— Пусть отец отдохнет, — пожалел Иннокентия. И решил показать класс…

Наташка крутилась на одной ноге, но едва успевала за Данилой. А тот будто в раж вошел. Не оглядывался. Кирпич к кирпичу клал, будто рисовал.

Наташку заносить начало. Она устала до изнеможения, но крепилась. У ребят на ладонях мозоли вспухли. Едва успевают замешивать раствор. А Данила смеялся:

— Ну что, работнички? Выдохлись? Кто говорил, городские против вас слабаки? Кто хвалился, будто только в деревне вкалывать умеют? Давайте докажите! — начинал он новый ряд.

Когда Наташе взялась помогать подруга, Данила сбросил рубаху. И закрутились девчонки, вдвоем не успевали, сбивались с ног. Иннокентий, глядя на всех, довольно улыбался. Его одного пощадил Данилка, уважил старика.

Работу оставили, когда на дворе совсем темно стало. Толик с другом ушли сразу на сеновал, спать до утра. От ужина отказались.

Подруга Наташки, еле волоча ноги, домой поплелась.

— Пошли на речку умываться. Ну зачем под умывальником мучиться? — позвал Данила Наташку. И, взяв ее за руку, побежал к реке.

Там, стянув с себя одежду, нырнул в теплую воду, позвал:

— Наташа, иди сюда!

— Темно. Я боюсь в темноте купаться. Да и плаваю плохо, — послышалось с берега.

— Не бойся, я с тобой, — подал руку.

Наташка вошла в реку осторожно, ощупью.

И вдруг оступилась на камне, упала. Данила быстро подхватил ее на руки, поцеловал осторожно. Долго не хотел отпускать с рук. И вынес на берег, держа бережно, но крепко.

Когда они вернулись в избу, ужин уже стоял на столе. Иннокентий вытащил из-под стола бутылку самогонки.

— Давай обмоем начало! — предложил Даниле и спросил: — Как думаешь, за сколько управимся? Сложимся к зиме?

— Через неделю обживать будете.

— Неужель каждый день приходить станешь? — изумился старик.

— Конечно, — пообещал уверенно Данила.

Через неделю он и впрямь выложил стены. Иннокентий не мог нарадоваться. Вот ведь и мечтать закинул, а глянь — сделано…

Данила уверенно чувствовал себя в доме старика. Он перестал быть чужим. Здесь каждому его приходу радовались искренне.

И он работал. Но так, словно строил для себя.

Когда закончил кладку, старик долго ходил вокруг дома, расширившегося сразу вдвое.

— Теперь штукатурить надо стены. Но не сразу. Надо дождаться, пока осадку дадут, высохнут, — говорил Данила и добавил: — Недели через три, думаю, можно будет начать.

Наташка глаза опустила. И спросила тихо:

— А приходить к нам будете?

— Если не помешаю, конечно, приду. Кстати и осадку проверять буду, — предложил Данилка.

— Нешто дозволенья испрашиваешь? Да запросто приходи! Как к себе, — ответил старик.

Данила после такого ответа и вовсе осмелел.

Вместе с Толиком углубили и расширили подвалы в доме, зацементировали их. А когда пришло время, оштукатурил дом снаружи и внутри. Да так, что из избы — в хоромы превратил.

Единственное, что не мог сделать сам, — покрыть крышу. Так и с тем не обошлось без него. Человека нашел. Который даром все сделал. Ему Данила деревянный дом кирпичом обложил.

Теперь он, что ни день, с Наташкой встречался. Она поначалу робела, трудно привыкала к приезжему. Уж больно дерзкие у него глаза. Всю ее обшаривали. Это пугало. Девушка краснела от этих взглядов, терялась, случалось, убегала, не выдерживая пристальных разглядываний. Но вечером, когда Данила заканчивал работу, они шли в луга. Цветастые, душистые.

Наташка испугалась в тот первый день. Темно было. Спала деревня. А Данила позвал ее погулять немного. Отдохнуть после работы. Она и впрямь устала. Но согласилась. И за руку с приезжим вышла со двора.

Они брели по лугу не спеша. Трава измочила росой все ноги. Данила поднял ее на руки. Внезапно. Она ойкнула, схватилась за шею. Обвила обеими руками.

— Ласточка моя синеглазая! — прижал он ее к груди. И поцеловал сухими, жесткими губами долгим поцелуем.

Наташка выскользнуть хотела. Испугалась:

— Не надо, Данила!

— Почему? Иль противен я тебе? Иль другого любишь? — не выпускал он девушку. Та молчала. Она и сама не знала, что ответить.

«Другого? Но тогда почему с таким нетерпеньем ждет каждый день Данилу? Почему бьется птицей сердце при виде этого парня и ей так хочется быть рядом с ним? Отчего становится так жарко от его взглядов и улыбок, подаренных ей одной? Почему так дорог он? Данила… Он самый красивый из всех, кого знала и видела. Жених? Но тот в армии. Они учились в одном классе. Друг детства. Такие редко становятся мужьями. Да и нельзя без любви. А она не уверена, что любила его. Иначе почему так ждет и радуется Даниле? С тем такого не было. Он даже не говорил ей про любовь. Попросил подождать из армии. О чем-то говорил с братом. Она отвечала ему на письма. Но и в них ни слова о любви. Он даже не писал, что вспоминает или скучает о ней. А вот Данила… тут и без слов понятно».