Забытый Богом парк

Обсуждали мы разные темы, но единственное, чего мы не касались, так это наших насущных проблем. Мне нравился наш разговор, он ни к чему не обязывал, он не имел никакого лишнего подтекста - это были обычные отдаленные темы про искусство, кино, машины, и даже звезды.

Она стреляла глазами. Ее блузка была нарочно расстегнута ниже необходимого. Она распустила свои волосы и много улыбалась. Да, я определенно влюбился.

Прошел час. Я вероломно нарушил суверенитет бутылки с коньяком, и в скором времени все ее содержимое методично проникало в мою кровь. Вика добила вторую бутылку вина. Двое покосившихся от алкоголя человека, жадно смотрели друг другу в глаза.

Она ушла в душ. Просила не включать свет и не тушить свечи. Вспоминая ее голос, я могу смело сказать - это самый красивый голос, который я когда- либо мог слышать! Ей идет быть пьяной. Или мне хорошо быть пьяным! Не важно.

Я снял с себя верхнюю одежду. На этот раз она купила классические брюки и светлую рубашку. Брюки малы, рубашка велика. Ну да ладно, сейчас не об этом.

Уютно лег в кровать. Меня распирало от бесконтрольного эмоционального взрыва. Я был возбужден, я хотел ее каждой частичкой своего тела, каждой его клеткой! Я слышал, как льется вода в душе, я завидовал и ревновал к той воде, которая прикасается к ее телу! Я предчувствовал физическое и духовное удовлетворение. Оно было так близко... и... я уснул...

Не помню, как и в какой момент это произошло, но я уснул. Возможно, это был не глубокий сон, что-то на уровне легкого бесконтрольного тумана, тем не менее, я не дождался ее появления из душа.

Однако, тут все не так просто! Насколько всем известно, девушки намного пошлее мужиков, что означает - женщина острее ощущает желание половой близости, и если она хочет этой близости, она ее получит.

– Ковбой, ты не перестаешь меня удивлять!
– Услышал шепот над моим ухом.

Открыл глаза. Немного покраснел от неловкости. Она сидела сверху, полотенце плотно окутало ее тело. Я увидел ее открытые плечи и ноги.

– Я заснул?

– Не знаю, но храпел ты очень эротично!

Я сжал ее талию руками. О, какая она хрупкая...

– Я должен немедленно перед тобой извиниться за это недоразумение!

– А куда ты денешься...

Ее губы были сладкие. Я прижал ее к себе что есть силы. Всплеск гормонов в голове сделал меня рабом ее желаний. Тотальное уничтожение мужского разума набирало феерический размах. Я хотел ее, я любил ее!

Сорвал с нее полотенце. Руки добрались до самых желанных частей ее тела. Обладание этим богатством сводило с ума. Мне передавалось биение ее сердца! Я так близко наблюдал ее голубые глаза, что все окружающие меня цвета слились в единый серый оттенок! Я терял чувство реальности и уничтожался в щедром размахе ее энергии!

Ее руки обвивались вокруг моей шеи. Они опускались на мою грудь, живот... У нее волшебные руки! Вика вытворяла чудеса нежности и обольщения. Я таял как мороженое в знойный день.

Мне бы хотелось продолжить рассказ это незабываемой сцены, но, я настолько эгоистичен и жаден по отношению к нашим пережитым чувствам, что не могу поделиться ими во всех деталях. Эти воспоминания только мои! Более о них никто знать не должен.

Это стоит знать каждому: Секс - это наркотик, а девушка - дилер. Больше вам ничего не нужно знать о женщинах..

Мое утро наступило в половине одиннадцатого. Открыв глаза, я не обнаружил Вику. Прислушался - тишина! Поднялся на ноги, сходил на кухню, в ванну, в прихожую - никого! Вернулся в спальню, надел трусы.

На плоскости мини бара нашел записку:

"Уехала в Last Beacon, вернусь ближе к четырем часам. Жди хороших новостей! Из номера ни шагу. Обед закажешь по телефону, оружие и деньги в прикроватной тумбочке".

Открыл выдвижной ящик. Револьвер и пачка денег чаровали своим великолепием. На часах полдень, пора кушать.

До четырех часов я успел многое. Я поел, почитал утреннюю газету, потом еще раз поел. Выстирал свой спортивный костюм, почистил кортик, побрился, хорошенько расчесал шевелюру и прочее.

Она вернулась в четыре часа - как по расписанию!

– Руди, все нормально?
– Раздался отдаленный голос.

Я вышел в коридор. Она стояла у порога с пистолетом в руках.

– Как видишь. А с тобой все в порядке? Ты теперь всегда будет приходить с этим куском металла?
– Я покосился на оружие.

– Это мера предосторожности, ты должен понимать!
– Спрятала его за пазуху.

– Понимаю! Какие дела?

– Дела позитивные.

Она прошла на кухню.

– Человек со шрамом принял положительное решение.

– Я не совсем понимаю, но наверно - это хорошо?

– Очень хорошо! Завтра все решиться, завтра произойдет непоправимое!
– Торжественный тон ее голоса будоражил меня.

– Какая моя роль?

– Такая же, какая и моя.

Она достала из своей сумки сверток с бумагами. Положив на стол, она указала на него пальцем.

– Взгляни.

Я развернул целлофановый пакет. В моих руках оказался полноценный набор документов. Я раскрыл паспорт.

– Костенко Владимир Владимирович?
– На страницах этого документа я увидел свое фото.
– Это типа новые документы?

– Ты догадлив.

– Страховка, мед книжка, трудовая книжка - в каждом документе мое фото.

– Где ты столько моих фотографий взяла?

– В военкомате, в твоем личном деле.

Она подошла к кухонному столу и принялась за остатки моего обеда.

В мои руки попали красные корочки с государственным гербом. Я удивленно посмотрел на Вику.

– Что? Что смотришь?

Я раскрыл удостоверение: "Костенко Владимир Владимирович, подполковник министерства внутренних дел, заместитель начальника второго отдела внутренней безопасности".

– Это документы Вовы? Только не говори что это так!

– Все документы, которые ты держишь в руках - это его документы! И давай без моральных причитаний и прочего нытья! Вовы больше нет, он валяется мертвый на дне подземного тоннеля! Ему уже все равно до своих документов, а вот тебе они очень даже пригодятся.

Меня чуть не стошнило.

– У него же есть семья, дети, родственники! Как я могу присвоить его имя? Как...

Она перебила меня.

– У него никого нет! На такие должности не ставят людей, у которых есть семья, дети, или же родственники. Люди, которым есть что терять, не попадают на руководящие должности нашего ведомства.
– В ее голосе я уловил колорит печали. Сказанные слова касались ее лично.

Я сложил все документы в пакет и оставил на столе.

– Ладно, как скажешь.