Задиры (сборник)

Шагги купил жареную рыбу и немного маринованного лука к картофелю. Быстрым шагом миновал еще несколько кварталов, прижимая к себе коричневый теплый пакет, на котором уже проступили жирные пятна.

Придя домой, он тут же зажег плиту на кухне и включил радио, чтобы музыка разнеслась по всему дому, заполнив пустоту. Потом залпом выпил чашку чая и, сбросив ботинки, плюхнулся в кресло. Некоторое время сидел неподвижно, вытянув ноги, обмякнув и глядя на огонь. Вспомнил про объявление в кармане комбинезона, достал его и прочел еще раз. Если пойти в армию, то, может, повидаешь немного мир. Он ведь никогда нигде не бывал, разве что в Морекамбе, куда ездили автобусом в сентябре на уик-энд. Кроме того, он мог бы получить в армии какую-нибудь специальность. Мама была бы рада, а то она иногда такую ворчню поднимает. Если брату удалось получить приличную работу, почему не сделать то же самое, чтобы не вкалывать, как отец.

Отец Шагги почти всю жизнь гнул спину на складах. Многие годы он был разнорабочим у Харланда. Каждый день по дороге домой Шагги проходит это место. Склад давно закрыли, строения снесли, осталась только проволочная ограда и огромная цементная площадка, уже поросшая кое-где травой, да кучи бесформенного лома.

Шагги поднялся из кресла и пошел поставить кастрюлю с водой на огонь, чтобы помыться. Он посмотрел в окно. Многоэтажные бараки, стоявшие по другую сторону двора, уже начали сносить. Окна на всех этажах черны, а там, где стены уже разрушены, вырисовываются неровные края кладки.

Скоро очередь дойдет до их дома. И тогда Шагги с матерью переселят. Но ему совсем не светило оказаться в каком-нибудь окраинном районе вроде Кастлмилка или Нитсхилла. Там просто нечего делать. Слишком уж далеко от всего.

Он посмотрел вниз. Какая-то паршивая дворняжка рылась в мусорной куче, что-то вынюхивая и выискивая среди пустых консервных банок и отбросов. Шагги вспомнил, что он где-то читал о новом районе, то ли Истерхауз, то ли Драмчэнел, так там своры одичавших собак носились по улицам, устраивая драки, гонки и даже нападая на людей. В газете ругали тех, кто, обзаведясь собакой, через некоторое время, уставши ухаживать за ней, выгоняет ее на улицу. И вот теперь эти бездомные собаки собираются в стаи и рыщут по городу.

Вода закипела, но прежде, чем помыться, Шагги нашарил в кармане тупой огрызок карандаша и вписал свое имя и адрес в бланк объявления.

Помывшись и надев костюм, Шагги направился на угол, где его уже поджидал Эдди, вышагивая вдоль стены, ссутулившись и засунув руки в карманы. Поглядывая по сторонам, он сплевывал время от времени сквозь зубы на тротуар. Подойдя к нему, Шагги изобразил сильный удар правой, а Эдди сделал нырок и, приподняв ногу, прикинулся, что хочет ударить, но пронес ботинок мимо. Набычившись, они пошли друг на друга, но, резко остановись, рассмеялись.

— Твое счастье, я сейчас добрый, — сказал Шагги.

— Ну-ну, не зли меня, мальчик.

— Куда двинем вечером?

— Не знаю, — ответил Эдди. — Может, кто из наших появится, подождем. Неплохо бы пивка, а потом на танцы.

— А что в кино?

— Одна мура. Мюзиклы и все такое.

— А может, фильм ужасов?

— Только с воскресенья.

На углу, где они обычно встречались, была старая сыроварня. Уже несколько лет, как она закрылась. На деревянной обшивке дверей и окон ребята вырезали свои имена и распылителем изобразили свои любимые выражения.

— Видал, что сделал малютка Рэб? — сказал Шагги, кивнув на стену. — Классная работа, верно?

Рэб нарисовал масляной краской огромную эмблему из трех букв: КГК. Классная Говэн-команда. Буквы сплелись друг с другом, образуя замысловатый узор, и были они в пять футов высотой, ярко-красные, вычерченные широкими небрежными мазками.

— Да, клево смотрится, — сказал Эдди. — И гляди, отсюда будто по-китайски написано.

— Мао Цзэдун, — сказал Шагги.

— Пук Фук-бздум, — подхватил Эдди.

— Эй, смотри, кого сюда несет.

По другой стороне улицы шли, взявшись за руки, Бетти и Хеллен, каблучки так и выстукивали по асфальту. У них были одинаковые прически, одинаковые пальто и клипсы. Бетти немного выше и тоньше, с остреньким личиком. Хеллен поменьше, покруглее и темноволосая.

— Как жизнь? — крикнул Эдди.

— Нормально, — крикнула Бетти и что-то шепнула Хеллен. Обе засмеялись.

— Будете на танцах вечером? — заорал им Эдди.

— Приглашаешь?

— Встретимся прямо там.

— Какой прыткий! — И пошли дальше.

— Может, увидимся после?

— Нет, если успею тебя разглядеть раньше! — выкрикнула Бетти.

Хеллен снова засмеялась и посмотрела на них через плечо.

— Что будем делать с этими телками? — спросил Эдди.

— Что делают настоящие мужчины, то и будем, — ответил Шагги.

— Вот это верно, — сказал Эдди.

Они могли бы встретить на этом углу всех своих знакомых, если постоять подольше. Только исчезли из виду девчонки, как появился из-за угла Алек. Он дружил с Шагги в начальной школе, а потом пошел учиться в лучшую среднюю школу города, Шагги же остался в близлежащей и покончил с учебой, когда ему было пятнадцать.

На Алеке школьная форма, набитая книгами сумка через плечо, под мышкой длинный черный футляр с флейтой. Проходя мимо, он кивнул и сказал:

— Как дела, Шаг?

Шагги пожал плечами и спросил:

— Ты что, только еще из школы тащишься?

— Да, задержался, чтобы поиграть с нашей группой. А потом были еще дела в городе.

Он почему-то не мог произнести в разговоре с Шагги «оркестр». Слово «группа» как-то легче пришло на язык.

— Флейта твоя? — спросил Шагги.

— Да.

— Можешь уже изобразить «Раму»?

— Ага, — ответил Алек. — И еще «Иди-иди за мной». — Тут он смущенно хмыкнул.

— А я на той неделе видел тебя на танцах. Часто ходишь?

— О нет. Тогда в первый раз.

— А те парни, что были с тобой, из твоей школы?

— Ага.

— Пойдешь сегодня вечером?

— Не.

— Значит, будешь дома пыхтеть над уроками? — сказал Шагги.

Эдди прыснул. Алек ничего не ответил, лишь опять смущенно засмеялся и пошел дальше. Уже на ходу сказал:

— Ну пока!

— Пока! — ответил Шагги.

— Чего ты с этим плюгавым так долго трепался? — спросил Эдди.

— У него башка знаешь как варит. Парень что надо.

— Ну и бес с ним, — сказал Эдди. — Ты только подумай, он ведь до восемнадцати лет будет все в школу таскаться! А там какая-нибудь козявка-учительница за разговоры ему наподдает. «Выйди-ка сюда, Кларенс, негодный мальчишка, подставь свои руки».

— Да ладно тебе, — засмеялся Шагги. — Зато выйдет он из школы, и пожалуйста тебе — хорошая работа. И никаких сверхурочных. — Тут Шагги вспомнил про объявление в газете. — Я вот думаю, не податься ли в армию, — сказал он.