Зачарованные тайной

Это избитые истины, но, наверное, такое маленькое вступление, предваряющее рассказ о попытках бегства из нашего обыденного мира, вполне уместно.

И вот я снова в одном из тех прелестных домов, которые англичане умели когда-то обустраивать в Азии. Такой привычный и благотворный уют британского home [89] оживал в жарком климате, среди пышной природы тропиков. Воины мистической неги нисходили на людей и окружающую атмосферу, и вы с наслаждением ощущали, как погружаетесь в блаженное спокойствие: полуоцепенение, полуэкстаз — то было неизъяснимое чувство.

89

Дом (англ.).

Однако на заднем плане картины собирались грозные силы, которым вскоре предстояло очистить индийскую землю и отбросить к морю дерзких млечхасов [90] , посмевших высадиться на этот берег.

Это справедливо, правильно, но в то же время, наверное, немного жаль...

Подавали чай: high tea [91] .

— Это заменит нам сегодня обед, — сказала мне хозяйка, — но я прикажу отнести в вашу комнату поднос с едой, чтобы вы могли поужинать. Мы рано ляжем спать, так как сегодня ночью отправимся в гости с компанией друзей. Учителя будут принимать нас в своем доме.

90

«Варвары», «нечистые» (санскр.) — пренебрежительное обозначение иностранцев. В самом деле, «млешшасы» — одна из презираемых местных каст.

91

Чаепитие, во время которого подается не только традиционное сухое печенье, но и более обильное, существенное угощение.

«Мы», — говорила хозяйка, и это означало: миссис Стэнли и еще две дамы, приехавшие к ней на несколько недель.

Я знала, о чем идет речь.

Настал день, когда, по словам миссис Стэнли, духовный учитель этих дам должен был сопровождать их в астральном теле на Великую Встречу, которую устраивали Наставники где-то в космосе; этот человек был одним из их учеников-посвященных. Избранного ученика звали Ларсеном, я видела его раньше в Англии.

Он был некрасив, с мрачным лицом и глазами кошки, выслеживающей добычу. Отталкивающая внешность отнюдь не помешала ему, как можно было бы подумать, обзавестись довольно многочисленной толпой поклонников из различных стран Европы и Америки. Будучи плодовитым писателем, Ларсен в своих книгах выдавал себя за оккультиста, которому доступны величайшие тайны Вселенной. Способ, благодаря которому автор снискал столь глубокую мудрость, не разглашался; он лишь туманно намекал, что это плод духовного развития на протяжении многочисленных воплощений как в этом мире, так и в других, более высоких мирах. Планеты не представляли для Ларсена загадку; он разбирался в их топографии, флоре, фауне, других особенностях и рассуждал об этом более уверенно, чем наши самые сведущие ученые. Этому человеку приписывали сомнительные нравы. Было ли сие пустой клеветой? Я не рискнула бы высказывать какое-либо мнение по этому поводу. Личная жизнь Ларсена абсолютно меня не волновала. Бросалось в глаза его показное презрение и даже отвращение к женщинам. Тем не менее многие из них восторгались Ларсеном и жаждали его духовной опеки. Эта опека сводилась к раздаче книг и брошюр, в том числе секретных и распределявшихся среди узкого круга избранных; Ларсен выяснял — как правило, заочно, с помощью специальной анкеты, — способны ли неофиты занять достойное место среди донельзя доверчивых овец его стада. Ради просвещения своих подопечных учитель, много разъезжавший по свету, время от времени собирал их в различных странах и устраивал занятия смешанного характера: конференции, лекции и ритуальные действа. Ученики сидели сосредоточенно, со сложенными на восточный манер руками, внимая как откровению словам, которые медленно изрекал оратор.

Чтобы уберечь места собраний от всяческой заразы, принимались особые меры предосторожности: мало того, что исключалось наличие в воздухе зловонных запахов и резких вибраций, так еще и требовалась безупречная оккультная атмосфера, к которой столь чувствительна человеческая аура. Аура, объяснял Ларсен, это невидимая субстанция, окружающая физические тела, увеличивающая их размеры, а также расширяющая область наших ощущений и восприятия.

Разумеется, поучал Ларсен, посвященный знает, как пройти через любую среду, не подцепив заразы... и все же... однако...

Вследствие этих недомолвок, которые Ларсен считал уместными и даже полезными с точки зрения внешнего эффекта, в некоторых случаях принимались вполне реальные меры предосторожности для защиты собственной ауры. Как-то раз на очередном занятии, куда привела меня одна из учениц Ларсена, я увидела странное зрелище.

Это заседание проходило ночью на плоской крыше индийского дома. Собралось человек со­рок: как индусов, так и иностранцев, европейцев и американцев. Поскольку я не входила в число учеников Ларсена, я скромно села в последнем ряду аудитории.

Завсегдатаи собраний ждали в полной тишине, почти не двигаясь. Они ждали... ждали... Это продолжалось очень долго, а затем прозвучал гонг. Легкая дрожь пробежала по телам присутствующих, сидевших на ковре в позе лотоса, и странная процессия медленно двинулась вперед.

Впереди шли парами четверо молодых людей; за ними следовал учитель в окружении еще четырех молодцев,- третья четверка завершала шествие.

На Ларсене была белая сутана, почти такая же, как у римского папы, но почти полностью скрытая под очень широкой белой накидкой из хлопчатобумажной ткани. Этот покров, нечто вроде обычной простыни, накинутый на голову учителя, свешивался вдоль его тела, доставая до бетонного покрытия крыши.

Двенадцать спутников Ларсена — их число соответствовало количеству апостолов Иисуса — также были одеты в белое и закутаны в простыню. Хотя накидка не позволяла разглядеть их наряд, он, очевидно, представлял собой свободное платье, судя по ширине ткани, ниспадавшей на их голые ноги.

Ларсена и его телохранителей почти совсем не было видно, не считая молитвенно сложенных рук и торчащих кончиков носов.

Эта процессия юношей в театральных костюмах представляла собой «оплот чистоты», призванный отгородить их наставника от всяких тлетворных эманации. Простыни играли ту же защитную роль для каждого из молодых людей.

Учитель занял место на небольшом возвышении и начал лекцию, в то время как вокруг него усиленно жгли ладан. В его речах не было ничего оригинального; он излагал бытующие в Индии теории, сдабривая их собственными нелепыми комментариями, и говорил проникновенным тоном, то закрывая глаза, то обращая взор к небу; это выглядело пародией на религиозное исступление. Ученики пребывали в оцепенении. Я воспользовалась их отрешенным состоянием и тихо улизнула.

Именно этот Ларсен и собирался отвести мою хозяйку и ее подруг на встречу Великих Учителей мира. Я знала, что его ученицам было предписано спать, чтобы облегчить отделение астральных тел и обеспечить этим телам, связанным с физическими оболочками тонкой связью, свободу передвижения. Считается крайне важным, чтобы эта связь не оборвалась, так как разрыв вызывает смерть физического тела. О подобных явлениях в Индии рассказывают бесчисленное множество историй.

Астральные путешествия под руководством Ларсена отличались тем, что у совершавших их людей не оставалось никаких воспоминаний: ни о чудесах, которые они якобы видели, ни о вы­дающихся личностях, с которыми они общались. Как ни странно, подопечные Ларсена явно не переживали по этому поводу. Они лишь качали головой с понимающим видом и говорили: «Нашу память запечатывают». Что касается памяти их наставника, она, по-видимому, не страдала от каких-либо ограничений. Напротив, этот плодовитый автор подробно описывал собрания Великих Учителей и то, как там встречали некоторых его учеников. Такого-то молодого человека, любимого духовного сына Ларсена, особенно привечали: он писал, как этот юноша сидел у ног одного из владык, а тот благословлял его, брал за руку и долго держал ее в своих ладонях... Трогательное зрелище... Говорили, что этот избранный тоже прекрасно помнил о своих путешествиях в «параллельном» мире.

Повинуясь учителю или, может быть, поддавшись внушению, парень подтверждал его слова, но однажды, когда ему опостылело духовное рабство, порвал с компанией, слагавшей вокруг него чудесные небылицы, а всем, кто просил его объясниться, отвечал: «Я ничего не знаю о подобных вещах».

Впоследствии подопечный Ларсена с лихвой превзошел своего наставника в роли духовного пастыря, и у него было гораздо больше учеников, чем у вышеуказанного доктора эзотерических наук. Немудрено, ведь молодой человек умом намного превосходил учителя, да и проповедуемая им мудрость опиралась на традиционные учения Индии. Его ученики никогда не слышали откровений о мнимых путешествиях в астральном теле, и он никогда не предлагал им совершать их вместе с ним.

Людям с короткой памятью, начисто забывающим прогулки, совершенные в астральном теле, я могу противопоставить других, кичащихся своей надежной памятью. Подобные люди редко встречаются в Тибете; я лично знала некоторых из них. Их называют делогами.

Делог буквально означает «вернувшийся с того света». Такой человек не умирает, а лишь таинственным образом совершает путешествие, в то время как его тело находится в состоянии каталепсии либо в коме. Это состояние может продолжаться долго. Приводят случаи, когда некоторые оставались в нем больше месяца.