Зачистка территории

Женщины, как ему тогда казалось, вовсе им не интересовались; он даже предположил, что возможно, у него в организме напрочь отсутствуют феромоны – особые приманочные вещества. Поначалу он предполагал, что это было от армии – там всегда стояла страшная вонь. Кстати, место, где стоит самый ужасный запах – это тюрьма.

Далее по степени вони следует психиатрическая больница и уж только потом армия. Аркадий как-то нашел в шкафу свой старый форменный китель и понюхал его – даже после многих лет в нем еще ощущались остатки той армейской вони. Его даже передернуло. Но все же, вероятно, тут он ошибался, поскольку другие ребята, служившие с ним вместе, заводили вполне удачные знакомства и женились на красивых девушках, а значит, очень даже исправно выделяли эти самые феромоны.

Тогда Шахов подумал, что он наверно просто изначально родился без феромонов, ведь в детстве его тоже никто не любил. Запомнилось, что как-то в классе, наверное, в пятом, в летнем детском лагере он участвовал в конкурсе рисунков на асфальте, и сделал действительно хороший рисунок. Это был один из его скрытых талантов. Он слышал, как буквально изумленные взрослые зрители кричали судьям: "Вот, посмотрите на этот рисунок!" – но судьи-воспитатели, которые лично знали Шахова и тоже за что-то его не любили, отдали первые призы другим детям за гораздо худшие рисунки. Аркадий же получил утешительный приз – воздушный шарик. Кстати, тогда в лагере был родительский день, но к нему, как обычно, никто не приехал. Одна родительница посмотрела на шатающегося в одиночестве мальчика, подозвала его и угостила пирожком, и он запомнил эту женщину на всю жизнь.

С самых юных лет Аркадий Шахов, который никогда не был избалован вниманием, чрезвычайно ценил любой интерес к себе. Обычно же никто не обращал на него никакого внимания, исключая разве что мошенников и торговцев с рук, назойливо предлагавших купить ему какую-нибудь дрянь. Иногда он у них даже что-нибудь покупал.

После окончания университета Шахов работал в небольшой компьютерной фирме, где одновременно был и одним из ее учредителей и поначалу основным работником. Дела фирмы поначалу шли ни шатко ни валко.

Первый опыт Шахова в более или менее реальной семейной жизни случился вскоре после окончания университета, когда, он какое-то время жил (или дружил, или еще как можно сказать) с разведенной

(впрочем, как потом оказалось, полуразведенной, то есть еще не разведенной, а только с поданным в суд заявлением) молодой женщиной с ребенком. Звали эту женщину Лиза. Это была какая-то совершенно странная полусемейная жизнь, поскольку Лиза постоянно находилась в беспрестанном, можно даже сказать, "броуновском" движении: вечно она куда-то бежала, уезжала, приезжала, ребенок ее был то у бабушки, то у нее, то еще где-то. К тому же у нее были какие-то свои, непонятные

Шахову проблемы, охватывавшие все сферы ее жизни. Он даже и не пытался вникать. Жили и жили. Спали вместе. Потом снова возник, поначалу было окончательно пропавший, муж – отец ребенка, с которым у Лизы сохранялись тоже какие-то очень сложные непонятные отношения и, конечно, самое главное – их связывал общий ребенок. За всем этим стояла какая-то очень старая история: школьная любовь, ранний брак

(в восемнадцать лет), почти сразу же – рождение ребенка, взросление супругов в браке, возникающие при этом проблемы и, как это нередко бывает, традиционный семилетний кризис. Связь бывших супругов и родителей общего ребенка при любом раскладе естественно была куда более прочная, чем у Лизы с Аркадием, которого иначе, чем

"сожителем", в данной ситуации и назвать-то было нельзя. Он даже на звание "гражданского мужа" не тянул. Они же, Лиза с мужем, несмотря на поданное в суд заявление, постоянно вели друг с другом какие-то переговоры и продолжали выяснять отношения. Роль же Шахова тут была странная: сбоку с припеку, хотя иногда, к его удовольствию, он с успехом утешал Лизу в постели. Но в конечном-то итоге, все это кончилось ничем. Позднее Шахов об этом периоде жизни никогда никому не рассказывал, да и сам старался не вспоминать. Рассказать об этом, например, Павлу было бы просто немыслимо и невозможно. Павел, например, просто таких отношений бы не понял: опять же сытый голодного не разумеет. Шахов в тот период никакого опыта семейной жизни не имел вовсе, а потому и не смог ничего понять, что происходит. Летом, когда Аркадий уехал на заработки, Лиза вдруг забеременела, причем точно от мужа, и их прежние семейные отношения внезапно восстановились. Когда Шахов вернулся, она, открыв ему дверь, как-то сразу даже не смогла понять, кто это такой и чего ему надо. Раздалось как бы "щелк" и Аркадий снова оказался на улице – выскочив из одной жизни и очутившись в другой, где его опять никто не любил.

В этот период он случайно познакомился на улице с некой девушкой

Надей из Петрозаводска. Они какое-то время даже переписывались и пару раз встречались, хотя и без близких отношений. Шахову было одиноко, девушка была симпатичная, и он предложил ей сразу же и пожениться, но она отказалась и после этого внезапно исчезла уже с концами. И писать перестала. Самое интересное, что через несколько лет она так же внезапно позвонила Аркадию (он насилу и вспомнил, что это за Надя такая) и сходу спросила, не женился ли он. Шахов ответил, что женился – он в то время был уже год как официально женат на Вере. Надя тут же повесила трубку. А чего она звонила,

Шахов так и не понял. Он пожал плечами и пошел дальше заниматься своими делами.

А потом Аркадий полюбил по-настоящему.

Любовь имела день рождения. Седьмое января. Рождество. Отмечали, выпивали, танцевали. Там он и познакомился с Мариной. Вот оно! Шахов был ослеплен. Его заметила и с ним говорила красивая замечательная девушка. В тот же вечер он пригласил ее к себе, и она пошла и осталась у него. Он тут же решил на ней жениться и в самое ближайшее время сделать предложение. Почти всю последующую неделю он был счастлив, приценивался к обручальным кольцам. Но всего лишь через пять дней произошел крах всех его планов…

Вскоре, а буквально на Старый Новый год, была намечена традиционная вечеринка, и Шахов собирался на этой вечеринке, сделать

Марине предложение. Сначала компанией посидели в кафе, а потом поехали к Шахову домой (тот снимал тогда двухкомнатную квартиру у знакомых, которые уехали на полгода за границу). Сначала посидели, выпили-закусили, послушали музыку, потанцевали. Затем часть народа ушла. Остались Аркадий, Александр, который был партнер Шахова по бизнесу, и Марина с Ольгой. Александр вдруг отозвал Аркадия на кухню и сказал: "Значит, получается такой расклад: ты спишь с Ольгой, а мы уже договорились с Мариной… Короче, мы ложимся в той комнате, а вы

– в этой…" Шахова объял ужас, который потом сидел в нем очень долго – не один день. Александр и Марина после этого разговора уже весь вечер сидели рядом до тех самых пор, пока не разошлись по комнатам. На Аркадия Марина вообще в тот вечер не смотрела. Аркадий же был настолько потрясен сложившейся ситуацией, что не знал, что и делать. И в итоге не сделал ничего. После этой вечеринки полтора года они с Мариной вообще никак не общались. Марину это, впрочем, похоже, совершенно никак не волновало. Самое интересное, что если бы кто-то из подруг спросил бы ее, чего это она изменила Аркадию,

Марина бы очень удивилась, поскольку считала, что никаких особых отношений у нее с Шаховым нет, и никогда не было. А уж с кем, извините, ей спать, то это ее сугубо личное дело. Шахов попытался, было, забыть о ней вовсе, и ему сначала даже показалось, что это возможно. Он даже как-то однажды утром проснулся и подумал о ней равнодушно: "Я ее не люблю". И тут кстати или некстати подвернулась

Вера.

Познакомились они с ней тоже как-то совершенно случайно: Шахов никогда потом не мог вспомнить, откуда она вообще взялась. Ситуация в какой-то степени повторялась. Вера была художница, в разводе, у нее был ребенок пяти лет, который, точь-в-точь, как и у бывшей подруги Лизы, половину времени жил то у Вериных родителей, то у родителей бывшего мужа, то у самой Веры. Вера работала в каких-то художественных мастерских и вела очень поначалу удивившую Шахова богемную жизнь. И Шахов тоже постепенно погрузился в этот специфический мир художников, режиссеров и прочих людей от искусства, большей частью непризнанных. Люди из этого мира спали до обеда, и потом могли неутомимо пить и болтать всю ночь. В период жизни с Верой они с ней постоянно бывали на различных выставках, вернисажах, тусовках, в мастерских, в мансардах и еще Бог знает где, и везде пили, пили и пили. Запомнилось из того периода жизни типовая картинка: куда ни придешь – всюду стоит дым коромыслом, все курят и пьют. Впрочем, надо отдать им должное, некоторые художники, хоть и пьяные, хоть и со стаканом в руке, но работали, и неплохо, хотя тут же подвизались и какие-то тоже нетрезвые непризнанные художники, ни одной картины которых Шахов никогда не видел, и к которым относился с большим недоверием. Сам он со своим чиновничьим обликом на художника ну никак не походил, выглядел среди них поначалу как белая ворона, и ему по наущению Веры резко поменяли имидж: он стал теперь ходить в каких-то хламидах, а на голове у него был сделан чуть ли не ирокез. Правда, от татуировок, серег и колец Шахов отказался категорически и наотрез – не настолько был пьян. Еще врезалось в память из того начального периода знакомства с Верой как отдельные стоп-кадры: день рождения на даче у какого-то довольно известного художника; Аркадий только что вроде как прочно сидевший за столом, вдруг уже валяется в кустах возле дома; потом он – уже абсолютно голый – в постели с такой же голой Верой на чердаке этого же дома мучительно блюет в подставленный ею тазик, и так далее и тому подобное… Потом была Верина беременность, то ли фиктивная, то ли настоящая – он так и не понял – но в конечном итоге так и не состоявшаяся. Потом они поженились. Шахов хорошо помнил те первые ощущения, когда он съездил за своими вещами и уже ехал жить к Вере: он шел к станции метро, кто-то из знакомых встретил его и о чем-то спросил. Аркадий не смог ему ответить: слезы текли из его глаз, горло его было зажато спазмом.