Зачарованный киллер-2

— Где вторая девочка?! — заорал я.

Ошеломленная бабка показала ручонкой себе за спину. Я отпихнул ее, ворвался во вторую комнату и увидел, что девчонка совершенно обнажена и прикована наручниками к батарее отопления.

— Посиди тут, скоро освобожу, — сказал я, возвращаясь на основное место драмы, где мужик уже очухался, да и пес подозрительно быстро пришел в себя.

Мужик встал, я выпалил из своего идиотского пистолета, забыв прикрыть лицо…

Ессентуки, май, второй год перестройки

Кинга затрубила, распахнула пятисоткилограммовые шипастые двери, удивительно легко для своей пятитонной туши сошла с прицепа и побежала по полю. Толстая цепь беспомощно волочилась за ее правой задней ногой.

Слониха бежала целеустремленно, около вагончика бухгалтерии, посреди зоозала, остановилась, будто вспомнила что–то, помахала хоботом и начала отчаянно чесаться о вагончик. Из бухгалтерии раздался отчаянный крик Татьяны Леонтьевны, жены директора.

…Буквально пять дней назад директор вызвал меня. Я зашел, как был, в грязной спецовке, сапогах, пахнувших навозом, держа в левой руке верхонки.

— Садитесь, — вежливо сказал директор, — есть серьезный разговор. — Я аккуратно сел на краешек стула, сделал внимательное лицо. В этом зверинце я держал себя отчужденно, почти не общался ни с кем, кроме зоотехника. Отношения же с директором ограничивались утренним приветствием.

Когда я устраивался на работу, я пояснил отсутствие трудовой последней отсидкой. Предъявил паспорт, военный билет, справку об освобождении. Справку он изучил внимательно, оформил меня с двухмесячным испытательным сроком, ни о чем не спросил, Под жилье мне выделили нищую комнатушку в фасадном вагоне; крыша там отчаянно текла, но я был там один, в отличие от жилых вагонов, где рабочие жили по трое–четверо. Поэтому, несмотря на отсутствие комфорта, я был доволен.

— Вам не надоело убирать говно? — начал директор, испытующе смотря на меня.

— Я знал, на что шел…

— А что если я предложу вам должность своего заместителя по зооветеринарной работе? Такой должности у нас нет, но я ее введу в штатное расписание.

— Простите, но мое нынешнее положение устраивает меня.

Директор изобразил на своем маловыразительном лице удивление:

— Оклад всего на шестьдесят рублей меньше, чем у меня.

— Вы, наверное, догадываетесь, что я не стеснен материально.

— Что же тогда вас заставляет трудиться простым работягой за нищенскую плату?

— Я же говорил вам при трудоустройстве. После тюрьмы отношение ко мне в городе настороженное, вернуться в редакцию мне пока сложно. Вот я и решил некоторое время потрудиться в нейтральной организации, в нейтральной должности. Жилье бесплатное, интересный маршрут, необременительная работа, если относиться к ней добросовестно…

— Послушайте, — начал директор подход с другого конца. Он явно был несколько ошарашен моим отказом. — Мне очень не хватает грамотного порядочного помощника. Все эти алкаши, вы же сами видите… А Филиппыч, хоть и не алкаш, но толку от него мало. Сачок и болтун. У меня большие планы, вы же слышали, что мы строим новый цирк. Фирменные вагоны, зооклетки, модерновый фасад. — Он протянул мне эскиз новой конструкции, действительно впечатляющий. — А я прикован к зооцирку, хотя надо чаще быть на заводе, где выполняется заказ. Металл доставать, фанеру, декоративные элементы — все. А тут в командировку боишься уехать.

— Мне очень приятно ваше доверие, — сказал я проникновенно, — но для этого вовсе не обязательно обременять меня руководящим чином. Я и без того готов подменять вас на время командировок.

— Ну, знаете. Это как–то не принято. Да и не имею я права оставлять за себя простого рабочего. Я вот в отпуске три года не был — не на кого хозяйство оставить. Нет, надо, чтоб вы были при должности. Да и главк не одобрит, я же туда сообщаю, кто за меня остается.

— Ну, а что хорошего, если за вас останется бывший зэк?

— Кто об этом знает? Достаточно, что вы с дипломом, я же ваш военный билет видел, там сказано, что вы закончили университет.

Он был настолько настойчив и убедителен, что я имел глупость согласиться. И в тот же день он улизнул в командировку, оставив меня за директора, через сутки надо было начинать переезд, а в этом деле у меня совершенно не было опыта.

После того, как вывесили приказ, я получил некоторое удовольствие, глядя на рожи главных инженеров, коммерческих директоров, администраторов и прочей швали. Особенно меня умилила Тося: она восприняла решение директора за откровение свыше, и в тот же вечер прибежала ко мне с докладом на пьяницу–электрика, двух шоферов и бедного Жору, который как–то неосторожно провел в вагончик девицу.

И вот, не успели мы закончить переезд, только зоозал построили, а склады и жилье были еще в пути, как случилась беда — выскочила из своего фургона слониха, грозная Кинга, покалечившая за свои тридцать лет немало людей.

Зоозал строится просто: зооклетки с животными выставляются так, чтобы они образовали прямоугольник. Спереди этого прямоугольника ставятся фасадные вагоны, средний из которых — вход с будкой контролера, правый и левый — кассы и кабинеты (в одном из таких фасадных вагончиков и находилась моя каморка). Задняя же часть прямоугольника закрывается слоновозом. Потом все клетки спереди огораживаются переносными, метровой высоты барьерами и зверинец готов к приему посетителей.

Так вот, на счастье, зоозал был уже построен и Кинге некуда было убежать. Единственная дыра — рядом с ее фургоном (через нее обычно заезжает водовозка мыть животных и заполнять бассейн белого медведя) — пока ее внимания не привлекла. А я уже послал рабочего к шоферам, чтоб до приезда пожарников и эту дыру перегородили какой–нибудь машиной. Тем временем Кинга, облюбовав вагончик бухгалтерии, плотно прижалась к нему боком и стала чесаться, как это делают свиньи у забора. Вагончик, естественно, затрещал и затрясся, а жена шефа от ужаса завыла.

Орала она классно, но Кинга внимания не обращала — чесалась. Похоже, эти визги ее даже забавляли, возможно, они напоминали ей родные джунгли и крик каких–нибудь экзотических обезьян или птиц. Вагончик ходил ходуном, Татьяна Леонтьевна чувствовала себя там, скорей всего, как в утлом суденышке во время шторма… Потом, когда все кончилось, я пытался узнать — не ощущала ли она приступов морской болезни, но «бух» обиделась и долго со мной не разговаривала.

Два отчаянных водителя на тягачах выскочили на поле зоозала и попытались отвлечь слониху. Когда машина подъезжала слишком близко, она угрожающе делала шаг ей навстречу, и машина стремительно пятилась. Еще бы, Кинге перевернуть этот тягач — раз хоботом шевельнуть. Но отвлечь ее удалось. Она переместилась в другой угол зоозала, один из шоферов подрулил прямо к крылечку бухгалтерии, Татьяна Леонтьевна выпорхнула оттуда и они благополучно умотали от места битвы подальше.

Трагичное и смешное всегда рядом. На поле вдруг показалась нелепая длинная фигура с тросточкой. Это проспался с похмелья и вышел на прогулку художник — высокий старик с шикарной гривой седых волос, заслуженный ветеран трех ЛТП. Он шел прямо на слониху и та даже замерла на миг от его наглости. (Потом художник рассказывал нам, что слониху он увидел сразу, но не придал значения: чертиков он видел уже вчера, зрелище привычное, вот и отнес слониху к новым фокусам похмельных синдромов).

Кинга прижала уши, вытянула хобот горизонтально и вдруг завизжала, как ржавая циркулярная пила. Мгновенно потеряв вельможную неторопливость и тросточку, художник подпрыгнул, сделал в воздухе крутой разворот, которому позавидовал бы Брюс Ли, и с огромной скоростью нырнул под ближайшую зооклетку. Зооклетки во время переездов закрываются щитами на петлях — фартуками, в рабочее время эти фартуки открываются, касаясь земли, создают определенную защиту от безбилетников. Так этот толстый, из многослойной фанеры фартук художник пробил, как папиросную бумагу.