Задание: Нидерланды

Дарелл инстинктом игрока понимал, что какими бы достоинствами не обладал человек, добивающийся совершенства в своем деле, очень часто все решает случай. Он никогда на него не полагался, но никогда не удивлялся случайному повороту событий. Он просто принимал происходящее и старался его использовать, неважно, хорошо оно было или плохо. Можно было быть очень терпеливым, чрезвычайно высоко квалифицированным во всех тонкостях искусства шпионажа, обладать блестящим умом – но если удача от игрока отворачивалось, работа становилась тяжелой, грязной и очень часто от ее результата уже не было никакой пользы отделу "К".

Но сегодня ему повезло.

Жалюзи на окнах в доме ван Хорна были опущены, но уже минут через пять он увидел, как боковая дверь рядом с магазином неожиданно открылась и закрылась, и на тротуар выскользнула неясная фигура. Дарелл мгновенно вскочил на ноги.

Это была экономка, Лина Хьюзинг. Плотная, мрачного вида женщина замерла на тротуаре, словно в нерешительности. Затем повернула налево, пересекла улицу и быстро зашагала по кленовой аллее, пройдя поблизости от того места, где сидел Дарелл. В левой руке у нее был небольшой дорожный чемоданчик, на седой голове пожилой женщины прямо сидела черная соломенная шляпа. Когда она шла по улице, ее башмаки на плоской подошве решительно стучали по тротуару.

Дарелл поспешно обошел скамейку, благодаря Бога за то, что не пришел сюда десятью минутами позже.

– Лина, – окликнул он тихонько, – мисс Хьюзинг!

Женщина остановилась, как вкопанная. В неясном уличном свете, проникавшем сквозь листву деревьев, видно было, как она побледнела. Ужас исказил ее лицо. Потом она увидела, что это Дарелл, и отшатнулась назад, с трудом переводя дыхание.

– О! Это вы, минхер Дарелл.

– Конечно. Не бойтесь.

– Не подходите ко мне! Пожалуйста! Я прошу вас...

– Хорошо, – кивнул он. – Я не подойду.

– А вы, вы тоже больны?

– Не знаю, – ответил он, – я еще ничего не чувствую. Но как вы узнали?

Голос ее звучал безжизненно и горько.

– Ваш друг, минхер О'Кифи был здесь примерно час назад и забрал Пита. – Ее большие глаза наполнились слезами. – Пит ведь был уже мертв, когда вы уходили, не так ли?

– Да, – сказал Дарелл, – Мне очень жаль. – Они переговаривались через дорожку, и Дарелл посматривал во все стороны, чтобы быть уверенным, что они одни на этом берегу канала. Ему показалось, что на дальнем углу в тени видна какая-то гуляющая парочка, но тут все его внимание вновь переключилось на женщину. – Лина, О'Кифи оставил для меня какую-нибудь записку?

Она заколебалась.

– О чем теперь говорить? Пит мертв. Я предупреждала его, что это добром не кончится. Но умереть от такой ужасной болезни...

– О'Кифи рассказал вам? – поспешно спросил Дарелл.

Когда он шагнул к ней, она вытянула вперед руки, словно пытаясь его отстранить.

– Я же не дура. Было так больно видеть, как ваш помощник принимает все меры, чтобы не заразиться.

– А что именно сказал вам О'Кифи?

– Он сказал, что было сделано все, чтобы этого избежать. Сказал, что вы должны отправиться в Амшеллиг по распоряжению инспектора Флааса. Что все согласовано с вашим начальством. – Женщина облизала губы. – Вы должны зарегистрироваться в отеле "Гундерхоф" и ждать там О'Кифи. Он приедет завтра.

– Что-нибудь еще?

– А что может быть еще? Это ваша вина, что Пит умер. – Женщина залилась слезами, спрятав лицо в носовой платок, ее крупное тело содрогалось от молчаливых сдавленных рыданий. Дареллу хотелось успокоить ее. Но он знал, что стоит ее коснуться, и сдерживаемая истерика может выйти из-под контроля. Она сказала: – Пит любил свой магазин и все те вещи, которыми торговал. Зачем вы уговорили его ввязаться в такое ужасное дело? Какая ему от этого польза?

– Пит был храбрым человеком. Он умер за Голландию, – сказал Дарелл, понимая, насколько неуместны его слова для этой убитой горем женщины. – Он выполнял особые поручения не только для нас. Он работал и на Голландию.

Она покачала головой.

– Но почему он умер?

– Он пытался спасти других, – сказал Дарелл.

– А вы? Вы тоже умрете?

– Не знаю, – задумчиво протянул он.

– Вы же были у Пита около часа – и знали, что может произойти оттого, что вы там находитесь?

– Сначала я был не уверен. И убедился позже. Но я должен был поговорить с Питом и узнать, что он сумел выяснить.

– Ваш друг О'Кифи продезинфицировал комнату, но сомневался, что это что-нибудь даст, – сказала она. – А что он сделает с... с Питом?

– Это не самое важное, не так ли? – мягко спросил он. – То, что О'Кифи забрал с собой, уже не было Питом.

Женщина помолчала. Потом вздохнула, казалось, исчерпав все эмоции, выпрямилась и взглянула прямо на Дарелла, чья высокая фигура была скрыта тенью деревьев.

– А вы тоже храбрый человек. Я бы так не смогла.

– Куда вы направляетесь?

– Собираюсь поехать к сестре в Гревенхейг. Как вы думаете, это не опасно?

– Думаю, что нет, если вы не заходили к Питу в комнату.

– Нет, не заходила.

– Если полиция будет вас расспрашивать, вы им расскажете про О'Кифи? – спросил Дарелл. – Ему нужно время, чтобы сделать все, что положено.

– Понимаю. Я могу исчезнуть на денек.

Дарелл кивнул.

– Этого будет вполне достаточно.

– Я должна бы вас ненавидеть, – прошептала она. – И все же... и все же... – Она удивленно взглянула на него. – Ведь завтра с вами может случиться то же, что и с Питом, но вы продолжаете...

– Ничего больше не остается, – сказал Дарелл.

Когда женщина ушла, он обошел кругом дом с закрытыми жалюзи и в аллее обнаружил небольшую красную "каравеллу", на которой Пит ездил во Фрисландию. Ключами, найденными в комнате Пита, завел мотор и поехал к себе в отель. Минут двадцать он тщательно изучал карту, которую забрал из комнаты Пита, но это ничего не дало. Насколько можно было судить без помощи микроскопа, на ней не было никаких отметок.

Он проспал около четырех часов, на рассвете выписался из отеля и выехал из Амстердама на север. В эти прохладные утренние часы местность была унылой и туманной. Только время от времени ее однообразие нарушалось редкими ветряными мельницами, или длинными прямыми линиями морских дамб, или рядами деревьев, окаймлявших каналы. Он миновал Волендам, где жители специально для туристов ходили в старинных крестьянских костюмах; но в этот час никаких туристов видно не было.

В шесть утра он остановился, чтобы съесть голландский завтрак, состоявший из поджаренных горячих булочек, масла, сыра и яичницы с ветчиной, и запить все это дымящимся кофе. К собственному удивлению Дарелл обнаружил, что проголодался. Когда он вернулся к красной "каравелле", солнце уже стало пробиваться сквозь утренний туман.

Он выехал на широкую прямую дорогу, которая шла по вершине большой дамбы, пересекавшей Эйселмер, и на протяжении восемнадцати миль по обе стороны от него было только море. Залитые солнцем окрестности сверкали безупречной чистотой; земля вокруг была плоской и зеленой, украшением ей служили голубые озера и обсаженные буками берега каналов и обочины дорог. Белые паруса ветряных мельниц, непрестанно качавших воду, сверкали в лучах утреннего солнца. Маленький автомобиль быстро бежал по дороге, управление оказалось очень простым. Время от времени покрытие широкого шоссе сменялось с кирпичного на бетонное, затем снова становилось кирпичным.