Зачарованное сердце

Он понял, что влюблен, влюблен, как никогда раньше. Зная, насколько это важно для него, насколько отчаянно важно, он согласен был не форсировать события, а просто ждать и надеяться, ради одной-единственной женщины в мире, которую он искал всю свою жизнь.

Роберт чувствовал, что потребуется много времени, чтобы чувства Синтии к нему изменились. Но каким бы он ни был оптимистом, в его сердце не было уверенности, что в конечном счете он сможет ее добиться. Хороший психолог, он понимал: подарив однажды свою любовь и верность мужчине, Синтия так просто этого не забудет.

Роберту уже была известна история несчастной любви Синтии: Питер Морроу бросил свою невесту всего за несколько месяцев до свадьбы. Роберт испытывал отчаяние. Но Сара дала ему надежду завоевать Синтию. Письмо подруги Сары из Америки стоило той огромной суммы, которую ему пришлось за него выложить.

Эта болтливая женщина, ведущая такое же легкомысленное существование в Нью-Йорке, какое Сара в столицах Европы, писала:

«Ты помнишь Луизу Макдохэн? Она теперь замужем, причем уже несколько лет, за англичанином по имени Питер Морроу. Мы все удивлены, что этот брак длится так долго. Он приятный парень, хотя и напыщенное ничтожество, много пьет, но Луиза по-прежнему находит его забавным и держит свои коготки наготове для всех, кто попытается увести его. Вечеринки их, впрочем, ценятся, но хозяина частенько уносят в постель задолго до того, как разойдутся гости».

Сара быстро смекнула, что может извлечь из этого обстоятельства выгоду.

— Почему бы тебе не дать Синтии возможность посмотреть на то, чего она лишилась? — спросила она, и Роберт с радостью ухватился за эту идею.

Он написал Питеру Морроу, приглашая его с женой погостить в Бетч-Вейле. «Я нуждаюсь в вашем совете, — писал он, — по поводу некоторых усовершенствований, которые хотел бы провести в доме и в поместье. Все здесь говорят мне, чтобы я обратился за консультацией к вам. Я сочту за честь, если вы сможете приехать вместе со своей женой, которой будет оказан достойный прием».

Все складывалось как нельзя лучше. Письмо пришло как раз тогда, когда Луиза и Питер стали уставать от Палм-Бич. К тому же считалось особым шиком посетить Англию и посмотреть, насколько эта страна смогла преодолеть разрушительные последствия войны. «Соглашайся!» — скомандовала Луиза мужу, и они приехали быстрее, чем Роберт смел надеяться.

Но теперь, когда они были здесь, он не был так уверен, что план оказался хорош. Питер вовсе не выглядел сильно пьющим человеком, возможно, он был еще слишком молод, чтобы на нем отразились признаки беспутного образа жизни. И Роберт, наблюдая за Синтией, когда та впервые увидела Питера, испугался так, что засомневался в благоприятном исходе начатой им игры.

— Мистер Шелфорд, дом просто великолепен! Луиза, наклонившись к Роберту, дотронулась до его руки и прервала ход его ужасных мыслей. — Я сказала Питеру, когда одевалась к ужину, что мы должны были сами его купить. Он принадлежал семье Морроу, как я поняла, почти пять столетий!

— Боюсь, вы нашли бы жизнь здесь весьма скучной, — заметил Роберт.

— О, пустяки! Мы не стали бы жить здесь весь год! — возразила Луиза.

Ужин вскоре подошел к концу, и дамы покинули зал.

Заметив, как Синтия, вставая из-за стола, посмотрела на Питера, Роберт снова ощутил страх. Никогда прежде он не видел, чтобы она смотрела на кого-нибудь с такой нежностью.

В гостиной Луиза присела рядом с Синтией на большую парчовую софу. Несколько женщин поднялись наверх подправить макияж. Микаэла весело беседовала с подругами у открытого окна, выходившего в сад.

— Боюсь, появление моего мужа вызвало у вас шок, — с вызовом сказала Луиза.

Синтия открыто встретила ее взгляд.

— Да, не скрою, это был для меня огромный сюрприз! — ответила она. — Мистер Шелфорд не сказал мне, что он будет присутствовать на ужине.

— Это дурно с его стороны так вас подставить. Как вы думаете, он изменился? Мой муж, я имею в виду.

— Нет. Он почти такой же, как прежде, — ответила Синтия.

Ей стоило больших усилий вести беседу, но она пыталась говорить как можно спокойнее.

— Он хороший мальчик, — сказала Луиза, словно о ком-то постороннем. — Очень хороший мальчик! Я всегда считала, что англичане — лучшие мужья.

— Вы счастливы? — В вопросе прозвучали тоскливые нотки.

— Очень счастливы! — самодовольно произнесла Луиза Морроу. — Надеюсь, вам не причиняет боль слышать такое. Питер сказал мне, что вы были обручены когда-то. Но конечно, это был всего лишь детский роман. Кроме того, вы кузены, не так ли?

— Да, кузены, — тихо повторила Синтия и поднялась. — Надеюсь, вы меня извините… Я оставила носовой платок в кармане пальто… — И она быстро вышла из гостиной в холл.

Носовой платок был лишь предлогом. Синтия открыла дверь библиотеки и вошла.

Это была единственная комната, которую Роберт почти не тронул. Синтия включила свет и устроилась в кресле у стола, в котором любил сидеть ее отец. Здесь все еще царил знакомый ей запах табачного дыма и старых переплетов.

Синтия закрыла глаза, и ей показалось, как будто время и пространство сместились и она вновь стала ребенком, который забрался в кресло с книгой в руках, — ребенком защищенным и любимым, чьи восторги и страдания не наступили. Луиза Морроу заставила ее почувствовать себя так, Луиза Морроу, произнесшая своим четким, прекрасно поставленным голосом: «Это был всего лишь детский роман!»

Неужели Питер тоже так считает? И из-за этого она страдала долгие годы? Синтия размышляла о своем одиночестве и о муках, которые испытала, впервые узнав, что Питер оставил ее ради другой женщины, муках, которые почему-то усиливались со временем, вместо того чтобы утихать.

Странно было смотреть на Питера, мужа другой женщины, и понимать, как много он значил для нее — так много, что без него все казалось пустым и бессмысленным. В конце концов, он всего лишь мужчина, а в мире много мужчин…

За ужином она прислушивалась к его голосу, который когда-то пропел ей: «Я люблю тебя!» — и сотворил для нее одновременно и ад и рай, а теперь бренчал вхолостую о всякой ерунде.

Говоря с Питером, Синтия понимала, как мало у них осталось общего. Он рассказывал о местах, в которых она никогда не бывала, о людях, которых никогда не встречала, и испытаниях, которых никогда не знала. И все время ей хотелось крикнуть ему: «Ты не помнишь? Разве ты все позабыл?»

Она вспоминала ранние утренние часы, когда они еще до рассвета отправлялись вместе охотиться на лисят, когда искали уединения под сенью огромных деревьев парка. Тогда жизнь казалась ей полной… так много нужно было успеть, и так мало было времени для этого. Теперь Питер говорил о яхтах и скаковых лошадях, частных аэропланах и ночных клубах Нью-Йорка. Что она знает об этом?