Забытые в небе

Сергей кивнул. Незадолго до роковой стычки, Седрика сместили с поста лидера Сетуньского Стана, который он занимал много лет подряд. После чего, отставленный глава Тинга бежал, прихватив с собой несколько единомышленников. Которых вскорости и угробил, всех до единого, ввязавшись в интригу, затеянную Золотыми Лесами.

– А кто отрекомендовал-то?

– Да были знакомые… – отмахнулся Седрик. – Уж не знаю теперь, благодарить их или наоборот…

– Вот даже как?

Сетунец помолчал.

– Ты, Бич, не думай, я на тебя зла не держу. – тихо сказал он после долгой паузы. – Ничего личного, только бизнес, как говорят замкадыши. Сумели вы нас тогда подловить – молодцы, а я, старый идиот, лопухнулся. Ребят только жаль.

– Жаль. Не ждал я, что воины Стана уподобятся тем, кого они поклялись истреблять.

Когда-то давно, ещё на заре существования своей общины, сетуньцы, подражая легендарным персонажам старинных книг и видеоигр, объявили своей главной задачей уничтожение монстров. К ним причислялись твари Чернолеса, порождения Щукинской Чересполосицы, и разнообразные страшилища, что время от времени объявлялись в разных уголках бывшего мегаполиса. И с тех пор снискали себе славу истребителей чудовищ и защитников мирных обитателей Леса – и дорожили этой репутацией до чрезвычайности. Егеря относились к ним скептически, но в прямые конфликты с обитателями Стана не вступали – наоборот, уважали их, как к смелых охотников и благородных воинов.

Седрик скривился, словно от зубной боли.

– Посмотрел бы я, как ты на моём месте… а, ладно, что тут говорить! Сам во всём виноват, сам и расплатился за всё. Ты, Бич, вот что мне скажи: как я понимаю, тебя тоже за кейсом сюда прислали?

– Тонкое наблюдение, клык на холодец…

– Нормально ответить не можешь?

– Уберёшь ружьё – отвечу. Я под прицелом не разговариваю.

Он уже понял, что стрелять Седрик не собирается. Во-первых, чуйка упорно молчала – как молчала с тех пор, как он чуть не напоролся на растяжку. А во-вторых, егерь видел глаза беглого сетуньца – полные затаённой боли и надежды, вспыхнувшей с его, Сергея, появлением.

Седрик опустил двустволку.

– Другое дело. Да, за ним. За кейсом то есть. Прислали. Кстати, этот тебе полкан тоже Константином представился?

– Угу. Ну что, пойдём тогда?

– Куда? – удивился Сергей.

– За чем прислали – за тем и пойдём. Думаешь, я тут груши околачивал?

XIII

Яков Израилевич снял очки и принялся протирать их большим клетчатым платком.

– …значит, в Башню Федерации?

– В восточную. – подтвердил Егор. – Примерно на уровне шестидесятого этажа. Белка, Яськина подруга как раз была неподалёку, её ждал адресат в Медицинском Саду. Она и видела. Говорит: параплан подхватило порывом ветра и зашвырнуло в древолианы, оплетающие небоскрёб. Хотела даже подняться, посмотреть, что случилось, но не смогла.

– Пауки-птицееды? – понимающе кивнул Шапиро.

– Да, а ещё эти, как их… резиновые…

– Гуттаперчевые. – поправил завлаб. – Да, они там тоже должны быть.

– Ещё какие-то особые черви. Яська называла их «олгой-хорхой». Ни разу про таких не слышал.

Яков Израилевич водрузил очки на нос и поглядел на лаборанта поверх стёкол. Как всегда в подобных случаях, лицо его приобрело добродушно-ироничное выражение – как у старенького доктора, относящегося к пациенту с симпатией, но не испытывающего иллюзий по поводу его умственных способностей.

– Вы, юноша, надо думать, и Ефремова не читали?

– Нет. А кто это?

– Фантаст и палеонтолог, ещё советских времён. У него в одном из рассказов описан чудовищный червь из пустыни Гоби, поражающий свои жертвы на расстоянии.

Шапиро порылся в книжном шкафу и достал потрёпанную книжку. На бледно-зелёной обложке красовался вставший на дыбы доисторический ящер с замершей перед ним человеческой фигуркой, и, выше – крошечный космолёт в окружении звёзд. Надпись на книге гласила: «И. Ефремов. Библиотека приключений. Сердце змеи».

– Вот, извольте убедиться…

– «Олгой-Хорхой не попадал в руки ни одному из исследователей отчасти из-за того страха, который питают к нему монголы. Этот страх, как я сам убедился, вполне обоснован: животное убивает на расстоянии и мгновенно. Что это за таинственная сила, которой обладает Олгой-Хорхой, я не берусь судить. Может быть, это огромной мощности электрический разряд или яд, разбрызгиваемый животным, – я не знаю…»

Егор едва сдержал усмешку. Страсть заведующего лабораторией экспериментальной микологии к фантастике, особенно старой, советской, была общеизвестна. Оставалось только гадать: как получалось, что книга, о которой заходил разговор, всяких оказывалась в его заветном шкафчике?

– Это я предложил назвать древесных электрический червей в честь твари, описанной Иваном Антоновичем. – похвастался Шапиро. – Конечно, у нас не пустыня, да и размерами они уступают гобийскому – но в остальном сходство несомненно! Кстати, впервые мне о них рассказала Яська – она как-то пыталась забраться на одну из башен и встретила олгой-хорхоев.

– Для людей они опасны?

– Разумеется, юноша! – закивал завлаб. – Но вам стоит опасаться не их. Олгой-хорхои не слишком подвижны, если напоретесь на них – легко перестреляете на расстоянии. Другое дело – пауки-птицееды. Они вырастают порой до размеров крупной собаки и имеют неприятное свойство нападать стаей, со всех сторон. Вообще-то, для пауков это нетипично – они, как правило, охотники-одиночки.

– Пауки, значит… – Егор задумался. – Помнится, вы что-то говорили насчёт средства против насекомых? Тот распылитель, что испытывали партизаны?

Шапиро кивнул.

– Споры, пожирающие хитин? Да, конечно. Но, должен заметить, пауки – не насекомые, они относятся к членистоногим.

– Но ваши споры на них действуют?

– А как же! Мне принесли куски хитиновых панцирей, подвергнувшиеся воздействию – отличный, просто превосходный результат!

– Вот и хорошо. Вы сможете подготовить для нас два… нет, лучше три распылителя?

– Несомненно, юноша, несомненно. Но, я надеюсь…

– Отчёт об их действии вы получите, как только мы вернёмся.

Только одна просьба, Яков Израилевич: можно как-то это ускорить? Чем дольше мы тут торчим – тем выше вероятность, что девчонку в башне попросту сожрут. Те же птицееды.

Шапиро строго посмотрел на него поверх очков.

– А вы наглец, юноша. Я даже слов не могу подобрать, какой вы наглец. Где это видано – чтобы мой собственный лаборант ставил мне сроки?

– Так успеете?

– Что с вами поделать!.. – завлаб всплеснул руками, признавая капитуляцию. – Но уговор: вам тоже придётся поработать. Мои сотрудники заняты, готовимся к проверке…

– Не вопрос, Яков Израилевич! – Егор широко улыбнулся, довольный этой маленькой победой. – В конце концов, я, как вы справедливо отметили, ваш лаборант…

– Хотелось бы, чтобы вы вспоминали об этом почаще.

* * *

Уголок ржавой двери проскрежетал по бетону. Егор, уже бывавший здесь, ожидал что внутри – полумрак, который едва разгоняла одинокая лампочка, могильная тишина и затхлая сырость с отчётливой ноткой разложения.