Зачем только я в это ввязалась
Шрифт:
– Вы бы костюмчик-то…замыли!.. – Снова она кивала на мою юбку.
– Надо бы…
– Я выхожу. О, и вы к нам?! А вот тут у нас, как раз, дамская комната. Не желаете пятно отстирать?
А так как она туда и направилась, то я и нырнула за ней.
– Как? Отмывается? Нет, я понимаю…кофе же… – Прошла она мимо раковин и меня через несколько минут. – Ну, желаю успеха!
Она вышла, а я скорее отжимать вконец испорченную, наверное, юбку, и снова за ней. И только в коридор выскочила…а там!.. Там Григорий! И он напал на фифу. Я глаза вытаращила и окаменела. А он ей руки заломил, к стене прижал
– Кхм, кхм! – Покашляла я за его плечом, чтобы прекратить безобразие. – Я тут!
– А?! – Встрепенулся охранник, но жертвы захвата, ошарашенной до обморока жертвы, еще не выпустил. – Вот! – Помахал он вырванным, все же, из цепких лапок дамочки мой кошелек. – Вы потеряли, Ольга Викторовна.
Да! Права была моя бабушка, когда говорила, что деньги находить не к добру.
– А кошелек-то, и правда, мой! – Покивала я Вере, замершей с упавшей челюстью, и начавшей собираться публике. – Вот!
Взяла из рук мужчины кожаный портмоне, раскрыла его со словами, что ожидаемо в нем увидеть. Однако там же мое фото с Вадимом осталось. Вот дела! Как же я так? Нехорошо получилось, что банковские карты взяла, а фотографию вынуть забыла. Уф! Слава Богу, нашлась.
– Пойдемте, Григорий?
И мы под взглядами замершей толпы покинули коридор, потом этаж, а там и в машине оказались.
6
– Господи! Как это нас еще здесь не арестовали?! Это надо было додуматься, нападать на людей из-за ерундового портмоне за триста долларов! Вы в своем уме, Григорий?!
– Это, надо понимать, вы, Ольга Викторовна, хотите сейчас меня во всех смертных грехах обвинить? Используете тактику, яко бы беспроигрышную, что нападение – лучший вариант защиты? Не пройдет, Ольга Викторовна! Нет, не начинайте снова делать такие глаза…
– Какие такие?..
– Такие!
– Объяснитесь!
На этой моей реплике Гарик сокрушенно помотал головой из стороны в сторону и скрылся быстренько из зеркала заднего вида, мол, вы как хотите, а мое дело сторона. В доказательство этой своей точки зрения еще и руль крутанул резко, весельчак-то наш, что нас с Григорием так и припечатало к правому боку автомобиля.
– Гарик!
– А я что?! Между прочим, тоже переволновался, когда у Гришки в ухе ваш заполошный голос раздался: « Ай! Мужчина, руки уберите!» – Передразнил он меня.
– Что, что?!
– Да, да! Было. Иначе, чего бы Гришке с места подрываться? Он почти мозгов лишился, пока щебет тот мерзкий слушал. Ну, этой, вашей подружки, что это…замуж собралась. Я еще у него поинтересовался, обязательно ли было весь тот бред прослушивать? Никакого же терпения тогда не осталось. Или говорю, на крайний случай тише звук сделай. Я-то почему обязан страдать…
– Она мне не подружка…
– А мы так и поняли. Чтобы такая…извините, но у нее язык, как помело… А Григорий от нее просто перекалился. Но потом переживать стал.
– Из-за чего?
– А он сказал: «Что-то нашей-то совсем не слышно!..»
А я ему говорю: «А ты мог бы в этот поток слово вставить?» А тут и, о-па! Наша и объявилась!..– Заткнись, трепло! – Недовольно сверкнул глазами на шофера охранник. – А теперь, Ольга Викторовна, ничего не хотите рассказать? Например, как у не подружки оказалась эта ваша вещь?
– Как, как?.. Она плохой человек оказалась. Руки у нее к чужому так и тянутся. Вот!
– Воровка, что ли? – Присвистнул тут Гарик.
– Это как же вы, Ольга Викторовна, с такими и водитесь? Ай, ай, ай! Мне же придется сей факт Вадиму Андреевичу сегодня вечером доложить.
– Да чего там докладывать-то? – Неуютно как-то мне сразу стало сидеть на сиденье. – Подумаешь, клептомания у нее. Гребет все подряд. Женихов, портмоне… Болезнь, между прочим. Ей посочувствовать нужно. А так она вполне нормальная женщина…юрист, между прочим.
– Ай, ай! Ольга Викторовна… – По прищуренным глазам и изгибу губ Григория точно поняла, что нисколько мне не верил.
А тут еще и Гарик все норовил масла в наш разгорающийся спор, если не подлить, то накапать:
– Да…Вадиму Андреевичу это все не понравится…
– За дорогой лучше следи!
– А я так понял, что кошельком своим вы, Ольга Викторовна, не очень дорожили. – Принялся Гришка этим портмоне себя по колену постукивать. – Про женихов мне пока ничего не известно, конечно…но теперь мой профессиональный долг обязывает и этим вопросом заняться.
– Че – йе – м?! – Ой, икота что-то открылась. – А при чем здесь жених? Это же я, йе, к слову просто сказала. Никакого дела здесь нет. Все! Закрыта тема!
– Не знаю, не знаю!.. Опять же…запись доказывает наличие около вас мужчины!..
– Что?.. Какой еще, йе, мужчина?
– А вот этот!
И Григорий дал прослушать компромат на меня. То есть, где-то там у себя на приборе в руках нажал кнопочку, и в салоне автомобиля сначала зашипело, потом послышалось «кля-коля-кля», это он запись перематывал. Затем услышала противный голос Верки, когда она с теми дамами в кафе прощалась, и вот за ней уже, перекрывая все другие звуки общепита, раздались мои вопли.
– Ах, это!.. Да чепуха! Мелочи! Один раззява вылил на меня кофе. Вот! У меня и доказательство имеется.
И я потянула к глазам сердитого охранника пострадавшую часть одежды. А ею, как известно, была юбка. Глянув на нее, а еще на мои оголившиеся коленки, Гришка крякнул и отвел газа в сторону. Но его дерганье привлекло внимание Гарика. Наш пострел везде поспел…
– Ого! Ничего себе мелочи!
А я не поняла, он, про что, это говорил…
– За дорогой смотри!
– Да чего там?! Я про костюмчик же! Интересно, такой на сколько баксов тянет?
– Не отвлекаемся, Ольга Викторовна! – Прокашлялся Григорий. – Вы утверждаете, что, зная про прослушку, от кошелька избавиться нисколько не желали и, вообще, наш договор исполнили в точности. Так?
– Конечно!
– О, женщины! – Присвистнул Гарик.
– За дорогой смотри! – Набросились на него мы оба.
А потом Григорий отдышался и начал мне перечислять.
– Я вам поверил. В здание одну отпустил. Вы сказали, что там охрана на каждом шагу. А она там только при входе и состоит из одного пенсионера.