Зачарованное паломничество

— Я почуял дым, — сказал Хол, — и пошел к нему. Там могли остановиться на ночь Беккет и его люди, мог быть отряд фермеров. Когда почуешь дым, нужно установить, откуда он.

— Теперь, когда вы на нас произвели впечатление, скажите, что это за дым, — сказал Джиб.

— Это гостиница.

— Для нас тут нет ничего хорошего, — заметил Джиб. — Нас не впустят, ни болотника, ни жителя Холмов, ни гоблина.

— Но впустят Марка, — сказал Хол. — До рассвета можно переждать там. Никто не узнает.

— Другого убежища нет? — спросил Корнуэлл с надеждой. — Нет ли пещеры?

— Ничего. Придется идти к конюшне.

12

В конюшне была только одна лошадь. Она негромко заржала при их появлении.

— Это лошадь хозяина, — пояснил Хол. — Старый мешок с костями.

— Значит, посетителей нет, — пояснил Корнуэлл.

— Нет, — подтвердил Хол. — Я заглядывал в окно. Хозяин пьян, швыряет стулья и посуду. У него злобный характер. Никого нет, а он вымещает зло на мебели и посуде.

— В таком случае, вероятно, нам все-таки лучше устроиться в конюшне, — сказал Джиб.

— Я тоже так думаю, — сказал Корнуэлл. — Сеновал. Может, там есть сено. Зароемся в него от холода.

Он протянул руку и коснулся лестницы, ведущей на сеновал.

— Она кажется прочной.

Енот уже начал взбираться.

— Он знает, куда идти, — обрадованно заметил Хол.

— Я иду за ним, — сказал Корнуэлл.

Он поднимался, пока его голова не просунулась в отверстие сеновала. Помещение оказалось небольшим. Тут и там лежали охапки сена. Впереди через одну из груд пробирался Енот. Вдруг сено перед ним взметнулось в воздух и раздался резкий крик.

Корнуэлл одним прыжком оказался на сеновале, ощутив, как грубые доски ходят у него под ногами. Перед ним стояла обсыпанная сеном фигура, размахивала руками и продолжала кричать.

Он бросился к кричавшей. Ведь мог выбежать хозяин и добавить свой голос к общему шуму, так что поднимется вся округа. Если конечно, есть, кого поднимать.

Кричавшая попыталась улыбнуться, но Корнуэлл схватил ее и крепко сжал. Подняв свободную руку, он зажал рот незнакомки. Крики прекратились. Зубы впились в его палец, он вырвал руку, шлепнул пленницу и снова зажал ей рот. Больше она не кусалась.

— Тихо, — сказал он. — Я уберу руку. Я не собираюсь вас обижать.

Она была такой маленькой.

— Будете молчать? — снова спросил он.

Она кивнула. Корнуэлл услышал, как остальные поднимаются по лестнице.

— Тут есть и другие, — заметил он. — Они вас тоже не обидят. Не кричите.

Он отнял руку.

— В чем дело, Марк? — спросил Оливер.

— Женщина. Она здесь пряталась. Правильно, мисс?

— Да, я пряталась.

На сеновале было совсем темно. На улице еще были сумерки, и сквозь окно с жалюзи пробивалось немного света.

Женщина отошла от Корнуэлла, но увидев Оливера, снова бросилась к нему. От испуга у нее перехватило горло.

— Не бойтесь, — сказал Корнуэлл. — Оливер — добрый гоблин. Он со стропил. Вы знаете, что такое гоблин со стропил?

Она покачала головой.

— Тут было животное.

— Это Енот. Он тоже хороший.

— Он не обидит и мухи, — заметил Хол. — Такой ласковый, что даже противно.

— Мы беженцы, — сказал Корнуэлл. — Или почти беженцы. Но мы не опасные. Это Хол, а там Джиб. Джиб — болотник, а Хол — с Холмов.

Она, все еще дрожа от страха, отступила он него.

— А вы? — спросила она. — Кто вы такой?

— Можете звать меня Марком. Я студент.

— Ученый, — вмешался Оливер. — Не студент, а ученый. Шесть лет в Вайлусинге.

— Мы ищем убежища от бури, — сказал Корнуэлл. — Мы бы пошли в гостиницу, но нас туда не пустят. К тому же у нас нет денег.

— Он пьян, — сказала девушка, — и ломает мебель. Хозяйка прячется в погребе, а я убежала. Я боюсь его, я всегда его боялась.

— Вы служите в гостинице?

— Да, — с горечью ответила она. — Я посудомойка, уборщица, девушка для побоев.

Неожиданно она села на сено.

— Мне безразлично, что будет. Я не вернусь, я убегу. Не знаю, что со мной будет, но я больше не останусь в гостинице. Он всегда пьян, а хозяйка, чуть что, хватается за полено. Не хочу больше.

— Можете идти с нами, — сказал Оливер. — Какая разница, если нас станет больше на одного?

— Мы идем далеко, — сказал Хол, — и путь наш будет труден.

— Не труднее, чем в гостинице, — возразила она.

— Кто-нибудь еще есть в гостинице? — поинтересовался Корнуэлл.

— Никого. Здесь никогда не бывает многолюдно. Время от времени несколько путешественников. Дровосеки и углежоги заходят выпить, да и то не часто, так как у них редко бывают деньги.

— Тогда мы спокойно можем спать до утра, — констатировал Джиб.

Енот, обследовавший дальние углы сеновала, вернулся и сел, обернув хвост вокруг лап.

— Один из нас будет дежурить, — сказал Корнуэлл, потом разбудит другого. Если остальные согласны, то я буду дежурить первым.

Джиб спросил у девушки:

— Вы пойдете с нами?

— Не думаю, чтобы это было разумно, — сказал Корнуэлл.

— Разумно или нет, — сказала она, — но я уйду, как только рассветет. С вами или без вас. Для меня это безразлично. Здесь я не останусь.

— Лучше, если она пойдет с нами, — сказал Хол. — Лес — не место для одинокой девушки.

— Если вы пойдете с нами, — сказал Оливер, — то мы должны знать ваше имя.

— Меня зовут Мери.

— Кто-нибудь хочет есть? — спросил Джиб. — У меня в мешке холодное мясо и орехи. Немного, но пожевать можно.

Хол тихо зашипел.

— Что такое?

— Мне показалось, что я что-то слышу.

Они прислушались. Но слышался лишь звук дождя и ветра.

— Я ничего не слышу, — признался Марк.

— Подождите, вот опять.

Все прислушались. На этот раз был ясно слышен странный звон.

— Подкованная лошадь, — сказал Хол. — Металл ударяется о камень.

Звук повторился, послышались отдаленные голоса. Скрипнула дверь конюшни, топот лошадей и звуки голосов раздались отчетливо.

— Здесь грязно.