Задача — найти

— Очень напоминает нашу стазис — конструкцию, — задумчиво ответила она, — но есть и отличия.

— Объясни подробнее, — тут же потребовал я.

— У нас, — начала она, — я имею в виду хранительниц, есть знания и технологии создания статических полей, погружающих живое существо, как бы в безвременье. В этом поле прекращаются все процессы в организме, а человек там находится пока поступает энергия для поддержания поля. Если поле снять, то он продолжит жить дальше. Криогенные капсулы Содружества очень сильно замедляют процессы, но старение все же происходит, пусть крайне медленно, но это так. У нас также есть криогенные капсулы, и их работу исследовали очень давно, поэтому и знаю. А вот про стазис — поля знаю только теорию.

— Как снять поле? — спросил я. — Имею в виду, кроме того, что отключить энергию, возможны еще варианты?

— Нет, — без раздумий ответила Лилиан, — стазис — поле не уничтожить никаким оружием, пока работают его генераторы.

— А генераторами являются эти шесть кубиков, стоящих вокруг этой конструкции, — я уже констатировал факт, а не спрашивал. Идем вдоль стены — я в одну сторону, ты в другую и ищем что — то напоминающее рубильник или систему отключения. Если увидишь обозначения, похожие на обозначения твоего мира, то зови — с большой долей вероятности они относятся к интересующему нас объекту.

Сам же я решил искать хоть что — то из языка драурров. Мы пошли в разные стороны: девушки в одну, мы с котом в другую. На панелях встречались многие знаки, но ничего из этого не зацепило меня, не толкало изнутри.

— Иггр, — спустя десять минут услышал я голос жены, — иди сюда, я нашла символы, похожие на наши.

Я поспешил к ней. Совсем небольшая квадратная панель со стороной полметра, на которой находились кнопки, нечто вроде индикаторов, обозначения. Вот на левый ряд символов и показывала Лилиан, утверждая, что они очень близки к их символам, обозначающих стадии эксперимента. Я внимательно рассмотрел их, затем перевел взгляд на другие обозначения драурров, но они остались для меня полностью непонятными, чему я очень удивился. Вернулся на несколько шагов назад к предыдущей панели и всмотрелся в эту панель — символы в подавляющем большинстве понимал. Идя обратно, задумался об этой странности, пока не пришел к выводу, что, вероятнее всего, эти обозначающие символы придуманы именно под этот эксперимент. Сама панель управления не подавала признаков работы, но, скорее всего, какой — то мизер энергии на нее подавался, ведь включать как — то ее надо. Не придя ни к какому заключению, просто провел рукой по небольшой панельке, которая очень напоминала сенсорную, и почти не удивился, когда вся панель управления ожила. Вслед за ней ожил большой экран, находящийся над ней, а через полминуты на нем появился текст на драуррите:

«Потомок. Если ты читаешь эти строки, то твоя жажда познания очень велика. А может быть, большая опасность заставила тебя искать ответы на свои вопросы. От твоих дальнейших действий зависит получишь ты искомое или нет».

Очень интересное послание, и главное, что его автор прекрасно известен. Я оглянулся посмотреть на стазис — конструкцию. Понятно то, что вывести этого древнего человека должен именно я. Напряг все свои чувства и отрешился от всего, даже закрыл глаза, чтобы ничто не отвлекало. И повел рукой над панелью. Полная пустота, безразличие, ничего. Вдруг опять все тот же толчок внутри меня, и я, не открывая глаз, нажимаю то, что находится под рукой. Продолжаю дальнейшие аналогичные действия. Еще пять раз я проделывал эти действия, прежде чем сзади меня раздался легкий перезвон, а рядом легкий вскрик изумления. Резко развернулся.

Конструкция безумно — гениального ученого исчезла, а на пол медленно опускалась фигура человека. «Антигравитация», — мелькнула мысль, — «наверняка моего плана, а не Содружества». Получил уверенность в этом. Отметил про себя, что интуиция и предчувствия после вчерашней адаптации усилились, точнее, восстановились до земного уровня. Мне даже захотелось провести еще десяток подобных испытаний, чтобы полностью восстановить свои способности. Человек, между тем, опустился на пол и открыл глаза. Миг он находился обнаженным, затем снизу нечто темно — синего цвета обволокло его до головы, превратившись в комбинезон. Увидев нашу группу, подошел и осмотрел, не забыв бросить взгляд и на Баюна.

— Так вот так выглядят наши потомки, — произнес он на древнем языке, обращаясь ко мне, а мои спутницы изумленно посмотрели на меня.

— …, — обратился он к Лилиан, на что девушка чуть вздрогнула, но ответила что — то на том же незнакомом языке.

— Я сказал, — обратился он уже к нам, — что приветствую хранительницу дружественной к нам расе на их языке.

Затем он замолчал, войдя в транс и, скорее всего, общался с местным искином. Минуты через четыре он удивленно спросил:

— В самом деле после войны с хтоираимами прошло более двадцати тысяч лет? — прочитав по нашим лицам, что это правда, добавил. — Тогда у нас мало времени. Что привело вас сюда и как узнали координаты? И давайте присядем и спокойно поговорим.

После этих слов рядом с нами «выросли» из пола пять кресел, на которых мы устроились с комфортом, очень уж удобные они оказались. После этого он дал понять, что внимательно нас слушает.

С этим человеком темнить и хитрить не имело ни малейшего смысла, поэтому я начал рассказывать свои похождения, ничего не скрывая. Некоторые моменты вызывали у него интерес, в других задавал уточняющие вопросы, очень долго расспрашивал нас и, особенно меня, о сражении, в результате которого я потерял свои способности. Такому же тщательному допросу подвергся анализ моего состояния, когда меня накрывало различными эмоциями, и было очень тяжело это переносить. Обрадовался, что система ройной звезды осталась нетронутой, а при упоминании медузы даже не смог скрыть своей радости.

— Так что я никак не могу быть потомком, — подвел итог я своему рассказу.

Удивительно, но все мои похождения вылились всего в полчаса.

— Могу тебе сказать, что новейшие симбионты класса «Воин» и «Дипломат» могли прижиться и начать развитие только у того, в ком течет не только кровь драурров, но и эфирные тела также аналогичные им. В твоем случае я вообще не понимаю, как такое могло произойти, ведь эти два симбионта несовместимы, а твои перепады настроения и есть результат этого. Я согласен, что эта, как ты называешь ее, белка, что — то подправила у тебя, но вот как ты смог дожить до этого момента, я не знаю. Могу только предположить, что дух воина в тебе настолько силен, что сдерживал развитие симбионтов, да еще вон эта твоя Селена наверняка помогла. Это ведь разработка на основе наших старых исследований?

— Все верно, — ответила сполотка, — в свое время мы обнаружили записи и на их основе воссоздали симбионт. Сам комплекс состоял из симбионтов, непосредственно вживляемых в тело, и коммуникатора, исполняющего роль и вычислителя, и связиста, и многое другое.

— А почему ты сказал, что у нас мало времени? — спросил я.

— После моего выхода из стазис — поля оставалось всего два часа, — он чуть улыбнулся, — сейчас уже меньше.

— Как же так? — изумлению Линонэль не было предела. — Ведь по нашим данным вы жили тысячелетия!

— Я смотрю, что вы еще не изучили досконально свои тела, способности и возможности. Все дело в том, что разумный живет в этом мире до тех пор, пока живы его эфирные тела. Срок жизни моих всего пятнадцать тысяч лет, поэтому как только они полностью соединятся с Вселенной, я тут же превращусь в прах. Разумный в совершенстве владеющий всеми своими телами, в том числе и биологическим, будет жить столько, сколько существуют его энергетические составляющие. Потом же он либо умрет, либо должен перейти на следующую ступень развития. У меня не хватит времени, чтобы шагнут туда, — добавил он, видя, что все мы хоти задать один и тот же вопрос.

— А как же я? — спросила Лилиан. — Я ведь тоже пролежала эти тысячелетия.

— Ты, наверняка, находилась в криогенной стазис — капсуле, — ответил ученый, — а ваши ученые совместно с хранительницами сумели добиться того, что эфирные тела также прекращают взаимодействие с Вселенной. Правда, только для тех, в ком течет кровь хранительниц. Хотя все знания и технологии вы нам предоставили, но применить их к себе мы так и не смогли. Если бы меня вывели из стазиса через десять — двенадцать тысячелетий, то я бы еще смог долго прожить, конечно, не все оставшееся время, а где — то шестьдесят процентов от него.