Забытый герой Курской битвы
Шрифт:
К сожалению, организация ремонтно-восстановительных работ и эвакуация подбитых и поврежденных танков с поля боя в период Курской битвы в советских танковых частях оставляла желать много лучшего, главным образом из-за отсутствия специализированной техники.
Командующий 5-й гвардейской танковой армией генерал-лейтенант танковых войск П.А. Ротмистров в донесении от 20 августа 1943 года маршалу Г.К. Жукову писал: «Кроме того прошу резко улучшить оснащение танковых частей эвакуационными средствами.
Противник все свои подбитые танки, как правило, эвакуирует, а наши танкисты этой возможности зачастую бывают лишены, в результате чего мы много теряем на этом в сроках восстановления танков. Одновременно, в тех случаях, когда поле танковых боев на некоторый период остается за противником, наши ремонтники взамен своих подбитых танков находят бесформенные груды металла, так как в этом году противник,
П. Букейханов отмечает: «В Красной Армии боевая техника эвакуировалась на сборные пункты аварийных машин и восстанавливалась ремонтными ротами при танковых бригадах, корпусными подвижными ремонтными базами и армейским ремонтно-восстановительным батальоном с привлечением сил и средств боевых частей и подразделений. По причине малой мощности и слабой защищенности тягачей и тракторов буксировка подбитой бронетехники с поля боя осуществлялась специально предназначенными для этого безбашенными танками или, в связи с их небольшим числом, исправными боевыми машинами. Восстановление поврежденных деталей во фронтовых условиях на армейских и корпусных подвижных ремонтных базах проводилось только при помощи механического оборудования, без возможности термообработки, причем удаленность армейских и фронтовых складов (до 150–300 км) не позволяла оперативно доставить необходимые узлы механизмов и запасные части. Недостающие части приходилось добывать с безвозвратно потерянных машин, что требовало дополнительных усилий по их обследованию и эвакуации». (5, с. 303)
На фоне новых немецких танков Т-V («пантера»), Т-VI («тигр»), а также модернизированных средних танков Т-IV, составляющих основу танкового парка германских бронетанковых сил, наш Т-34 с 76,2-мм пушкой выглядел морально устаревшим.
Вот что по этому поводу вспоминал писатель, фронтовик Василь Быков: «Средний танк Т-34, в общем неплохой, маневренный, с хорошим и сильным двигателем, имел слабую броню и при скверной 76-мм пушке становился легкой добычей немецкого противотанкового оружия и особенно тяжелых танков типа «тигр». Преимущество последних особенно проявлялось в обороне, при отражении наступления наших тридцатьчетверок. Великолепная цейсовская оптика и мощная пушка позволяли «тиграм» с дальнего расстояния расправляться с десятками наших наступающих танков. Советские танкисты прямо-таки плакали с досады, когда наш танковый батальон, едва начав атаку (особенно на равнинной местности), попадал под огонь замаскированных где-нибудь в садках и сельских строениях «тигров». Сразу загоралось несколько машин, подбитых танковыми болванками из «тигров», в то время как сами «тигры» оставались неуязвимы из-за дальности расстояния до них. Нередко происходили случаи, когда атакующие, поняв, что сблизиться на расстояние прямого выстрела не успеют, покидали машины и под огнем возвращались на исходный рубеж. Пока они его достигали, их машины уже горели. В конце концов, разгадав крамольную уловку танкистов, командование отдало приказ привлекать к суду военных трибуналов экипажи, вышедшие из огня в полном составе. Тогда танкисты пошли на новую хитрость: стали подъезжать к противнику ближе и покидать машины уже под пулеметным огнем из танков. Кто-то из них погибал или был ранен, но кое-кому удавалось пробраться к своим. Из подбитой, подожженной машины шансов выбраться было несравненно меньше». (11, с. 120–121)
Рассматривая танковые сражения на Курской дуге, нельзя обойти стороной роль авиации, в том числе и противотанковой, существенно влияющей на исход конкретных боев.
В. Горбач отмечает: «ВВС Красной Армии все-таки получили к началу Курской битвы новое эффективное противотанковое средство. Им стала кумулятивная бомба ПТАБ – 2,5–1,5 конструкции И.А. Ларионова. Небольшая масса боеприпаса позволяла загружать в специальные контейнеры множество ПТАБ, «засевая» им при групповых действиях достаточно широкую полосу. Закончившиеся еще 21 апреля 1943 года испытания показали, что при прямом попадании в танк бомба могла прожечь броню толщиной до 70 мм». (7, с. 22)
В. Бешанов по этому поводу пишет: «Штурмовик Ил-2 брал на борт 312 таких бомб в четырех кассетах и вываливал их на вражескую бронетехнику с малой высоты, чем достигалась высокая вероятность поражения. Приемная комиссия не успела составить акт о результатах испытаний, а ПТАБы уже были приняты на вооружение. Наркому Б.Л. Ванникову поручили к 15 мая изготовить 800 тысяч штук. Боевое применение новых бомб Сталин категорически запретил до получения специального на то разрешения». (2, с. 293)
Вот как описывает эффективность этих бомб пленный ефрейтор 394-го полка 3-й танковой дивизии на допросе: «Первый раз русские штурмовики атаковали нашу группу 100 танков в районе севернее Белгорода в 5 часов утра 6 июля 1943 года. По моему мнению, русские при атаках наших танков начали применять какой-то новый тип бомб с большой эффективностью, так как во время этого налета 15–20 штурмовиков русских с бреющей высоты сбросили бомбы малого калибра. Примерно до 3 килограмм, но, несмотря на небольшой калибр, эффект был исключительный, а именно в результате атаки было сожжено 18 танков и 2 подбиты. Танки загорались не только от прямого попадания бомб, но и от бомб, которые ложились от 2 до 5 метров от танка. После налета штурмовиков я наблюдал сбитые башни на танках, погнутые стволы орудий и главным образом погнутые гусеницы. При соприкосновении с землей эта бомба врывается в землю на небольшую глубину, приблизительно 20–30 сантиметров, после чего взрывается и производит взрыв большой силы по отношению к ее калибру. При этом бомба создает большую температуру. В это же время, точно сказать не могу, эта ли группа штурмовиков или другая обрушилась на наш отдыхающий в автомашинах мотострелковый батальон. На наши головы посыпались градом бомбы малого калибра. В результате этой штурмовки батальон потерял до 50 % материальной части и людского состава, а именно сожжено было 90 автомашин и уничтожено 120 человек». (7, с. 132–133)
Однако В. Бешанов отмечает: «Надо признать, ПТАБАм были присущи существенные недостатки. Взрыватель бомбы был очень чувствителен и срабатывал при встрече с ветками деревьев, легкими перекрытиями и другими незначительными препятствиями. Это незамедлительно учли немецкие танкисты, располагая свои машины под деревьями, под легкими навесами, а также устанавливая над верхней броней металлические сетки и другие приспособления». (2, с. 347)
Немцы пошли по другому пути, а именно: стали создавать специализированную противотанковую авиацию, которая эффективно использовалась в Курской битве при отражении контратак советских танков, которые шли в атаку по открытой местности.
Например, В. Горбач считает, что удары немецкой противотанковой авиации фактически сорвали контрудар 2-го и 5-го гвардейских танковых корпусов 8 июля 1943 года: «Однако первоначальный успех, позволивший танкистам генерала А.Г. Кравченко захватить Калинин, вскоре наткнулся на мощную противотанковую оборону противника. В воздухе появились большие группы немецких самолетов, которые начали беспрерывные атаки по наступающим частям 2-го и 5-го гвардейских танковых корпусов. Советские танкисты определили тип немецких самолетов, участвовавших в налетах, как Ju 87 и Bf 110, вооруженных противотанковыми пушками. На самом деле основную роль в сдерживании советского удара сыграли экипажи противотанковых самолетов Hs 129…
Отметив в ходе 53 самолето-вылетов потерю всего двух «хеншелей», командование 8-го авиакорпуса посчитало уничтоженными не менее 84 советских танков, из которых, как отмечает дневник боевых действий соединения, 11 сгорело. Кроме того, 21 танк числился поврежденным. По мнению пилотов «хеншелей», установленная на самолете 30-мм пушка МК101 хорошо зарекомендовала себя в борьбе с бронированными целями». (7, с. 149)
В. Горбач отмечает: «Основные силы противотанковой авиации были представлены четырьмя отрядами, имевшими на вооружении штурмовик Hs 129B-2. …Все четыре отряда 4(Pz)./SchG1, 8(Pz)./SchG1, 4(Pz)./SchG2 и Pz.Jg.St./JG51, насчитывающие свыше 60 «хеншелей», были объединены в группу под командованием гауптмана Бруно Мейера (Meyer Bruno) и отправлены в 8-й авиакорпус. Там же в составе I/StG2 имелось небольшое количество Ju 87G-1 c двумя подкрыльевыми пушками ВК–3,7». (7, с. 20)
Командир 8-го авиационного корпуса генерал авиации Г. фон Зейдман, действовавшего на южном фасе Курской дуги, так описывает типичное применение немецкой противотанковой авиации: «Когда разведка выявила мощную колонну танков в лесах восточнее станции Гостищево, нацеленную на длинный фланг 2-го танкового корпуса СС, в бой вступила 4-я группа 9-й штурмовой эскадры. Поднятая для предотвращения этой угрозы, группа уничтожила большое число русских танков, тотчас же остановив наступление. Через час остатки этих войск прекратили свое продвижение и отошли. Было уничтожено порядка сорока советских танков». (19, с. 248)
Об эффективности действий немецкой противотанковой авиации говорит тот факт, что немецкий ас Ханс-Ульрих Рудель на своем переоборудованном в противотанковый самолете Ju 87 во время Курской битвы и за последующие два с половиной года войны подбил с воздуха 519 советских танков, фактически он один уничтожил нашу целую танковую армию, но следует упомянуть, что больше никому из немецких асов за всю войну ничего подобного повторить не удалось. (1, с. 538)
Однако если советские танки были хорошо замаскированы и прикрыты зенитным огнем, то эффективность немецкой противотанковой авиации резко снижалась. Так, по данным В. Замулина, потери бронетехники 1-й танковой армии от ударов авиации составили всего 5 %. (11, с. 771)