Зачем ловеласу жениться

— Как вам эта кандидатура? — спросил Тоби. — У него и титул, и…

— Но он ниже меня, — перебила Бел.

— Выходит, к списку ваших требований следует добавить и высокий рост? Может, и внешнюю привлекательность? Ох, боюсь, что миссия, которую вы на меня возложили, становится невыполнимой.

— Внешность не играет особой роли, — ответила Бел с некоторым раздражением. — Да и рост, наверное, тоже. Часто люди, красивые душой, уродливы внешне. Высокий и красивый мужчина вполне может оказаться совершенно неподходящим кандидатом в супруги.

— Да-да, помню. Несколько минут назад вы решительным образом исключили меня из списка кандидатур. Увы, все против меня. Не тот рост. Не те внешние данные… — Он скорчил гримасу. — К тому же не лорд, а всего лишь безродный сэр. Это катастрофа! — воскликнул Тоби, подражая акценту девушки.

Бел фыркнула и отстранилась от него.

— Но я же попросила у вас прощения… И я не употребляла слова «безродный». Мой брат тоже не лорд, но я знаю, что он даст фору иному герцогу.

Тоби рассмеялся:

— Какая трогательная преданность! Но скажите, почему вы решили выйти именно за лорда?

— Мне кажется, я уже объясняла… Потому что лорды имеют влияние в парламенте. А баронеты, к сожалению, не заседают в палате лордов.

— Но парламент у нас двухпалатный, дорогая. Не стоит относиться с таким пренебрежением к палате общин. Именно оттуда идут все законодательные инициативы, и лишь затем Маркем и ему подобные накладывают на них вето. Возможно, вам следовало бы искать брака с любым членом парламента.

— С любым?.. — в растерянности переспросила Бел. — Значит, все они влиятельные люди?

— Разумеется, дорогая, — ответил Тоби посмеиваясь. — Между прочим, у меня идея… Знаете, я при желании мог бы в любой момент обеспечить себе место в палате общин. Я мог бы просто-напросто купить его. Да-да, такой безродный и катастрофически недостойный человек, как я, мог бы стать членом парламента.

— Я так не говорила! — возразила Бел. — Я бы никогда не позволила себе сказать такое. Вы оскорбляете меня, извращая мои слова. Прошу вас, прекратите.

— Дорогая, какие именно слова я извращаю? Я отчетливо помню произнесенное вами слово «катастрофа» и последовавшую за этим дискуссию о моей непригодности. — Тоби прикоснулся пальцами к щеке девушки. — Но вы не переживайте. Я не держу обид…

— Тогда почему вы надо мной так насмехаетесь?

— Потому что вам это необходимо. Вы принимаете себя слишком уж всерьез. А это большая ошибка. Серьезность пагубна для здоровья. Вызывает депрессию и несварение. К тому же плохо влияет на цвет лица. Насмешка — одно из двух проверенных средств для излечения от серьезности.

— Одно из двух?.. — Бел внимательно посмотрела на Тоби. — А не могли бы вы сразу же перейти к другому средству?

Сэр Тоби расплылся в улыбке:

— С величайшим удовольствием.

В следующее мгновение его губы коснулись ее губ.

Глава 3

Этого Бел никак не ожидала.

Ее целовали, и это происходило впервые в ее жизни. На залитой лунным светом террасе ее целовал мужчина с внешностью греческого бога… и нравственностью сатира. Это было чудесно — и в то же время ужасно, отвратительно… И вообще, она не знала, что обо всем этом думать. А ведь она так привыкла все раскладывать по полочкам.

Ошеломленная происходящим, Бел даже не пыталась высвободиться. А губы Тобиаса медленно скользили по ее губам — раз, другой, третий… Бел почти сразу уловила знакомый запах бренди в его дыхании, а вот вкус оказался совершенно незнакомый, так как она никогда не пила спиртного. И теперь губы этого мужчины подарили Бел первый в ее жизни привкус греха. Огненный привкус. Не горький, как она всегда думала, а терпкий и острый. И этот вкус, казалось, обострил все ее чувства и словно разбудил дремавшее тело.

А сэр Тобиас что-то шептал ей время от времени и по-прежнему легонько касался ее губ своими губами. Но из-за шума в ушах Бел не слышала, что именно он шептал, только чувствовала его горячее дыхание. Внезапно ладонь его соскользнула с ее щеки и легла ей на затылок. И в тот же миг его губы прижались к ее губам уже совсем по-другому — прижались крепко и страстно. И вновь она ощутила огненный привкус бренди, опьяняющий и грешный. Только теперь этот привкус словно растекался по всему телу, и Бел казалось, что ее кровь бурлит, закипает в жилах. В груди у нее будто образовалась огненная воронка, и жар из нее устремлялся в ноги, в руки, в голову… А сердце билось все быстрее и быстрее, билось настойчиво, гулко и словно взывало к чему-то темному и непонятному, таившемуся в глубинах ее подсознания. И Бел, не в силах противиться этому зову, крепко прижималась к целовавшему ее мужчине, прижалась всем телом.

И в тот же миг она поняла, что с ней происходит. Ее сжигала страсть — желание необузданное и неукротимое, и это был ее самый страшный враг, грозивший разрушить все надежды, все планы на будущее, все мечты…

И все же отступил он, сэр Тобиас, а не она.

— О!.. — сорвалось с ее губ в тот момент, когда Тобиас отстранился. А он, божественно красивый, смотрел на нее молча, смотрел вопросительно, явно ожидая от нее каких-то слов, какой-то реакции. Но что могла она сказать? Она не могла упрекнуть его, поскольку ее вина в произошедшем была не меньше, чем его. И на ее губах все еще оставался жгучий привкус бренди… и желания. Бел плотно сжала губы, чтобы подольше удержать этот чудесный привкус.

Вскоре им придется возвращаться в зал. И там она, собравшись с силами, займется поисками мужа. И она непременно найдет его. Найдет мужчину, который предоставит ей возможность делать добро и при этом не станет оказывать на нее давление. Мужчину, который не сможет разжечь ее чувственность одной лишь своей улыбкой, который не сможет поколебать ее принципов. Это будет мужчина… с привкусом ванильного крема, а не бренди. С таким она будет чувствовать себя в полной безопасности.

Но самое главное сейчас — успокоиться. Когда же она войдет в зал, она снова обретет способность управлять своими чувствами и эмоциями. Да-да, скоро она вернется в зал, вот только… вот только побудет еще несколько запретных мгновений в объятиях этого чарующего дьявола…

Тихонько вздохнув, Бел закрыла глаза, чтобы еще немного понежиться в сладкой бездумной темноте. Ах, если бы эти чудесные мгновения длились вечно… И если бы он снова ее поцеловал…

«Все, хватит, довольно — думал Тоби, — Больше я этого делать не стану».

Теперь ему уже казалось, что поцелуй — все же слишком сильное средство для исцеления девушки от излишней серьезности. Слишком сильное для него, Тоби. Что же касается Изабель, то для нее это лекарство, пожалуй, недостаточно эффективное. Судя по всему, она все ещё несла на своих хрупких плечах всю тяжесть мира, в то время как он… О, похоже, он столкнулся с особенно тяжелым случаем болезни под названием «серьезность». И было очевидно, что болезнь оказалась чрезвычайно заразной, так как этот поцелуй отбил у него всякое желание шутить и подтрунивать. Над кем бы то ни было. Более того, от этого поцелуя у него дух захватывало.