Зачем убили Сталина? Преступление века

Что же до Бюро Президиума ЦК, то оно последний раз собиралось 26 января, не собравшись в феврале ни разу. Все это напоминало затишье перед бурей, и это затишье не сулило ничего хорошего только Хрущеву — если иметь в виду высшее руководство.

Сложным оказывалось и положение Игнатьева. Он мог предполагать, что доживает как министр последние дни. «Огрехов» и даже грехов у Игнатьева накопилось к концу зимы 1953 года немало, и он не мог не вспоминать судьбу своего предшественника, экс-министра ГБ Абакумова, ныне сидящего в узилище у пока министра ГБ Игнатьева. А если Игнатьев был хотя бы косвенно связан с заговором против Сталина, то он тем более должен был чувствовать себя не лучшим образом, и это могло отражаться на его поведении так, что оно выглядело еще более подозрительным.

На понедельник, 2 марта 1953 года, хотя по «штатному расписанию» это был день заседания Бюро Президиума, было назначено расширенное заседание всего Президиума ЦК, которого все заждались.

Да, 2 марта должно было решиться многое — как в концептуальном отношении, так и в кадровом. Не могли не рассмотреть на Президиуме и ход следствия по «делу врачей» — с принятием принципиальных по нему решений.

И Сталин решил отдохнуть. Вечером 27 февраля он поехал в Большой театр — посмотреть «Лебединое озеро». В правительственной ложе сидел один, в глубине — чтобы его не видели из зала.

Балет Чайковского Сталин любил и смотрел много раз, но в том, что накануне смерти он смотрел именно его, нет символики и скрытого смысла — Сталин смотрел то, что стояло в репертуаре. Я утверждаю это так уверенно потому, что это подтверждается самим фактом сохранения инкогнито Сталина в тот вечер. Если бы он, допустим, заранее попросил поставить на определенный вечер определенный спектакль, то при любой маскировке его личной в том заинтересованности вряд ли удалось бы полностью скрыть от любопытных факт предстоящего посещения Сталиным Большого театра. Однако все совпало удачно — Сталину надо было наедине с самим собой расслабиться и отдохнуть перед утомительным, эмоционально непростым и длительным заседанием 2 марта, и тут кстати был любимый балет с любимой музыкой.

А В СУББОТУ, 28 февраля, Сталин пригласил к себе на «ближнюю дачу» членов «Тройки», то есть Берию, Маленкова и Булганина, и…

И — Хрущёва.

В своих воспоминаниях, упоминая о которых мне каждый раз хочется взять оба слова — и «свои», и «воспоминания» — в кавычки, Хрущев писал:

«…Он пригласил туда (в кремлевский кабинет. — С.К.) персонально меня, Маленкова, Берию и Булганина. Приехали. Потом говорит снова: «Поедемте покушаем на “ближней даче”». Поехали, поужинали… Ужин затянулся… Сталин был навеселе, в очень хорошем расположении духа…»

Жорес Медведев, приводя эти — в данном случае, я уверен, правдивые — строки Хрущева, пишет, что этот ужин, «который выглядел для Хрущева как неожиданный, был, естественно, подготовлен»…

Пожалуй, Ж. Медведев и не догадывается, насколько он тут прав! А, возможно, он все и понимает, но сознательно уводит нас от верной догадки. Нет, дело было не в стремлении, как уверяет Медведев, «…отвлечься, отдохнуть, поужинать с друзьями, выпить вина» перед тем, как принять «после долгого периода раздумий… радикальное решение».

Если бы дело было в желании расслабиться, компания у Сталина была бы наверняка другой — ни один из четырех приглашенных Сталиным на ужин 28 февраля не входил в его душевно близкий круг. Уж Клима-то Ворошилова с Семеном Буденным, да и Анастаса Микояна с Вячеславом Молотовым Сталин пригласил бы. Современные фальсификаторы образа и эпохи Сталина приписывают ему намерение в те дни чуть ли не отправить троих из этих четверых на плаху, но я не рекомендую никому хоть как-то брать в расчет подобные «версии». Политически Сталин от давних друзей действительно отдалялся, а точнее — они политически не то чтобы отдалялись, но отставали от Сталина… Но Сталин-то — по Хрущеву и Медведеву — хотел просто отвлечься. А Ворошилов, Микоян и Молотов, как и конармеец Буденный, в круг его души входили. Причем уже через день ему не помешало бы их понимание…

Но хотел ли Сталин в последнюю субботу зимы 1953 года расслабиться? Для этого ли он пригласил к себе, кроме членов «Тройки», еще и Хрущева?

Происходившее в тот вечер за столом на даче Сталина осталось между ним, четырьмя его сотрапезниками и Богом. Поэтому то, что сейчас читатель прочтет — лишь догадка автора. Но я надеюсь, что реконструировал суть того исторического вечера верно. И если я не ошибаюсь, Сталин тогда не расслаблялся, не отдыхал, а уже работал!

И работал напряженно!

Великие и деятельные натуры — а Сталин всегда относился к ним — не расслабляются в преддверии больших событий два раза! Это как в нелегком походе. Ты идешь, ты устал. Нужен привал, и ты его делаешь, расслабляясь по возможности максимально — ведь тебя опять ждет нелегкий путь. Но после привала, когда он позади, тут же делать еще один привал глупо. Результатом неизбежно будет не дополнительное расслабление, а утрата нужного тонуса.

Вот Сталин и устроил себе «привал», посмотрев чарующий балет Чайковского, очень для духовной рекреации подходящий. И если бы он хотел сохранить расслабление бойца перед боем 2 марта, то он провел бы субботу 28 февраля и воскресенье 1 марта опять-таки наедине сам с собой.

А он пригласил в субботу «Тройку» и Хрущева — на якобы «расслабляющий» ужин.

Зачем?

По Жоресу Медведеву — чтобы «расслабиться».

А, например, по «генералу» Волкогонову выходит, что Сталин их пригласил чуть ли не для того, чтобы сделать выволочку всем, кроме Булганина. Причем Берию Сталин якобы расспрашивал о «деле врачей», к которому Берия тогда не имел никакого касательства. Волкогонов утверждает, что гости усмотрели в этом некие зловещие намеки па близкие свои аресты и т. д. Мало того, что это — ложь, это еще и глупая ложь хотя бы потому, что через день предстоял бурный Президиум ЦК и Сталин никак не стал бы бросать любые упреки и обвинения в узком застолье, когда все это было уместнее сделать в публичной и официальной обстановке.

НАСКОЛЬКО я понимаю, Сталин к началу весны 1953 года уже полностью сложил для себя все элементы политической «мозаики» — как внешние, так и внутренние, в нечто единое целое.

То есть он убедился в том, что «холодная война», провозглашенная Черчиллем и непрерывно расширяемая Трумэном, начинает достигать своего системного пика. Причем своеобразие ситуации заключалось в том, что впервые, несмотря на все более обостряющуюся ситуацию, ни одна из сторон не могла уже перевести войну двух мировых лагерей из «холодной» фазы в «горячую» без риска получить — говоря языком более поздних времен — неприемлемый для себя ущерб.

Обе стороны уже имели атомное оружие, а США 1 ноября 1952 года испытали в Тихом океане первое в мире термоядерное устройство «Майк» с мощностью в 10 мегатонн, то есть — в 10 миллионов тонн тротилового эквивалента. Правда, это было сооружение весом в десятки тонн, но Сталин знал о возможности создания транспортабельного термоядерного заряда — работы по советской термоядерной бомбе РДС-бс уже подходили к концу.

Возникал «ядерный пат», и тут могло быть два варианта развития ситуации на планете.