Забытый язык

Наиболее стройная теория изложена в сочинении Артемидора о толковании сновидений (2 в. до н. э.), оказавшем значительное влияние на средневековые представления. Он считает, что сновидения подразделяются на пять категорий, отличающихся своими признаками:

Первое – это Сон; второе – Видение; третье – Оракул; четвертое – Фантазия, или пустое Воображение; пятое – Призрак.

Сном называется то, что открывает истину, скрытую под маской иного образа; так Иосиф толковал сон фараона о семи тощих коровах, пожравших семь тучных коров, и то же – о семи тощих колосьях.

Видение – это когда человек, пробудившись, видит наяву то, что он видел во сне; как это было с Веспасианом, увидевшим, как врач вырвал ему зуб.

Оракул – это откровение или предсказание, полученное во сне от Ангела или Святого и объявляющее волю Бога, как это было с Иосифом, супругом св. Девы, и тремя мудрецами.

Фантазия, или пустое Воображение, возникает, когда страсть, овладевшая человеком, настолько сильна, что проникает в его спящий мозг и соединяется с более умеренным духом; таким образом, мысли, которые занимают нас днем, приходят к нам и ночью; и влюбленного, который днем думает о своей милой, эти мысли не оставляют и ночью. Бывает и так, что голодному снится насыщение, а жаждавшему снится, что он пьет, и он испытывает блаженство. Скряга и ростовщик, мечтающий о мешках денег, будет думать о них и во сне.

Призрак – это не что иное, как ночное видение, являющееся слабым детям и старикам, которым кажется, что призрак приближается, чтобы напугать их или причинить им вред. [40]

40

World of Dreams. N.Y., 1947.

Мы видим, что Артемидор считает «сон» озарением, выраженным на языке символов. Сон фараона для него не божественное послание, а символически выраженное его собственное глубинное знание. По его мнению есть сновидения, в которых Ангел открывает нам волю Бога, и им он дает имя «оракул». Сновидения, являющиеся выражением бессознательных желаний, он выделяет в отдельную категорию и называет такие сны, о которых идет речь у Платона и у Фрейда, «фантазией» или «пустым воображением». Страшные сны, «призраки», как он их называет, Артемидор объясняет особым состоянием, присущим слабым младенцам и старикам. В сочинении Артемидора ясно выражен важный принцип: «закономерности возникновения снов не являются всеобщими и не подходят ко всем людям, часто видящим сны; толкование сновидений может быть различным в разное время и для разных людей».

Наши представления о толковании сновидений в римской культуре были бы неполными, если бы мы не послушали голос Цицерона, исполненный скептицизма. В своем трактате «О дивинации» он пишет:

Итак, если не Бог – творец снов, и нет у них ничего общего с природой, и не могла из наблюдений от крыться наука снотолкования, то этим доказано, что снам совершенно не следует придавать значения… Таким образом, наравне с другими видами дивинации следует отвергнуть и этот – дивинацию по сновидениям. Ибо, по правде сказать, это суеверие, распространившись среди народов, сковало почти все души и держится оно на человеческой слабости. [41]

41

Цицерон. Философские трактаты. М., 1985. С. 297.

Примерно к тому же времени относится теория сновидений, подробно разработанная в Талмуде. Роль толкования снов в Иерусалиме во времена Христа можно себе представить из содержащегося в Талмуде утверждения, что в Иерусалиме было двадцать четыре толкователя снов. Рабби Хисда говорил: «Всякое сновидение имеет смысл, кроме тех, которые вызваны голодом. Неразгаданный сон подобен нераспечатанному письму». В этом изречении заложен принцип, который Фрейд сформулировал две тысячи лет спустя почти теми же словами, утверждая, что все без исключения сновидения имеют смысл и что сны – важный путь общения человека с самим собой, и нельзя позволить себе пренебречь их толкованием. Рабби Хисда добавляет к общему психологическому подходу к толкованию сновидений одну важную оговорку о снах, вызванных голодом. В более широком смысле здесь имеется в виду, что сновидения, вызванные сильными физиологическими стимулами, являются исключением на фоне общего правила психологической обусловленности снов.

Авторы Талмуда допускали, что некоторые сны бывают пророческими. Рабби Иоханан, как сказано в трактате Берахот, говорил: «Есть три вида сновидений, которые сбываются: сны, приснившиеся утром, сны, в которых человек снится кому-то другому, и сны, которые истолковываются в другом сне. Некоторые полагают, что повторяющиеся сны тоже из тех, которые сбываются».

Хотя это допущение никак не обосновывается, его нетрудно объяснить. Утренний сон не так глубок, как ночной, и спящий ближе к состоянию бодрствования. Рабби Иоханан, должно быть, предполагает, что в этом состоянии в процесс сна вмешивается рациональное мышление, что позволяет яснее осознать происходящие в нас и в других процессы и, таким образом, предвидеть ход событий. В основе допущения о том, что сбывается сон, в котором мы снимся кому-то другому, очевидно, лежит представление, что другие люди обычно могут составить о нас более правильное мнение, чем мы сами, а в состоянии сна, когда они становятся особенно проницательны, их знание о нас приобретает значение предсказания. Предположение, что сбывается сон, истолкованный в другом сне, можно, вероятно, объяснить так: в состоянии сна обостряется интуиция и проницательность, и это позволяет нам истолковать сон, увидев его «интерпретацию» во сне. Современные опыты толкования снов под гипнозом, по-видимому, подтверждают эту точку зрения. Когда людей, приведенных в гипнотическое состояние, просили истолковывать различные сны, они без колебаний объясняли их смысл, давая адекватный «перевод» с языка символов. Не под гипнозом тот же сон казался им совершенно бессмысленным. Эти опыты показывают, что мы все, вероятно, обладаем способностью понимать язык символов, но эта способность активизируется только в состоянии диссоциации, которое создается под гипнозом. Рабби Иоханан считает также, что то же самое происходит и в состоянии сна: когда мы спим, мы можем понять смысл другого сновидения и правильно его истолковать. Вероятно, особое значение имеют и повторяющиеся сны. Многие современные психологи отмечают, что повторяющееся сновидение выражает важные «темы» жизни человека. Человека тянет снова и снова поступать согласно этому лейтмотиву, и в этом смысле можно сказать, что такие повторяющиеся сновидения тоже часто предсказывают будущие события.

Особый интерес представляет содержащаяся в Талмуде интерпретация символов. Она перекликается с интерпретацией Фрейда, как, например, в случае истолкования сновидения о том, что некто поливает оливковое дерево оливковым маслом. Это сновидение объясняется как символизирующее кровосмешение. Если человеку снится, что его глаза целуются, это означает половое сношение с сестрой. Символы, не сексуальные сами по себе, истолковываются как имеющие сексуальный смысл, в то время как непосредственно сексуальные символы толкуются как обозначающие нечто не-сексуальное. Так, в Талмуде говорится, что, если снится половое сношение с матерью, это означает, что человек, должно быть, очень умен. А тот, кому снится, что он вступил в связь с замужней женщиной, может быть уверен в своем спасении. Такое истолкование основано, очевидно, на том, что символ должен обозначать нечто другое, и поэтому символ, сам по себе сексуальный, должен обозначать нечто отличное от этого видимого значения. Однако авторы делают любопытную оговорку: человек, которому снится связь с замужней женщиной, может быть уверен в своем спасении только в том случае, если он раньше не знал эту женщину и если, засыпая, не испытывал вожделения. Отсюда видно, какое значение придается в Талмуде состоянию, в котором человек засыпал. Если он испытывал вожделение или хотя бы случайно был знаком с приснившейся женщиной, то, вероятно, общее правило, что символ обозначает нечто другое, не срабатывает, и сексуальный символ отражает сексуальное желание.

В средние века толкование сновидений во многом следует канонам, сформировавшимся в античную эпоху. Одно из наиболее точных и изящных высказываний отражающее представление о том, что корни сновидений – в обострившейся проницательности спящего человека, принадлежит Синезию Киренскому, жившему в IV в. н. э. [42]

Есть сновидения-пророчества: в видениях, являющихся спящему, порой содержатся некие знаки, призванные сообщить о будущем. Такие сновидения одновременно правдивы и неясны, и даже в их неясности пребывает истина. «Скрыли великие боги жизнь смертных густой пеленою» (Гесиод).

Меня не удивляет, что некоторые благодаря сновидению смогли отыскать клад; что можно лечь спать совершенным невеждой, а, побеседовав во сне с Музами, проснуться способным поэтом, – я знаю, так случалось с некоторыми в мое время, и в этом нет ничего странного. Я уж не говорю о тех, которые во сне получали предупреждение об опасности или известие о снадобье, которое может их излечить. Но когда сон позволяет душе пуститься в тончайшие исследования истины, душе, которая прежде и не желала этого исследования, и не помышляла возвыситься до разума, а благодаря сну смогла подняться над природой и соединиться со сферой мысли, от которой она в своих блужданиях ушла так далеко, что уже не знает, откуда явилась, – вот это, говорю я, и есть наивысшее чудо и тайна.

Если кто-то полагает, что душа может таким образом подняться в высшие сферы разума, но не верит, что путь к этому счастливому союзу лежит через воображение, пусть он послушает, что говорят священные оракулы о различных путях, ведущих в высшие сферы. Перечислив различные средства, с помощью которых душа может возвыситься. Сивилла говорит, что

Одни просвещаются ученьем,Другие вдохновляются во сне.

Ты видишь, какое различие делает оракул: с одной стороны, озарение, с другой – науки. Первое – это учение, когда человек бодрствует, второе – когда спит. Учение в бодрственном состоянии всегда исходит от учителя, во сне же знание исходит от Бога…

Явление дивинации, или божественного откровения, во сне таково, что оно досягаемо для всех: будучи простым и безыскусным, оно в наивысшей степени разумно; оно свято, ибо проникает в нас без насилия, оно – повсюду: в источнике, камне, море; значит – это то, что воистину божественно. Дивинация не требует отказа от каких бы то ни было занятий или перерыва в делах хотя бы на мгновенье… Чтобы видеть сны, не обязательно прерывать свой труд и ложиться спать. Но плоть не может выдержать долгие ночные бдения, и по велению природы мы должны получать отдых, который вместе со сном приносит нам нечто большее, чем сам сон: потребность естества становится источником наслаждения, и мы спим не просто, чтобы жить, а чтобы узнать, как жить хорошо…

При дивинации во сне всякий есть сам для себя – свое собственное орудие; что бы мы ни делали, мы неотделимы от своего оракула: он живет с нами, он следует за нами повсюду – когда мы в пути или на войне, когда мы заняты государственными делами, земледелием или торговлей. Законы ревнивого государства не запрещают дивинации; и даже если бы запрещали, они не могли бы ничего сделать; ибо как можно было бы доказать, что закон нарушен? Что дурного во сне?.. Ни один тиран не может запретить видеть сны в своих владениях и еще менее – объявить сны вне закона; было бы безумием повелеть невозможное и неблагочестием – противопоставить себя велениям естества и Бога.

Давайте же обратимся к толкованию снов, мужчины и женщины, молодые и старые, богатые и бедные, частные граждане и магистраты, жители городов и деревень, ремесленники и ораторы! Ни у кого здесь нет преимуществ, их не дает ни пол, ни возраст, ни удача, ни ремесло. Сон открывается всем: это оракул, всегда готовый сделаться непогрешимым и молчаливым советником; в этом особом невиданном таинстве каждый в одно и то же время и священник и принимающий посвящение. Сон, подобно дивинации, возвещает нам о грядущих радостях и предвосхищением счастья, которое нам припасено, продлевает наше удовольствие; сон предостерегает от угрожающих нам несчастий, чтобы мы были настороже. Чарующие обещания надежды, столь дорогие человеку, и дальние предвидения, рожденные страхом, – все приходит к нам со сновидением. Ничто не способно так питать нашу надежду; это – благо, столь великое и столь драгоценное, что, не будь его, мы, как говорили величайшие из софистов, не могли бы жить!

42

Synesius of Cyrene. On Dreams // World of Dreams.

Со взглядами Синезия сходны теории сна еврейских последователей Аристотеля, живших в XII и XIII столетиях. Величайший из них, Маймонид, утверждает, что сновидения подобно пророчествам возникают под действием активизировавшейся во время сна силы воображения. Может ли человек сам отделить рациональную часть своего сновидения от его символической оболочки или ему нужна помощь толкователя снов, это зависит от того, насколько прозрачна эта оболочка, скрывающая глубинный смысл, и от способности самого человека к размышлениям [43] .

43

Gutman. Die Philosophie des Judentums. Munich, 1933. S. 401.

Фома Аквинат различает четыре вида сновидений:

Как сказано выше, дивинация, основывающаяся на ложном мнении, – это проявление суеверия, и она незаконна. Следовательно, необходимо рассмотреть, что истинно в том, что касается предсказаний будущего по сновидениям. Иногда сновидения являются причиной будущих событий; например, разум человека приходит в тревогу из-за того, что он увидел в сновидении, и, таким образом, получает направление к тому, чтобы как-то действовать или избежать чего-либо; но иногда сновидения суть предзнаменования будущих событий настолько, насколько их можно соотнести с некоторой общей причиной, производящей и сновидения, и будущие события, и, таким образом, будущее можно нередко узнавать из сновидений. Следовательно, необходимо определить, что есть производящая причина сновидений и может ли она быть причиной будущих событий либо свидетельствовать о них.

Соответственно, мы наблюдаем, что причина сновидений иногда содержится в нас самих, а иногда – вне нас. Внутренняя причина сновидений двояка: с одной стороны, это касается души, поскольку то, что занимает мысли и чувства в бодрственном состоянии, возвращается к человеку во сне. Подобная причина сновидений не есть причина будущих событий, ибо сновидения такого рода имеют произвольное отношение к будущим событиям, и если они когда-либо произойдут, это совпадение будет случайно. С другой стороны, внутренняя причина сновидений может быть связана с телом, поскольку внутреннее состояние тела ведет к образованию соответствующего движения воображения; так, человеку, которому холодно, снится, что он находится в воде или в снегу: и поэтому врачи говорят, что следует примечать свои сновидения, чтобы распознать внутренние состояния тела.

Подобным же образом и внешняя причина сновидений двояка: она телесная и духовная. Она телесная, поскольку воображение спящего подвергается воздействию окружающего воздуха или какого-то небесного тела, и спящему являются определенные видения, в соответствии с расположением небесных тел. Духовная причина иногда исходит от Бога, который через ангелов открывает людям в сновидениях некоторые вещи, как сказано в книге Чисел: «Если бывает у вас пророк Господень, то Я открываюсь ему в видении, во сне говорю с ним» (Чис., 12: 6). Иногда, однако, являющиеся людям во сне видения посланы демонами, и, таким образом, они порой открывают будущее тем, кто вступил с ними в преступные сношения.

Соответственно, следует сказать, что дивинация не будет незаконной, если сновидения, по которым мы узнаем будущее, суть божественное откровение либо обусловлены не которой внутренней или внешней естественной причиной настолько, насколько эта причина может быть действенной. Но она будет незаконной и ее следует считать проявлением суеверия, если она будет обусловлена откровением демонов, с которыми заключен договор, либо явно – вызывая их для этой цели, либо неявно – посредством переходящей возможные пределы дивинации. Этого достаточно для Ответов на Возражения. [44]

44

The «Summa Theologica» of St. Thomas Aquinas. L, 1922. P. 205, 206.

Аквинат подобно Артемидору и другим авторам считал, что некоторые сновидения ниспосылаются Богом. Согласно его теории, сновидения, которые он считает порождением души человека, видящего сон, представляют собой не наивысшее проявление способностей разума, как утверждал Маймонид, а плод воображения, занятого теми же желаниями и интересами, что и днем. Интересно, что Аквинат подобно индийским и греческим мыслителям полагает, что некоторые соматические процессы обозначаются в сновидениях символами и что с помощью толкования можно выявить внутренние соматические состояния.

Современное толкование сновидений (начиная с XVII в.) представляет собой, в сущности, видоизмененный пересказ теорий времен античности и средневековья, хотя прослеживаются и некоторые новые тенденции.

Взгляд на сновидения как на отражение соматических состояний встречается у многих более ранних авторов. Гоббс же полагает, что все сновидения – результат действия соматических факторов. Это представление до сих пор широко распространено и часто используется для опровержения Фрейда:

Так как мы видим, что сновидения порождаются раздражением некоторых внутренних частей тела, то разные раздражения необходимо должны вызвать различные сны. Вот почему пребывание в холоде порождает страшные сны и вызывает мысль и образ чего-то страшного (ибо движение от мозга к внутренним частям и от внутренних частей к мозгу бывает взаимно); и так как гнев порождает жар в некоторых частях тела, когда мы бодрствуем, то слишком сильное нагревание тех же частей, когда мы спим, порождает гнев и вызывает в мозгу образ врага. Точно так же если естественная красота вызывает желание, когда мы бодрствуем, а желание порождает жар в некоторых других частях тела, то слишком большой жар в этих частях, когда мы спим, вызывает в мозгу образы прекрасного. Короче говоря, наши сновидения – это обратный порядок наших представлений наяву. Движение в бодрствующем состоянии начинается на одном конце, а во сне – на другом. [45]

45

Гоббс Г. Избр. произв. в 2 т. Т. 2. С. 56.