Зачем тебе алиби…

— Лен… — тихо сказала Анжелика. Она повторила имя несколько раз, но ответа не последовало.

Та по-прежнему сверлила взглядом обои.

— Бесполезно! — Саша снова забулькал минеральной водой и замер с мокрым открытым ртом, отдуваясь. — Бесполезно звать. Ни с кем не желает говорить. Презирает.

— Лена, — сказала она, не обращая внимания на его комментарии. — Ты как себя чувствуешь?

Может, поешь чего-нибудь?

У той даже ресницы не дрогнули. Анжелика смотрела на эти короткие белесые ресницы и отмечала почему-то, что впервые видит их ненакрашенными. Она не узнавала этого лица, не покрытого слоем косметики, не узнавала свалявшихся на подушке волос, но больше всего ее пугал этот, воспаленный взгляд, устремленный в стену.

— Лен, нужно хотя бы попить,. — робко продолжала она, протягивая руку и дотрагиваясь до ее плеча. — Хотя бы чаю. Хочешь чаю?

— Оставь ее в покое. — Саша снова принялся рыться в пакетах.

Анжелика гневно обернулась:

— Она больна! Не понимаешь?!

— Чего тут не понимать. Я первый тебе это сказал, — невозмутимо ответил он.

— Так ведь ей надо помочь!

— Ну и помогай. С меня хватит.

— Она с голоду умрет, если пролежит так еще сутки!

— Ничего подобного. Баз еды можно прожить месяц, как минимум.

— По тебе не видно, — она с ненавистью смотрела на его раздутые щеки. Щеки медленно, с трудом двигались — жевать всухомятку было трудно.

Саша снова присосался к бутылке, и уровень воды уменьшился почти наполовину. — Как ты не подавишься?!

— Да ладно тебе. Если она захочет, то и поест, и попьет.

— Она же больна! Может, ей не хочется пить! Надо ее заставить! Она даже не моргает!

— Серьезно?

Тон был издевательский. Анжелика в бешенстве указала на Лену:

— Может, она вообще умерла?!

— Не ори, соседи услышат.

— Ей врач нужен!

— Не пори чепухи. Сейчас никакого врача не будет. Потом.

— Но она не моргает! Ты хоть понимаешь, что это такое? Может, у нее паралич?! Нормальный человек может не есть и даже не пить какое-то время, но моргать он должен! У нее же красные, совершенно красные глаза!

— Ну, так дергай ее за ресницы, чтобы она моргала, — злобно ответил он.

Анжелика, пораженная его тоном и словами, остолбенела и не нашла, что ответить. А Саша спокойно продолжал:

— Она тебе палец откусит, вот чего ты добьешься, — он подозвал Анжелику жестом, и девушка нехотя приблизилась. — Садись. Расскажи, какие новости. Что ты придумала с замками Луары?

— Мне надоело здесь.

— А этот тип, который тебя избил? Он больше не появлялся?

— А что, на мне видны свежие синяки? — ответила она. Анжелика твердо решила ничего не рассказывать об этом парне. Почему она приняла такое решение — сама не знала. До сих пор она не скрывала ничего от Саши — своего сообщника, родственника, главного советчика во всех бедах. Но теперь ей больше не хотелось выслушивать ни его советы, ни предостережения.

— А звонки подозрительные были?

— Нет. Но вчера у меня были гости.

И она подробно, во всех деталях, рассказала ему о визите Маши. Он выслушал ее напряженно, не перебивая, только время от времени поглядывая на жену. Та лежала все так же неподвижно, и трудно было поверить, что она не спит. Наконец, когда Анжелика замолчала, он сказал:

— Эта твоя Маша — она не двинутая?

— Нет. А вот скажи на милость, почему ты мне ничего о ней не рассказывал? Я же тоже член вашей семьи. Мог бы что-то рассказать.

— Да я даже о ней не думал, — небрежно ответил Саша. — И потом, прости, но ты не такой уж член нашей семьи. Ты же не кровная родственница, а когда все это случилось, вообще была соплюхой. Член семьи, скажешь тоже! Ушла, пришла, вышла замуж, овдовела. Да и семьи давно нет! Остался один я.

— Но ведь она вышла замуж за твоего отца, разве нет?

— Ну и что? Это ее проблемы, и проблемы моего отца. И не говори мне, что они оба невинно пострадали. Эта Маша — та еще штучка. Она всегда пыталась выгородить себя и нашего папашу.

— Ты что — не веришь, что Игорь подстроил всю эту сцену?

— Нет.

— Да почему?

— Потому что в этом нет никакого смысла, — отрезал он.

— Как никакого смысла? А ваша тесная квартирка? Игорю было тесно, и он не хотел жениться на провинциалке без своего жилья. А она слишком его любила, чтобы от нее можно было отвязаться просто так. И еще отец ему мешал. И он решил разом устранить эту перенаселенность.

— Какие глупости, — авторитетно ответил Саша. — Бабские глупости.

— Думаешь, она наврала?

— Конечно.

— А как же твой отец? Он же действительно послушался Игоря, когда стал к ней приставать? Ему зачем врать?

— Ну и дура ты, прости меня. — Он протер покрасневшие от бессонницы глаза. — Как это — зачем врать? Ему как-то надо было оправдаться перед нами. Вот он все и придумал, а Маша подхватила и раздула до небес. Оба — невинные жертвы. Да ты сама подумай, на чем все это основывается? На бреде алкоголика?! И хватило же наглости преподнести тебе такую чепуху…

— Но послушай…

— Это ты меня послушай! — резко перебил он. — Папаша пьет так давно, что у него теперь вместо мозгов дешевый заменитель. Я бы на твоем месте не стал верить ни ему, ни ей. Ну, разве что тебе скучно жить без сплетен.

— Мне не скучно, при моей-то жизни! — возмутилась Анжелика. — Но неужели ты думаешь, что все это — вранье от начала до конца?

— Вранье.

— И почему твой отец стал к ней вдруг приставать? До этого он целый год смотрел на нее спокойно. Причина-то была?

— Откуда я знаю? Папаша мог давно ее хотеть, и вдруг не вытерпеть. Тем более, по легенде, он был в тот вечер поддатый. Все логично.

— Ну и что тут логичного?! — воскликнула она. — Все равно, отцы не поступают так с невестами своих сыновей.

— Много ты знаешь про отцов, невест и сыновей, — насмешливо ответил он. — Сама еще цыпленок, а туда же — рассуждает.

— Ну, хватит! — вспылила Анжелика. Она ненавидела, когда кто-то пытался называть ее «малявкой», «цыпленком» или «дурочкой». — Я, кажется, не сама все это придумала! И я ей верю!