Зачем Сталин создал Израиль?

«А у нас централизованная дипломатия, — говорил, уже находясь на пенсии, Молотов. — Послы никакой самостоятельности не имели. И не могли иметь, потому что сложная обстановка, какую-нибудь инициативу проявить послам было невозможно. Послы были исполнителями определенных указаний…»

Молотов считал, что только он со Сталиным занимаются дипломатией. Остальные должны просто исполнять их указания, не отступая ни на шаг от инструкций. Еще при Литвинове посол, полпред мог спорить с наркомом, обращаться в ЦК, к Сталину в случае несогласия. При Молотове это уже стало невозможно.

Да и послы уже были такие, которым и в голову не приходило спорить с наркомом: что начальство приказало, то и правильно.

Все, что мог предпринять посол Виноградов, — информировать Москву о своих беседах на палестинские темы.

Его послание в Москве прочитал заведующий Средневосточным отделом НКИД Сергей Иванович Кавтарадзе, человек фантастической судьбы. В юности он познакомился со Сталиным. В двадцатые годы был наркомом юстиции Советской Грузии, работал в союзной прокуратуре в Москве.

Сергей Кавтарадзе разделял взгляды Троцкого. Его исключили из партии и отправили на поселение в Оренбургскую область, через год арестовали, и особое совещание при коллегии ОГПУ приговорило его «как активного троцкиста» к трем годам лишения свободы. Отбыв срок, он вернулся в Москву. В октябре тридцать шестого его вновь арестовали. На сей раз «как участника грузинского антисоветского центра» отослали в Тбилиси. Его подельников грузинский НКВД расстрелял. Кавтарадзе сидел и ждал своей участи.

После смерти Сталина он рассказал, что дал показания, «находясь под постоянным действием невыносимых методов психического и физического воздействия — угрозы расстрелом, инсценировки расстрела, физическое и нервное изнурение, граничащее с умопомешательством, например, мне казалось, что у меня сохнет голова и сокращается череп…»

По какой-то причине он не попал ни в один расстрельный список. А через два с лишним года, в феврале тридцать девятого, его внезапно этапировали в Москву. В середине декабря его доставили к наркому внутренних дел Берии. Лаврентий Павлович объявил, что его дело прекращено и он свободен.

Кавтарадзе не поверил Берии. Но их с женой освободили, им дали жилье и работу. Почему это произошло? До конца жизни Кавтарадзе не мог ответить на этот вопрос. Возможно, в хорошую минуту Сталин вспомнил о друге своей юности и повелел оставить его в живых.

Осенью сорокового года супругов неожиданно посетил Сталин. Эта фантастическая история стала легендой. Вождь поздно вечером постучал в дверь коммунальной квартиры, в которой обитали Сергей Иванович и Софья Абрамовна Кавтарадзе. Сталин любил такие жесты… За всю жизнь он сделал всего несколько таких поступков, но о них говорила вся страна.

Они просидели за столом полночи, как ни в чем не бывало. После этого Кавтарадзе взяли на руководящую работу в наркомат иностранных дел.

Тридцать первого декабря сорок первого года Кавтарадзе доложил первому заместителю наркома Андрею Януарьевичу Вышинскому, что советский посол в Анкаре Виноградов принял «представителя Еврейского палестинского агентства по делам эмиграции и колонизации — Эпштейна Элиаса Менахема».

Советский посол счел заслуживающим внимания предложение палестинских евреев поставлять в Советский Союз медикаменты. Еврейское агентство было готово прислать бригаду врачей с походными госпиталями. Палестинские евреи хотели купить советские военные фильмы, поскольку в Палестине была создана Лига дружественных отношений с Советским Союзом, и ее активисты уже провели неделю солидарности с советским народом.

Совсем иное отношение вызвала просьба разрешить советским гражданам, престарелым родственникам палестинских евреев, выехать в Палестину. Англичане обещали сто разрешений на въезд.

Кавтарадзе предлагал Вышинскому:

«1. Запросить мнение Наркомвнешторга по вопросу о торговле с Палестиной медикаментами…

2. Считать неприемлемым предложение Эпштейна о посылке в СССР бригады врачей из Палестины с походными госпиталями.

3. Считать нецелесообразным выезд престарелых евреев из СССР к своим родственникам в Палестину.

4. Не возражать против продажи торгпредством СССР в Турции Эпштейну боевых кинофильмов для показа в Палестине.

5. Запросить НКВД, имеются ли в его распоряжении какие-либо сведения об Эпштейне Элиасе Менахеме и обществе, которое он представляет».

Вышинский запросил мнение заведующего 2-м европейским отделом Федора Тарасовича Гусева. Тот согласился с Кавтарадзе, что не надо отказываться от медикаментов и медицинского оборудования.

Второго марта сорок второго года президент Всемирной сионистской организации Вейцман отправил послу Майскому меморандум о целях сионистов.

Советский посол проявил искренний интерес к судьбе Палестины, и Вейцман спешил донести до него точку зрения сионистов. Он писал Майскому, что настало время вернуть «еврейскую нацию на древнюю территорию»:

«Не существует такой страны на земном шаре, которая была бы готова принять от двух до трех миллионов евреев, организовать их компактные поселения в пределах своих стран — ни Соединенные Штаты, ни какой-либо британский доминион, ни одна из южноамериканских республик, ни, как мы понимаем, Советский Союз.

Есть ряд проектов, связанных с организацией поселений в тропических или арктических районах, вероятно, там можно было бы принять переселенцев, однако проблему этим не разрешить…»

Вейцман предлагал советскому правительству пересмотреть отношение к сионизму и сионистам: «Нельзя позволить прошлым недоразумениям стать препятствием для развития новых отношений между СССР и сионизмом.

Сионистские конгрессы совершенно естественно заявили протест против запрета их движения, еврейского языка в СССР, против отношения к сионистам как контрреволюционерам. Но они никогда не относились враждебно к советскому правительству, к СССР, где проживает почти треть мирового еврейства, к одной из великих стран, ответственных за мирное урегулирование…»

Вейцман писал Майскому, что в Палестине евреи, преодолевая привычку к городской жизни, возвращаются к земле, крестьянскому труду: «Они строят дороги и мосты, работают каменотесами, сажают леса на холмах, осушают болота, управляют автомобилями и автобусами, делают станки, работают на электростанциях и добывают поташ в районе Мертвого моря, трудятся на железных дорогах…»

Появление Вейцмана у Майского, беседы Эпштейна с советским послом в Турции заинтересовали руководство наркомата иностранных дел. Палестина, создание еврейского государства — это была новая проблема, которой раньше не занимались.

Первые контакты не увенчались успехом.

Палестинская фирма «Шенфельд» заключила договор с советским торгпредством в Турции о продаже ей двадцати восьми фильмов и ста киножурналов, но англичане не выпустили хозяина фирмы из Палестины, и он не смог приехать в Анкару, чтобы подписать контракт.