Зачарованное сердце

Голос Синтии прервался, и Сара увидела слезы в ее глазах.

Глава 8

Синтия одевалась к балу. Она чувствовала возбуждение при мысли о предстоящем вечере. Но оно было связано с опасением, как бы все не пошло наперекосяк. Еще больше ее волновала встреча со старыми друзьями, которые знали ее с детства, знали о ней все, помнили ее мать, отца и… Питера.

Легко забыть о людях, когда ты находишься на другой стороне земного шара, забыть об их болтливых языках и сочувствующих взглядах. Синтия ненавидела сочувствие.

Она хотела скрыть от любопытствующих свое измученное сердце, но Роберт Шелфорд не позволил ей это сделать. Синтия все еще не переставала удивляться, как ему удалось заставить ее играть роль, которую он ей предназначил.

Она довольно часто обвиняла себя в слабости, бесхарактерности, неспособности постоять за себя, но прекрасно понимала, что объяснение этому лежит не столько в ее собственных слабостях, сколько в жизненной энергии Роберта, которая захлестывала ее.

Для нее было некоторым утешением видеть, что и другие люди не могли ни в чем отказать ему. Поначалу, приехав в графство, он часто сталкивался с противодействием, но всегда одерживал победу. Однако подобные аргументы не вполне успокаивали ее совесть, и где-то глубоко внутри тихий голос продолжал упрекать: «У тебя совсем нет гордости? Сможешь ли ты выдержать сегодняшний вечер? Что ты им собираешься сказать? Как ты посмотришь им в лицо после стольких лет?»

Синтия взглянула на свое отражение в зеркале.

— Что я скажу? — прошептала она.

В этот момент дверь открылась и вошла Грейс:

— Вам посылка, мисс, от мистера Шелфорда. Ее привез шофер. Он сказал, что это срочно и что вы сразу же должны открыть ее.

К посылке прилагалась записка. Девушка открыла конверт.

«Пожалуйста, наденьте это вечером» — это все, что было написано на листке бумаги.

— Думаю, это цветы, Грейс, — с улыбкой предположила Синтия. — Откройте коробку.

— По-моему, она слишком большая для цветов, — с сомнением заметила Грейс.

Синтия повернулась, чтобы посмотреть. Коробка действительно выглядела довольно внушительно и больше походила на те, в которые упаковывают платья.

— Ладно, посмотрим! — предложила Синтия.

Грейс положила коробку на стул и развязала ленту. Она сняла крышку и несколько листов мягкой папиросной бумаги, за которыми последовало тюлевое облако цвета полночной синевы, украшенное крошечными стразовыми звездами.

— Это платье, мисс! Что за прелесть!

— Платье? — воскликнула Синтия, ее глаза расширились от удивления.

Раздался стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, в комнату впорхнула Сара.

— О, уже привезли! — обрадовалась она. — Мне показалось, что подъехала машина.

— Ты знала? — спросила Синтия.

— Ну конечно! Скажем так, я была в это посвящена. Если честно, именно я дала Роберту твои размеры. Надеюсь, оно подойдет, или я буду опозорена!

Грейс все еще держала платье на вытянутых руках, длинная юбка почти касалась пола. Сара подошла ближе, коснулась рукой глубокого выреза и расправила рюши на плечах.

— Оно восхитительно! — воскликнула она.

— По-моему, вы все сумасшедшие! — сказала Синтия.

— Сумасшедшие? — повторила за ней Сара. — О чем ты?

— О том, — медленно произнесла Синтия, осторожно выбирая слова, — что я не имею привычки позволять незнакомому мужчине дарить мне одежду.

— Но, Синтия! — запротестовала Сара. — Это просто смешно! Право же, смешно! Роберт, узнав, что ты не во всеоружии, решил подарить тебе наряд к сегодняшнему балу.

— Мое платье прекрасно подойдет, спасибо!

— Что? Эта старая тряпка? — Сара указала на черное атласное платье, висевшее на стуле. В ее голосе слышалось презрение.

Синтия, проигнорировав слова подруги, повернулась к Грейс:

— Машина уехала?

— Да, мисс. Шофер не стал ждать!

— Тогда отправим подарок завтра утром. Запакуйте его, пожалуйста.

— Хорошо, мисс!

Лицо старой служанки демонстрировало абсолютное безразличие. Перебросив платье через руку и забрав коробку, она спокойно покинула комнату.

— Что ты упрямишься? Что ты хочешь доказать?! — упрекнула Синтию Сара, когда дверь за Грейс закрылась. — Нам хотелось, чтобы ты сегодня вечером выглядела сногсшибательно. Ты сама видишь, какое прекрасное это платье. Ты будешь выглядеть в нем как мечта! Какой смысл в гордыне, почему не принять подарок?

— Я уже сказала тебе, — с достоинством ответила Синтия. — Сожалею, Сара, но я придерживаюсь определенных норм поведения. Как поступают другие — не мое дело, мне важно, как поступаю я.

— Я даже не предполагала, что ты все так воспримешь! — сердито заявила Сара. — По-моему, ты ведешь себя нелепо! Надеюсь, ты будешь сожалеть о содеянном, когда увидишь, как разоденутся гости!

Синтия ничего не ответила, и Сара в гневе вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью. «Как он посмел! — негодовала Синтия. — Как мог предположить, что я окажусь недостаточно нарядной для его нелепой вечеринки!»

Синтия закончила одеваться. Ярость, продолжавшая бушевать в ней, добавила цвета ее щекам и мерцания глазам, а платье, хоть и старое, превратило ее в элегантную светскую красавицу. Купленное в дорогом магазине, оно отличалось отменным кроем и очень шло Синтии, оттеняя белизну ее кожи и подчеркивая пышные белокурые волосы.

Налюбовавшись на свое отражение в зеркале, Синтия улыбнулась и, открыв коробочку с драгоценностями, достала бриллиантовое ожерелье. Оно принадлежало ее матери. Синтия давно решила, что расстанется с ним лишь тогда, когда обнищает до последнего предела и иного выхода у нее уже не будет. Застегнув ожерелье на шее, она наслаждалась сверканием камней. Они были изумительные и входили в фамильную коллекцию, имея свою историю и свои предания.

Синтия чувствовала, что ожерелье станет окончательным ответом Роберту Шелфорду — оно вмещало в себя все, что она унаследовала, включая воспитание и происхождение, которых он не сможет купить ни за какие деньги!

Она взяла пальто и спустилась по лестнице. Сара уже ждала ее в гостиной. Она выглядела чрезвычайно экзотично в мерцающем зеленом платье с блестками и изумительных браслетах и кольцах с бриллиантами.

— Ты готова? — спросила подругу Синтия.

Сара повернулась. Мгновение она стояла молча, глядя на Синтию, которая не без вызова смотрела на нее. Голова ее была гордо откинута.