Зачарованные тайной

В гостиной среди множества кресел, обитых бежевым бархатом, возвышался помост со столом для выступающих. Над ним висела большая звезда, ярко выделявшаяся на фоне голубой стены. Надпись под ней гласила: «Даже если она слишком высока». Таков был, как я верно догадалась, девиз ложи, призыв, как мне объяснили позже, стремиться к возвышенной цели, даже если понимаешь, что достичь ее невозможно.

Эта мысль о безнадежном восхождении напомнила мне буддистскую притчу, где говорилось о лестнице, устремленной в небо; посредством этого образа автор текста, вероятно, высмеивал сектантов, движущихся к призрачным целям. Я же сочла занятной идею рискованного подъема к облакам в неведении того, что находится за ними, без какой-либо гарантии, что там вообще что-нибудь есть, и мне понравился девиз «ложи Пифагора». В конце концов, важен лишь сам путь, движение вперед сквозь меняющиеся на каждом шагу «пейзажи». Разве кто-нибудь тешит себя надеждой добраться до горизонта? Следует ли из-за этого отказываться от радости ведущих к нему дорог?..

Разумеется, я не стала делиться подобными размышлениями с хозяевами. Сидя среди слушателей объявленного заседания, я наблюдала за предшествующей ему церемонией.

Присутствующие встали, чтобы торжественно прочесть нараспев знаменитые «Золотые стихи» [38] *; их текст в переводе на французский Фабра д'Оливе [39] * был роздан приглашенным. Роскошная бумага, страницы с цветным обрамлением — все это, наряду с обстановкой в зале, свидетельствовало о том, что «ложа Пифагора» располагает финансовыми средствами.

38

«Золотые стихи» — стихи, приписываемые Пифагору, но на самом деле написанные одним из его учеников Лизисом, в которых изложены основные принципы доктрины знаменитого древнегреческого философа. Главная цель учения Пифагора состояла в том, чтобы просвещать людей, помогать им очищаться от грехов и избавляться от заблуждений, а также указывать им путь к добродетели и истине, дабы они уподобились бессмертным богам. «Золотые стихи» переводились на французский язык многими поэтами, в том числе Фабром д'Оливе.

39

Фабр д'Оливе Антуан (1767—1825) — французский поэт, филолог и оккультист, писавший на окситанском (провансальском) языке, автор романов «Азалаис и милый Амар» (1794), «Трубадур, окситанская поэма XIII века» (1803), книг «Письма к Софии об истории» (1802), «Философическая история человеческого рода» (1824), «Истинное масонство и небесная культура» (1952), «Мои воспоминания» (1977) и др.

Приняв подобающую позу и закрыв глаза, собравшиеся декламировали:

Дань святую бессмертным богам отдавай.Веру также храни, память светлую чтиВсех великих героев и полубогов.Будь же сыном примерным и братом надежным.Нежным мужем, а также хорошим отцом.И в друзья выбирай лишь того, кто всегдаС добродетелью дружен, кто истине друг.В твоей власти и страсти свои одолеть,Научись же безумье свое укрощать,Будь активным, умеренным, гнева страшись.Ни открыто, ни в мыслях себе не давайЗло творить и себя самого уважай.Не болтай и не действуй бездумно, мой друг.Справедливость люби и запомни одно:Сила грозная всем нам велит умирать.А земные блага, что приходят легко,Ты с собой не возьмешь, их легко потерять.Что касается бед, приносимых судьбой,Относись к ним как к должному и не ропщи,Да старайся как можешь их бремя сносить.Так внемли мне и сердцем запомни слова:Предрассудкам и очи, и уши замкни,А примера вовек ни с кого не бери.Думай, действуй, живи лишь своим ты умом,День грядущий твой долг в настоящем узреть.Не берись же за то никогда, в чем ты слаб,Да здоровье свое береги: раздавайТелу — пищу и отдых — рассудку с умом.Роскошь, скупость к хорошему не приведут,Надо нам золотую средину блюсти.Пусть Морфей никогда твоих век не сомкнет. До того как ты вспомнишь, что за день успел. Воздержись от дурного, упорствуй в добре И обдумай получше советы мои. Возлюби их и следуй им точно; они К добродетелям горним тебя приведут.Я клянусь в этом Тем, кто в сердцах начерталСимвол чистый, глубокий Тетрады святой.Из которой природа начало берет,Что являет нам, смертным, прообраз Богов.С этой мудростью Истину ты обретешь:Сущность сможешь постичь разнородных вещей.Да и целое разом легко охватить,И конец, и начало явлений узнать.Будь на то Божья воля, и ты вдруг поймешь,Что природа во всем неизменна всегда.И когда ты права свои все уяснишь,Не останется в сердце желаний пустых.Ты увидишь, друг мой, что страданья людей —Плод их выбора личного; тщетно ониИщут счастье вдали, а оно в них самих.Бог! Открой им глаза, чтоб несчастных спасти.Впрочем, нет: человек, ты — творенье богов,Посему должен сам ты ошибки узреть,Мудрым стать и счастливым; в спасительный портПопадешь ты, коль скоро свет правды узришь.Соблюдай же, о смертный, законы мои,И не делай того, что смущает твой дух.Пусть господствует разум над телом твоим,Дабы ты, возносясь в лучезарный эфир.Ряд бессмертных пополнил и сам Богом стал.

То было нечто вроде богослужения. Помимо членов секты, в зале находилось полдюжины гостей-непосвященных; долгое чтение хором явно оказало на некоторых из нас усыпляющее воздействие. Докладчик, поднявшийся после этого на трибуну, не мог рассчитывать на должное внимание с их стороны. Признаться, даже я, несмотря на свою недремлющую любознательность к философским учениям, чувствовала себя довольно отупевшей.

Оратор принялся комментировать формулу, начертанную на одной из стен: «Число — это суть вещей», однако данное им толкование отнюдь не прояснило значения загадочного изречения, лежащего в основе учения пифагорейцев.

Затем он заговорил о формировании душ в недрах эфира, заполняющего пространство, о том, что и сами души состоят из эфира. Эти души, вещал он, воплощаются в телах. Сливаясь с телом, они совершают действия: добрые или дурные поступки [40] . После смерти тела, с которым душа была связана, она, в зависимости от степени своих заслуг или прегрешений, переселяется на ту или иную планету.

Докладчик перечислил также множество других теорий, по-видимому являвшихся догмами для членов «ложи Пифагора» и потому, по его мнению, не нуждавшихся в доказательствах.

40

Аналогичные теории бытуют в Индии.

Моя соседка прошептала мне на ухо: «Он не рассказывает, как души, обитающие на разных планетах, общаются с нами...»

В самом деле, это он утаил; заседание подходило к концу, а мы так и остались в неведении на сей счет.

Когда все уже собрались уходить, я подошла к госпоже де Бреан и поблагодарила ее за приглашение на это собрание. Она любезно улыбнулась и сообщила мне, что группа пифагорейцев, среди которых у нее есть друзья, живет общиной в небольшом сельском доме, ведя там простую жизнь, занимаясь садоводством и предаваясь размышлениям об учении Пифагора...

Сделав знак какой-то даме, она представила меня ей как гостью, жаждущую изучать доктрину Учителя.

Моя знакомая заходит слишком далеко в своих выводах, ничего подобного из моих уст она не слышала, подумала я, но промолчала.

— Что ж! Раз дело обстоит так, — любезно сказала дама, приближаясь ко мне, — приезжайте в гости в наш фаланстер [41] *, мы будем рады вас принять. Вы увидите нас в домашних нарядах посвященных. Мы носим длинные белые одежды с широкими рукавами...

41

Фаланстер — в учении французского социалиста Шарля Фурье (1772—1837) — первичная ячейка нового общества, сочетающая промышленное и сельскохозяйственное производство.

Было очевидно, что этому одеянию отводилось важное место в сознании дамы... Возможно, даже большее, чем решению загадки: «Число — это суть вещей».

Я поблагодарила за приглашение. Однако впоследствии моим вниманием завладели другие темы исследования; к тому же из-за учебы у меня совсем не оставалось свободного времени... В итоге я так и не увидела посвященных в белых одеждах из фаланстера Пифагора.

Разумеется, я знала о существовании приверженцев спиритизма. Я даже знала шутку Ницше по этому поводу: «Они собираются в темной комнате в ожидании появления духов, а между тем их собственный дух пропадает». Но, хотя во время моего пребывания как в клубе «Высшей Мудрости» в Лондоне, так и у Журданов, мне было легко установить связь со спиритами, я не стала этого делать, так как они не вызывали у меня никакого интереса.

Тем не менее мне пришлось принять участие в сеансах, проходивших в Париже, в доме пожилой шотландской дамы, герцогини де Помар, урожденной леди Кейтнесс.

Она жила в большом и роскошном особняке, особо примечательном величественной лестницей из розового мрамора. Хозяйка дома принимала гостей в спальне, на росписном потолке которой был изображен «Звездный круг», то есть несколько сотен фигур праведников и ангелов, расположенных концентрическими кругами вокруг золотой звезды.

Взоры сонма небожителей были устремлены к непомерно огромной кровати со стойками и балдахином, стоящей на возвышении и занимающей большую часть комнаты. Неужели герцогиня и вправду спала на таком ложе под прицелом множества испытующих взглядов? Мне верилось в это с трудом.

В «приемные дни» хозяйки дома в этой комнате обсуждались оккультные теории и алхимические рецепты, но, главным образом, речь шла о том, как вызывать духов. Герцогиня и все те, кого она принимала, являлись приверженцами спиритизма, но они называли его английским словом spiritualism, которое казалось им более благородным по звучанию.

Святая святых этого напоминающего дворец дома представляла собой нечто вроде часовни, посвященной Марии Стюарт. Несчастная королева Франции и Шотландии, обезглавленная в 1587 году после восемнадцатилетнего заключения, отнюдь не предстает в истории святой, но в доме герцогини она стала объектом подлинного поклонения. Впору подумать, что она назначила хозяйку своей единственной наследницей!..

В глубине часовни располагался портрет Марии Стюарт в полный рост; именно перед ним собирались за круглым столом почитатели покойной государыни, чтобы вызвать ее дух. Им помогала в этом некая женщина — профессиональный медиум.

Во время сеансов часовня была плохо освещена. Участники — как правило, дюжина человек, чьи руки лежали на столе и мизинцы соприкасались, дабы создать «цепь», — хранили полное молчание в ожидании «явления», которое могло произойти в любой момент. Чаще всего никакого «явления» не было и в помине, однако, случалось, либо стол начинал скрипеть, либо приглушенный свет лампы, освещающей комнату, мигал и трепетал. В такие моменты медиум отвечала на вопросы о значении этих «феноменов», и обычно ее ответы представляли собой бессвязное бормотание.